Спи ко мне

В отдельном «гнезде» на уровне второго этажа устроился знакомый зеленоволосый тип. Он тоже узнал Наташу и помахал ей рукой.

«Интересно, как я туда попаду?» – задумалась она.

«Да я же во сне!» – и просто сделала шаг. Всего один маленький шаг вперёд – и она уже сидит за столиком в уютной прохладе каменной ниши. Можно погладить старинную кладку. Кладка урчит от удовольствия.

– Извините, что швырнул в вас одеяло, – смущённо сказал зеленоволосый.

– Одеяло?

Собеседник привычным жестом заправил за ухо зеленую прядь и неуверенно произнёс:

– Вчера утром. Я проснулся – и вы были в моей комнате. Вы были там?

Он смутился – забегали глаза, дрогнули руки. Нормально так – заявить незнакомой барышне, что она вчера была у него, когда он проснулся!

– А, сейчас вы тоже спите! – догадалась Наташа.

– Нет.

Разговор зашел в тупик. Собеседник вооружился столовыми приборами непонятного назначения и приступил к приёму пищи. Наташа выглянула из ниши. Должно быть, здешние жители выше обычных людей: предметы мебели, дома, велосипеды слишком велики. Наташа сидит на обыкновенном стуле и не дотягивается ногами до пола, а она ведь «дылда». При этом всё вокруг кажется хрупким, но она не чувствует себя как слон в посудной лавке: здесь очень, очень просторно. Есть где слону развернуться! Слон разворачивается и задевает локтем какую-то вазочку с тремя носиками. Зеленоволосый успевает подхватить её.

– Как всё-таки зовут вас? – повторяет он. Видимо, он уже не раз об этом спрашивал, просто Наташа засмотрелась и замечталась.

– Наташа.

– На-та-ша, – словно пробует на вкус каждый слог.

– Н-а-т-а-ш-а, – повторяет он ещё раз, и теперь будто ощупывает буквы пальцами. Буквы повисают в воздухе, вылепленные из воздуха же, но видит их только Наташа. Буквы исчезают, когда она задаёт встречный вопрос:

– Ну а вас как зовут?

– Рыба.

– Рыба???

– Теперь, когда мы назвали друг друга по имени, можно переходить на «ты», – деликатно сообщает собеседник, откладывает в сторону крючкообразную вилку, отодвигает тарелку на гнутых фарфоровых ножках.

– Перехожу. Тебя действительно Рыба зовут? Но ты совсем не похож на рыбу!

В самом деле, он больше похож на птицу. На взъерошенную морскую птицу, то и дело поправляющую перья.

– Ты знаешь, как выглядит Рыба? – с сомнением спросил собеседник.

– Что я, рыбу не видела? Видела, конечно. Разную рыбу. Рыбу вообще. С плавниками и хвостом. Она пучеглазая такая.

– А, нет, это недопонимание, – ответил зеленоволосый и по-птичьи уткнулся подбородком в плечо.

– Какое недопонимание, алё? Ну, рыба же – это… кит. Ставрида! Стерлядь! Лабардан! Корюшка! Ряпушка!

Рыба зажмурился и помотал головой.

– Животное такое? У вас есть животное, которое называется рыба? – спросил он, немного подумав.

– Ну да, да, животное! Животное рыба! А у вас что, животное рыба не водится? Наверняка водится. Я тебе покажу потом. Она в реке плавает. У вас есть река, или какая-нибудь большая вода?

– Есть. Пошли.

Рыба перестал делать вид, что его интересует завтрак. На нём опять был этот невероятный костюм, скреплённый тысячами металлических крючков. Под некоторыми крючками скрывались карманы – Рыба достал из одного стопку блестящих семиугольников и оставил на столе рядом с тарелкой.

В следующее мгновение они уже шли по тенистой аллее.

– Наташа! Ты меня слышишь? – повторил Рыба и дотронулся до её плеча.

– Я…

– Ну так вот. Вообще-то Рыба – это легендарный завоеватель. Из западных варваров. Такой легендарный и древний, что про него можно говорить: «из западных варваров». И это не оскорбляет чувства жителей наших западных территорий. Рыба был третьим сыном в семье, и с западного наречия его имя так и переводится – третий сын.

– Ты – третий сын?

– Да, у моего отца я третий. Младший. У матери тоже третий. Но – старший. Отец был историком. И велел моей матери назвать меня Рыба.

– А меня назвали в честь бабушки. Она не была завоевателем или варваром. Она работала врачом в детской поликлинике. Все её очень любили. Братьев у меня нет, есть сестра, младшая. Но сейчас она живёт в другой стране.

Дорожка, по которой они шли, вильнула и стала круто спускаться под землю, в пещеру. На серых каменных стенах висели граффити в золоченых багетах. Вымощенная треугольными плитами дорожка постепенно превратилась в устланный ковром коридор, стены скруглились, потом расступились – вот уже и берег реки.

– Какой красивый тоннель! – восхищённо сказала Наташа.

– Тоннель? – переспросил Рыба. – Что это?

– Ну, когда мы спустились вниз и там шли. Где картины висят, а потом ковры!

– Мы, кажется, шли по улице. Потом вышли на набережную и спустились сюда. Не было никакого тоннеля, чтоб меня ветром унесло!

Поросший синей травой берег отлого спускался к реке и превращался в узкий песчаный пляж. «А вот и был!» – подумала Наташа и подошла к воде.

– Как называется эта река? – спросила она.

Рыба вытянул губы в трубочку и изобразил языком такой странный звук – ну точно как рыба по воде хвостом плеснула.

– Старое название, местное, – пояснил он. – Река – это граница города.

– Город такой маленький?

– Так ведь столица Империи. Не каждый имеет право тут жить. Только потомственная аристократия. Ну и те, кто делает их жизнь уютной. Как я.

– Ты – да. Рядом с тобой очень уютно.

– Рядом с тобой тоже. Так что же река знает о Рыбе?