Погром в тылу врага

– Догонишь, товарищ заместитель по воспитательной части, – проворчал Олег. – Ты знаешь, что такое основы безопасности и как не спалиться в тылу врага. Стоп, – опомнился он, – в этой стране, насколько помню, в ходу латы, на рубли тебе не нальют.

– На доллары нальют, – ухмыльнулся замполит. – Прости, командир, но всегда держу с собой небольшую заначку в виде денежного знака предполагаемого противника.

Замполит испарился, скатившись с бугорка, а солдаты озадаченно и задумчиво смотрели ему вслед. А потом стали перешептываться.

– Отставить, товарищи бойцы, – напрягся Олег. – Перед вами поставлена трудная задача, только о ней и надо думать. Живо встали, и малым ходом – вперед.

Капитан Бережной с оттопыренными карманами нагнал подразделение минут через десять. Он почти не запыхался.

– Литр, – отчитался он перед старшим по должности, вставая в строй. – Родная, именованная нашим президентом…

– Ты охренел? – изумился Олег. – Мы, вообще-то, в армии.

– Неужели? – съязвил Бережной. – Как славно, командир, что ты наконец-то об этом вспомнил. Ладно, не переживай, это маленький литр…

Вот так и оступаются, встают на скользкую дорожку непогрешимые боевые офицеры. Снова дурь забилась в голове, километры темного леса оставались за спиной. Подразделение углублялось в территорию, «занятую противником». Несколько раз по дороге проносились машины, и всякий раз спецназовцы успевали слиться с местностью. Алкоголь бурлил в голове, бойцы то отставали, то забегали вперед. В какой-то момент Олегу показалось, что их стало меньше, но вроде все были на месте. Грузно топали неубиваемые армейские ботинки, сиплое дыхание вырывалось из двух десятков натруженных глоток. Раздвинулись тучки, выглянула хитрая луна, махнув неярким светом на дорогу и опушку леса – и пропала, когда на нее накатилось махровое, разорванное облако…

Не сказать, что «легкое» опьянение способствовало выполнению поставленной задачи. Но особенно и не мешало. Навигатор в сотовом телефоне, который замполит дважды чуть не потерял, уверял, что цель уже близка. Взвод вторгался в обширную парковую зону на восточной окраине латвийского городка. Из мрака выступали подметенные аллейки, груды стриженого кустарника, раскидистые дубы с неохватными стволами. Бойцы рассыпались, двигались короткими перебежками. К злополучному монументу вела засыпанная гравием дорожка, обрамленная молодыми липами. Памятник «героям» окружали столетние дубы – они напоминали в темноте многоруких великанов.

– Марецкий, восемь человек в охранение, – распорядился Олег. – И не дай им бог облажаться…

– Слушаюсь, товарищ капитан… – Плечистый сержант прокатился мимо, шурша увядшей листвой. Повеяло ветерком.

– Стоять… – насторожился Олег. – Марецкий, чем это от тебя пахнуло? Ты что, спятил?

– Так это, товарищ капитан… – смутился сержант. – Не велите казнить… мы тут с парнями чисто для храбрости… по маленькой капельке…

– Страшно ведь, товарищ капитан, – поддержал сослуживца рядовой Криводанов, лежащий поблизости. – Вам вот не страшно, вы уже приняли…

– Молчать… – разозлился Олег. Невероятно, но в смекалке и шустрости парням не отказать. Вроде все бежали в колонне, но сумели выделить «командировочных», а те потом догнали… – Вы что, дембеля хреновы, совсем ополоумели? Мать вашу, ладно, будет вам увольнение в запас, будет вам «губа» на пятнадцать суток…

– На десять, товарищ капитан, – скромно поправил рядовой Гусыгин, сроднившийся с дубом. – Виноваты, товарищ капитан, но то, что дембель в опасности, мы и без этих «наркомовских» понимаем…

– Накажу, – решительно пообещал Олег. – На толчках сгною весь взвод.

– Не накажешь, Олег Петрович, – хмыкнул окопавшийся за липой замполит. – Не до этого нам будет. Да ладно, бог с ними, лишь бы в стельку не напились и к утру протрезвели… Надеюсь, это был не разбой, сержант?

– Обижаете, товарищ капитан, – оскорбился Марецкий. – Мы же законопослушные воспитанные люди. Если что, меня наказывайте: Проничев и Артюхов действовали по моему приказу. Не волнуйтесь, они заплатили, формой не светили, попросили русского мужика – он на «Жигулях» к магазину удачно подъехал, вынес…

– За работу, товарищи вандалы, – объявил Олег, выслушав сержанта. – Покажем этим фрицам кузькину мать.

Десантники не спешили, растягивали удовольствие. Пятна света от карманных фонарей скользили по объекту, цеплялись за выпуклости и шероховатости. Ступенчатый гранитный постамент прямоугольной формы, стела-параллелепипед из серого мрамора, устремленная в небо. Эмблема латышских СС со скруглением книзу. В эмблеме – «LATVIJA» десятисантиметровыми буквами и белая диагональная полоса на черном фоне. Неразборчивые надписи под эмблемой – без переводчика не достучаться, и узнаваемо лишь слово «Домбеле». У подножия – еще не увядшие цветы, аккуратная альпийская горка и выразительная немецкая каска из чугуна – вдвое больше оригинальной и прочно прикрепленная к пьедесталу.

Бойцы уже карабкались на постамент, выворачивая камни из альпийской горки. Долговязый рядовой Загадкин пытался прочесть надпись на стеле – шевелил губами, носом упирался в мрамор.

– Что, Загадка, некоторые буквы непонятны? – ухмылялся Гусыгин.

– Все, блин, непонятны, – бурчал Загадкин. – Ладно, хрен на них, на эти буквы, поехали, мужики.

Толпа подвыпивших десантников навалилась на стойкого мраморного «солдатика». Заскрежетал металл. Подернулась разводами и лопнула от точного попадания камнем лицевая часть монумента. Рядовой Рыкало попробовал свернуть саперной лопаткой чугунную каску – ничего не вышло. Тогда он досадливо крякнул, перебрался на другую сторону «удаляемого» объекта, снова поднажал, зарычав от натуги. Каска держалась, как влитая.

– Нужно высчитать пределы прочности, вязкости и текучести, – насмешливо подсказал Бобров, который до армии пытался освоить программу технического вуза. – Иначе не получится.

– Сейчас высчитаем… – проворчал Кулич, выворачивая из альпийской горки десятикилограммовый «камешек». Занес его над головой. – А ну, Рыкало, геть на хрен, а то зашибу… – И только упомянутый испуганно отпрыгнул, обрушил всю каменную мощь на отливку из чугуна – металла прочного, но, как известно, хрупкого. Каска раскололась на несколько частей, разлетелись осколки, и только жалкий огрызок остался торчать на штыре арматуры.

– Порядок, – буркнул Кулич.

Взревели в восторге солдатские глотки – и понеслась потеха. Взвод топтал цветы, разбивал лопатками бетонную заливку, кромсал ступени пьедестала. Потом дружно схлынули, и на стелу обрушился град булыжников. Трещала и осыпалась облицовка. Не выдержала монолитная колонна, увенчанная эсэсовской эмблемой, – пошатнулась. Навалились на нее всем дружным коллективом, повалили.

– И на косточках твоих, супостат, потанцуем! – хохотал рядовой Безденежный, исполняя на обломках сумасшедший «ритуальный» танец.

– Спокойно, братцы, спокойно, с катушек не слетаем… – увещевал Гусыгин, стаскивая разгулявшегося однополчанина с поверженного памятника.

И все бы ничего, но тут со стороны Домбеле донесся шум. Кричали за кустами, опоясывающими центральную часть парковой зоны. Слышались звуки ударов, русские матерки и ругань на чужом языке. Передовое охранение десантников вступило в бой с непрошеными гостями. Люди, еще мгновение назад кромсающие монумент, схлынули, рассредоточились, застыли, навострив уши.

– Выключить фонари! – распорядился Олег.

«Спалились-таки», – подумал он невесело. Отступать нужно, пока окончательно в грехе не увязли. Но стихли подозрительные шумы, удалялись, затухали крики, а в следующее мгновение по широкой подъездной дорожке уже топали тяжелые армейские бутсы. Возвращалось охранение. Десантники бежали кучкой, весело перебрасываясь матерками.

– Когда я пьян, я Джеки Чан! – хихикал какой-то весельчак.

– Товарищ капитан, тут казус небольшой образовался, – объяснил, отдуваясь, младший сержант Бабаев. – Возможно, камеры на деревьях установлены, или еще что… Слава богу, что это не полиция. Молодчики в гражданском, четыре рожи – примчались на легковушке из Домбеле, хотели пробиться, но мы им урну поперек аллеи перевернули… Наивные, с битами на нас поперли. В общем, провели с товарищами, так сказать, неформальную беседу, пожелали заупокойной ночи… Пусть дальше защищают свою свободу, независимость и территориальную целостность, – рассмеялся младший сержант.

– Где они? – спросил Олег.

– Отступили в пешем неорганизованном порядке, товарищ капитан, – поведал кто-то из десантников. – Могли бы на машине, но мы им шины продырявили. Ну, подлечиться, конечно, этим нацикам придется…

– Вашу мать, Бабаев… – схватился за голову Олег. – Неужели трудно обойтись без увечий в отношении гражданского населения?

– Да все в порядке, товарищ капитан, они же первыми с битами бросились – будут знать теперь…

– Все отлично, товарищ капитан, мы были деликатны и предупредительны, – сообщил юморист из темноты. – Отнеслись, можно сказать, с пониманием к их гражданской позиции. Поговорили про духовную общность наших народов, поблагодарили за то, что пользуются нашими услугами…

– Да прикалывается Матвей, товарищ капитан, – прервал шутника Бабаев. – Они даже не поняли, что мы из России. Форму в темноте не видать. Мало ли кто тут в камуфляже гуляет. Может, мы местные антифашисты? Но знаете, товарищ капитан, такое чувство, что эти упырята сейчас просигналят. Уже, поди, просигналили…

– Взвод, отходим! – гаркнул Олег. – Подурили, пора и честь знать.

– Теперь этот памятник будут восстанавливать на средства местного муниципального бюджета, – ухмыльнулся замполит. – Или на деньги добропорядочных латвийских налогоплательщиков. Через неделю будет стоять как новенький.

– Еще раз придем, – злобно хохотнул Олег. – Ну, пошли, мужики, нас ждет обратная дорога.

– Эх, заминировать бы эти скорбные развалины… – размечтался рядовой Кулич.

И только два десятка взмыленных, возбужденных парней отвалили от искореженной груды, как лес наполнился светом мощных фар. Заревели сирены, замельтешили проблесковые маячки. От городка приближались как минимум две машины. После небольшой заминки, видимо, оттаскивали ту самую урну, снова устремились вперед. Десантники ныряли в заросли кустарника, отдавливали пятки друг другу, сдавленно матерились.

– Загадкин, блин, куда ты прешь? – хрипел придавленный Безденежный.

– Это не я пру, это меня прут… – оправдывался, икая от смеха, солдат.