Журнал «Фантастика и Детективы» №7 (19) 2014

– Ну, наконец хотя бы что-то к чему-то имеет отношение! – сказал я. – Прежде мы имели только набор непостижимых и никак не связанных явлений. Вот, к примеру, можно ли объединить изменение характера овчарки – и поездку профессора в Чехию? Или оба этих факта – с человеком, гуляющим на четвереньках по ночному коридору? Но что загадочней всего, так это ваши даты!

Холмс с усмешкой потер руки. Разговор этот, к слову, проходил в старинном холле отеля «Шахматная доска», и именно за бутылкой портвейна, упомянутого вчера моим другом.

– В таком случае давайте все это обсудим, и начнем как раз с дат, – сказал он и соединил кончики пальцев, точь-в-точь учитель, обращающийся к своим ученикам. – Как следует из дневника этого учтивого юноши, профессор начал совершать загадочные поступки второго июля – и затем его приступы, если не ошибаюсь, с единственным исключением повторялись каждый девятый день. Да, кстати, и последний такой случай, происшедший в пятницу, был третьего сентября, а предпоследний – двадцать пятого августа. Очевидно, перед нами никак не обычное совпадение.

Я не мог не согласиться с его словами.

– И оттого, – продолжал Холмс, – мы должны сделать вывод, что с промежутком в девять дней профессор употребляет некое снадобье, воздействующее на него кратковременно, но очень эффективно. Из-за чего раздражительность, свойственная Пресбери, заметно обостряется. А посоветовали ему это средство во время той поездки в Прагу, и вот теперь его поставляет чех, торгующий в Лондоне. Клубок распутывается, Ватсон!

– А как же собака, и лицо в окне, и человек на четвереньках? – возразил я.

– Ну что ж, я думаю, мы разгадаем и эти загадки. Полагаю, до вторника ничего не случится – а до тех пор мы будем лишь поддерживать связь с Беннетом и наслаждаться радостями, которые доставляет нам этот маленький чудесный городок.

Наутро мистер Беннет зашел к нам и рассказал о последних событиях. Холмс был прав, прошедший день для нашего молодого друга оказался несладким. Профессор не винил его открыто в инспирировании нашего визита и, тем не менее, обращался с ним чрезвычайно сурово, даже враждебно. Чувствовалось, что шеф был оскоблен не на шутку. Но утром вел себя так, словно бы ничего не случилось, и, как всегда, прочел великолепную лекцию в битком набитой аудитории.

– И если бы не эти загадочные приступы, – заключил Беннет, – я мог бы решить, что он сегодня свеж и полон энергии, как никогда, и ум по-прежнему ясен. Но все-таки это не наш профессор, не близкий нам человек, которого мы знали столько лет…

– Я полагаю, что минимум неделю бояться вам нечего, – сказал Холмс. – Я сильно занят, а доктор Ватсон должен спешить к своим пациентам. Уговоримся, что во вторник, примерно в это же время суток, мы встретимся здесь, в гостинице. Я абсолютно уверен, что в следующий раз до того, как мы распрощаемся, непременно узнаем причину всех ваших волнений и страхов. Ну, а сейчас пишите нам и сообщайте обо всем, что происходит.

После этого я не видел своего друга несколько дней, а вечером в понедельник получил опять краткую записку с просьбой встретиться завтра на вокзале. Когда мы сели на поезд, идущий в Кэмфорд, Холмс сообщил, что в особняке Пресбери пока все спокойно, ничто не нарушает заведенного распорядка, и поведение хозяина тоже остается в пределах нормы. Об этом же сказал и мистер Беннет, посетив нас вечером в нашем обычном номере «Шахматной доски». И добавил: