Кидала

В зеркале, в конце коридора, стояли и разговаривали с Кеннетом и его напарником трое знакомых ей людей. Они никогда не здоровались с нею и никогда ею не интересовались. Они в сопровождении начальника службы безопасности молча проходили в кабинет Малкольма, через час уходили, а через день или два возвращались в том же составе. Как-то раз она не выдержала и спросила о причинах появления этих типов у одной из машинисток, Лоры. Та посмотрела на нее испуганным взглядом, словно Сандра интересовалась, сколько раз в неделю ее любит муж, и быстро пробормотала: «Тебе лучше не знать». А через неделю, в клубе на 14-й стрит, когда они сошлись уже довольно близко, подвыпившая Лора, держа меж пальцев дымящую в лицо бармену сигарету, выдохнула: «Я не знаю, кто эти мальчики, но говорят они на ломаном английском и приходят в офис только тогда, когда у Старика большие проблемы. Ну, ты понимаешь… По мнению Старика, есть люди, которые не должны больше путаться у него под ногами, их нужно…» Она приставила ко лбу Сандры указательный палец, сделала губами: «Пук!» – и сдула пепел с сигареты, как с дульного среза револьвера. Выпив еще один мартини, она хрипло проговорила: «Забудь об этом».

Глава 2

«Латинос» как лекарство от русской мафии

И сейчас троица в полном составе стояла в холле и о чем-то оживленно беседовала с Кеннетом. Перекинув взгляд на Мартенсона, Сандра все поняла и побледнела.

– Они пришли вас… – Она выставила в сторону Мартынова указательный палец, но произнести «пук» не смогла. Губы ее одеревенели, пугала ее не только возможность быть тому свидетельницей, но и оказаться рядом с мишенью.

На Мартенсона этот жест не произвел никакого впечатления. Подняв руки с коленей, он уложил на стол револьвер с коротким стволом.

– Такой же у Кеннета, – пробормотала Сандра. Она почувствовала, как ей становится дурно.

– Он и есть Кеннета, – возразил Мартынов. – Когда-то я зарабатывал этим на хлеб. Я только одного понять не могу, никогда не мог… Как можно не чувствовать, как у тебя из кармана вытаскивают «лопатник» или снимают с пояса килограмм железа… Ты видишь этот шкаф, детка? Сейчас ты быстро запрыгнешь в него и не подашь ни единого звука до тех пор, пока я не позову тебя.

Заметив, что ноги у девушки словно окаменели и в голове ее никаких процессов не происходит, он быстро бросил взгляд в зеркало, встал из кресла и завел Сандру в оборудованный в стене шкаф-купе. Когда-то в нем висели костюмы мистера Мартенсона, и там всегда можно было найти бутылку хорошего виски. Сейчас там болтались костлявые вешалки, а бар для напитков был пуст.

Еще раз выглянув в коридор, он сунул руку в ящик стола.

Через несколько секунд тишину в кабинете оглушил треск разматываемого скотча.

Если зеркало докладывало правду, то троица должны была появиться на пороге кабинета через минуту. Взяв курс в конец коридора по подсказке Кеннета, они уже преодолели треть расстояния. Мартынову было хорошо видно, как, шагая по мраморному полу, все трое вынимают что-то из-за пазух, из-за пояса, проверяют и укладывают обратно. Проверка оружия заняла у «мальчиков по вызову» не более пяти секунд.

Каждого из троих Мартынов знал лучше, чем кого-либо в «Хэммет Старс». Эти трое латиноамериканцев, выходцы из бедного квартала Queens, крутили нервы Мартынову с первого дня его пребывания в должности советника. Пять лет назад, еще до того момента, как Малкольм оценил в русском крепком парне здравый ум и трезвый рассудок, Андрей находился среди «латиносов» и выполнял столь же грязные поручения, как и они. За пять лет в их карьере ничего не изменилось. Они по-прежнему прибывают, когда нужно вытрясти из должника деньги или запугать до смерти. И сам факт того, что после звонка Кеннета на встречу с Мартенсоном прибыли не шишки из «Хэммет Старс», что было бы логично, а трое моральных уродов, наслаждающихся видом вырванных ногтей или отрезанных ушей, свидетельствовал о том, что разговора по душам в этой конторе не получится.

На это Мартынов, следуя на 10-ю авеню, и не рассчитывал. Хотя где-то в глубине души он надеялся, что Малкольм решится на разговор с ним. Попробует решить вопрос если не цивилизованным, то хотя бы нормальным образом. До цивилизации тут далеко, коль скоро Мартынова даже в России дважды пытались прикончить… Но одно лишь предложение Малкольма принять некоторую часть денег в качестве компенсации за двойное покушение заставило бы Мартынова действовать здесь более мягко.

В голове Андрея, несмотря на его внешнее спокойствие, кипел мысленный вулкан. Пролетали и укладывались в стопку ленты воспоминаний о попытках Малкольма уничтожить его. Малкольм врал с самого начала. Доказательством его замаскированной лжи были суммы, перечисляемые на счет Мартенсона, однако чего стоят сто тысяч долларов, когда речь идет о десяти миллионах? Сейчас уже не было сомнений в том, что он должен был закончить свой путь либо сразу по приезде в Нью-Йорк, либо на исторической родине. Его тело уже как минимум три раза должно было всплыть в Гудзоне, Оби и Яузе. Если бы его не прикончили в Штатах, его умертвили бы в Новосибирске.

Малкольм совершил ошибку, которая стоила ему теперь головной боли и бессонницы. Ему следовало принять от Мартынова семь миллионов, как и было оговорено, и забыть о трех. Но жадному ирландцу понадобилось все. И он почему-то решил, что можно вот так запросто забрать деньги и убрать Мартынова. И сейчас получалось, что из тех десяти миллионов, на которые он рассчитывал, не имеет ни цента. Но еще более неприятным является то, что Мартынов жив. И не просто жив, а жив в Нью-Йорке. И он не просто так сюда приехал, не с крыши Эмпайр-стейт-билдинг на Манхэттен поглазеть. Если он и заберется на эту крышу, то только для того, чтобы сбросить с нее грузное тело бывшего работодателя.

Да, Мартынов, наверное, смог бы повернуть локомотив решений в сторону, позвони ему сейчас в кабинет Малкольм и извинись. Денег Мартынов, конечно, не взял бы, ему хватит и тех десяти миллионов, что покоятся на резервном счете и ждут хозяина, но зато он объяснил бы Стиву, что напрасно тот так горячится. Им нужно жить в мире и согласии. Иначе Мартынову никакого смысла нет тайны хранить. Какие тайны?.. Разве Стив Малкольм не понимает, о чем идет речь? Конечно, откровенный визит Мартенсона в ФБР может закончиться для него сроком лет в десять, но вот для Малкольма этот срок может увеличиться как минимум вдесятеро. Мартынов мог вспомнить десятки случаев, когда по распоряжению главы «Хэммет Старс» этими троими уничтожались люди. Да и не только этими троими…

Зря не позвонил Малкольм в кабинет, зря… А ведь Андрей сделал все для того, чтобы Малкольм понял – он в кабинете…

Если бы Андрей не был уверен в том, что убивать сразу его не станут, он написал бы другой сценарий встречи… Ведь сначала ребята должны вытрясти из него номер счета и реквизиты банка, а уже потом его резать, бросать в ванну, засыпать негашеной известью и заливать водой. Через шесть часов можно будет прийти, вынуть пробку и смыть водой то, что осталось от Мартынова. Переход в иную субстанцию посредством извести – любимое занятие этих ребят из Коста-Рики.

Если бы вопрос стоял только в части устранения ненужного человека, Стив позвонил бы снайперу из Панамы. И тот прошил бы голову Мартынову сразу, как только нога его ступила на бетон аэропорта имени JFK.

Андрей, следуя из аэропорта на такси с Машей, смотрел не на красоты американского образа жизни, а назад. Объемные зеркала старенького «Mercury»-такси с индийцем за рулем позволяли видеть с заднего сиденья все, что происходило сзади. Две машины, черный «Кадиллак» и серый «Бьюик», сменяя друг друга, катились за таксомоторным «Фордом», словно привязанные резиновыми жгутами. То удаляясь, то приближаясь, они точь-в-точь повторяли маршрут Мартынова и не свернули даже тогда, когда он, прежде чем добраться до «Хилтон», приказал индусу прокатиться по кольцу радиусом в два километра. Ни один здравомыслящий американец этого не сделает, но водители «Кадиллака» и «Бьюика» так и ехали следом…

Если бы Мартынова хотели убить, уже бы убили. Конечно, трое отморозков приехали не для того, чтобы полузгать с Мартыновым фисташки, но убивать сразу не станут. Им нужен банк и счет. Им нужен полный доступ к деньгам Малькова-старшего.

Глава 3

Атака клоунов

Они вошли, и первое, чем занялись, это осмотром помещения и его хозяина. Старший из них, Бронко (Мартынов так и не узнал никогда, кличка то была или имя), смотрел в лицо Мартынова отмороженным взглядом. Его глаза, в которых застыли души не менее двух десятков убитых им людей, глядели на Андрея поверх пятнадцатизарядного пистолета «беретта», как софиты разбомбленного театра. Бронко контролировал Мартынова, пока двое его подельников убеждались в отсутствии в кабинете посторонних и оружия.

Ничего и никого не нашли.

Мартынов видел, что больше всего им хочется подойти к самому уважаемому человеку в «Хэммет Старс», врезать ему по мозгам и примотать скотчем к креслу. А потом вытащить из карманов отвертки, кусачки, спицы и прочую хрень, что они носят с собой на деловые встречи, и приступить к оной без промедления. Однако взять и просто так приблизиться к Мартенсону, который не убирал ног со стола и наблюдал за событиями с ледяным спокойствием, было страшно. Память о том, как в пубертатный собачий период, когда в низовом звене устанавливалась негласная иерархия, в головах этих псов была бессмертна. В стае рано или поздно наступают моменты, когда стремление выяснить «альфа-существо» преобладает над всеми остальными проблемами. Стая не может жить без вожака, и тот коллектив, в котором Мартынов оказался, прижившись в «Хэммет Старс», от стаи ничем не отличался.

Первым, что совершенно логично, под руку мастера спорта СССР по боксу в тяжелом весе попал именно Бронко. Решив воспитать русского сразу и навсегда, он затеял с ним свару по поводу пропавших из его кармана в раздевалке спортивного клуба десяти долларов. Мартынов за свою жизнь взял немало чужих денег, он не отрицал этого и потом, когда шло разбирательство над телом едва живого Бронко. Но он никогда не брал там, где жил и с кем делал одно дело. Ему предъявили «крысу», а это обвинение нужно снимать либо неоспоримым доказательством, либо оттирать это обвинение кровью того, кто предъявляет.

Мартынов никогда не колебался в подобной ситуации. Организация следствия всегда претила его взглядам на жизнь и казалась самым неразумным решением возникшей проблемы.

Бронко почувствовал себя нехорошо сразу после проведенной «двойки» в челюсть и правый бок. Уже хватая ртом кислород, который не хотела воспринимать поврежденная печень, он пытался вынуть что-то из кармана, но еще одна «двойка» размазала по его лицу нос и едва не проломила грудину. Точкой в разговоре был хороший свинг, окончательно выбивший из латиноамериканца остатки сознания. Бронко не слышал сути разговора, который происходил над его коряво лежащем на полу телом. Крупный разговор. Но не глобальный. О каком глобализме может идти речь, если вожак стаи валяется на полу, как собака, а русский говорит: «Перестилаем крышу, братва. Пики нынче не в ходу, за козыря нынче черви». Ничего из сказанного толпе в восемь человек понятно не было, однако совершенно ясно было другое: в низовом, бойцовском звене «Хэммет Старс» появился новый лидер. Мартынов находился на завоеванном положении еще полтора года, пока, наконец, его не приметил Флеммер и не шепнул о находке Малкольму.

И вот сейчас простой латинский парень Бронко, рожденный от гватемальской проститутки и матроса США, стоял перед Мартыновым и сопел через свой так и не выпрямленный толком нос. Больше всего ему хотелось разрезать Мартынову горло, вытащить через разрез галстук и пить ром под звуки смерти. Но задача была иной. За невыполнение ее Бронко грозило то же самое, что он сейчас с вдохновением обдумывал в отношении Мартенсона.

Его «шестерки» покружили по кабинету, видя, что руки советника пусты, карманы не выдают присутствия тяжелого и острого, встали по обе стороны от стола.

– Как погода в Кесангенальго, Бронислав?

– Светит солнце, – с комичным акцентом произнес тот. Его говор на английском с гватемальским акцентом был очень похож на говор армянина на русском на рынке.

– Чему ты смеешься, Мартенсон? – прохрюкал через разломанную носовую перегородку латинос. – Тебе не нужно смеяться. Мы пришли по не очень смешному делу.

– Разве ты уже ходишь по несмешным делам?

Бронко мужественно перетерпел обиду и перешел сразу к делу. Говорить долго он не любил, потому что говорить не умел, но оправдывал это тем, что его задача делать дела, а не болтать. Среди людей среднего ума этот недостаток воспринимался как преимущество, и Бронко, дабы предотвращать подозрения относительно своего недалекого ума, первым делом всегда вынимал из кармана пистолет или другое железо, с которым уважаемые люди на встречи не ходят ни в Америке, ни в России.

– Мистер Малкольм направил тебя в Россию найти деньги и вернуть их. Ты уехал в Россию и не приехал. Значит, ты нашел деньги и решил их украсть. Значит, ты украл их. Это нехорошо. Мистер Малкольм недоволен. Он просит вернуть деньги.

Мартынов почесал мочку уха и потянулся в карман пиджака. Выставленные в его сторону пистолеты вздрогнули и замерли.

– Cigarettes, – объяснил Андрей и осторожно вытащил из кармана пачку «Лаки Страйк». Покрутил в зубах сигарету, щелкнул зажигалкой и выдохнул дым в сторону стволов. – Давай-ка помыслим твоими мозгами, амиго… Все японцы – черноволосые. Значит, ты – японец. Все женские японские имена заканчиваются на – ко. Значит, ты – японка, Бронко! Японские женщины ходят в гости к чужим мужчинам либо в сопровождении мужа, либо по вызову. Эти двое не могут быть твоими мужьями, потому что они педики… Значит… Fucking japan-baby! Что нужно гейше в моем офисе?

Бронко засопел, как паровоз, и сделал шаг в сторону Мартынова. Двое спутников поняли, о чем речь, только спустя минуту. И тоже обиделись.

– Ну-ну, осторожно, – выставив руку, предупредил Мартынов, – они, видимо, заряжены. Скажи мне номер телефона Малкольма, и мы уладим этот конфликт. С тобой разговаривать невозможно, ты идиот.

– Ты напишешь на бумаге банк и счет, – объяснил Бронко. – Я отнесу бумагу мистеру Малкольму. Ты уедешь в Советский Союз, конфликт будет улажен.

– В какой Советский Союз я уеду, дефективный? Какую бумагу ты собрался нести, ты, голова, насаженная на хер?

– Я очень хочу тебя убить, – признался Бронко, вынимая из кармана что-то очень похожее на засаленный блокнот и ручку. – Но мистер Малкольм попросил узнать у тебя банк и счет и оставить в покое. Дай банк и счет, Эндрю, я могу не совладать с собой.

– Хорошо, бери ручку. Ты знаешь, что это такое? – облизав средний палец, Мартынов показал его собеседникам. – Ну, так это просто ерунда по сравнению с тем, что я хочу передать мистеру Малкольму. Рисуй, пока рука не затекла! – И Мартынов, резко выбросив вперед руку, второй рукой ударил по ней так, что она переломилась пополам и устремилась в потолок.

Бронко с сомнением посмотрел на спутников. Вероятно, в глазах его в этот момент должен был вспыхнуть огонь, и он должен был отдать приказ ломать потенциального покойника, но… Он посмотрел на спутников, словно хотел им сказать: «Возможно, придется стрелять по коленям».

– Я не понял, – пробормотал один из них, – он что, назвал нас педиками?

– Бронко, через полчаса он тебя спросит, что такое «дефективный», – предупредил Мартынов. – А еще через час – «Что, он нам член показал, что ли?» У тебя хорошая компания. Жаль, не переломал вас четыре года назад, пока была возможность. Утешает лишь то, что в этом случае на вашем месте сейчас стояли бы другие потомки гватемальских шлюх и пьяной матросни.

Первым не выдержал тот, что стоял слева от Мартынова. Стрелять было нельзя, поэтому он перехватил огромную «беретту» за ствол и бросился на советника, будто с топором.