Всё исправить

Чекалов некоторое время сидел и смотрел на экран. В голове плыл какой-то тонкий звон, словно зудел где-то в углу комнаты комар. Все кончено. Как просто…

Он поднялся, прошел на кухню и вернулся с початой бутылью и тремя рюмками.

– Давайте выпьем, а? За удачу…

– За удачу мы уже сколько раз пили, – улыбнулась Юля, вновь откладывая книгу и потягиваясь. – А давайте выпьем за то, чтобы мы все были живы. Вот просто живы, и все…

– Ну, Юль… – Алексей захлопал глазами. – Что за похоронное настроение?

– Нет, Лешик, не похоронное, – улыбка слабая, чуть виноватая. – Просто я смотрю, как круто заворачивает наша злобная реальность, как окрестил ее Вовчик… Знаете, мальчики, я в последнее время стала молиться. Тому, Кто Нас Бережет. Смешно?

Володя задумчиво рассматривал свою рюмку, чуть покачивая.

– Хочу сказать вам спасибо, ребята. И извиниться.

– За что?

– За слабость в коленках. Вы оба правы, а я нет. Нельзя продавать мечту за доллары.

Жидкость в рюмке выписывала фигуры Лиссажу.

– Отдельное спасибо тебе, Юльчик… Вразумила доходчиво и наглядно. Ты права абсолютно, эти твари пощады не знают. Ни у нас, ни у них… И лучше вообще не попадать в их поле зрения.

Он глубоко вздохнул.

– Так что нам нужна одна победа. Одна на всех, мы за ценой не постоим…

Белоглазов вскинул опасно заблестевшие глаза.

– Люблю я вас, ребята. Обоих. Вот так вот.

– И мы тебя, Володя, – тихо ответила Юля.

И вновь в комнате воцарилась зыбкая тишина. И отчего-то по спине пробежала холодными лапками маленькая резвая ящерка.

– Ну, тут у нас пошел интим, – слегка натянуто улыбнулся Алексей, разрушая невольный морок. – Ты пей уже, а то весь букет выветрится, останется ветхозаветная сивуха.

Володя, вздохнув, поставил нетронутую рюмку на стол.

– Поеду я, ребята.

– Куда в такой час? – удивился Алексей. – К тому же выпимши…

– Хм… Ну, если это выпимши…

– Правда, Володь, ну чего ты не видел в той дыре? – поддержала Юля. – Я тебе в соседней комнате постелю… Гаишники права отберут, что делать будешь? Они не разбирают, сколько выпил, дуй в трубку и все дела…

– Все гаишники уже сладко спят, накушавшись питательной и вкусной водки. Без обид, ребята, мне с утра ту цыганку надо опять перекинуть… А от вас утром ехать одна морока, через все пробки. Так что дзенькую бардзо.

И вновь по спине Алексея пробежала невидимая ящерка, неприятно цепляясь холодными когтистыми лапками.

– Ну как доедешь, звякни.

– Ясен пень. Радио на что нам изобрел дедушка Попов?

Уже одевшись, Володька хмыкнул.

– А насчет «той дыры» ты, Юльк, опять в самую точку. Фосгеном бы их травануть, всех соседушек скопом, такая шелупонь подобралась… Не хочется огорчать родную милицию.

– Я тебе тут объедков напихала, – Юля вручила уходящему гостю пакет. – А то знаю тебя, как же – утром стакан чаю натощак, в обед изжога…

– Вот за это спасибо, – просиял Белоглазов. – Что значит настоящая женщина!

Он фамильярно чмокнул хозяйку в щеку.

– Расцветай еще, на радость своему гению-тунеядцу. Пока, Лешка. Но пасаран!

Тяжелые ботинки прогрохотали по лестнице, хлопнула дверь подъезда. Спустя еще полминуты под окном взревел, заурчал мотор «Москвича». Ящерка бегала вдоль позвоночника туда-сюда. Разрезвилась, понимаешь…

– Зря мы его отпустили, – глаза жены чуть мерцали под мохнатыми ресницами. – Неспокойно мне что-то.

– Доедет, – как можно уверенней произнес Алексей, вновь отгоняя привязчивый морок. – На самый край, откупится от ментов, ежели до трубки дойдет… Да на дорогах сейчас пусто, второй час ночи пошел.

– Час, когда Зло властвует над землей безраздельно… – тихо, словно в трансе произнесла молодая женщина.

– Да что с тобой, Юль? Ты прямо Сивилла сегодня какая-то… Ну-ка, встряхнись! Улыбнись мне, ага?

– Ага… – Юля слабо улыбнулась. – Так?

– Нет, не так!

Карие, с золотой искрой омуты глаз. Водопад каштановых волос, словно Ниагара. Губы, от которых невозможно оторваться…

– Уф… – она облизнула губы, прервав бесконечный поцелуй, грудь высоко вздымалась. – Ну что, пойдем баиньки?

– Беспременно баиньки! Архиобязательно…

И вновь долгий, бесконечный поцелуй, прервать который физически невозможно…

– Ну все уже, все… – она выскользнула из объятий. – Я в ванную.

– А я? Как же я?

– А ты сегодня отдельно. Я так хочу. Займись пока оборудованием алькова. Да не вздумай вытащить на свет божий то ужасное байковое одеяло!

– Да, мэм! Будет исполнено, мэм!

Развернув диван-«книжку», щедро возведенный женой в ранг алькова, Чекалов все же не утерпел – взял в руки рацию.