Сокровище троллей

– Ишь ты! – удивилась ель уже другим голосом – слабым, писклявым. – Я вроде молчу, а эта змеюка учуяла…

– Учуяла, учуяла, – ухмыльнулась нищенка. – Твой сапог за поворотом наследил. Левый. Со сбитым внутрь каблуком.

– Глазастая… – враждебно откликнулся простуженный голос.

Еловые лапы с хрустом раздвинулись, усыпая хвоей снег. Из-под них вынырнул косоглазый смуглый парень в овчинной куртке. Темные глаза зло глядели на старуху.

– Ну, бабка Гульда, потолкуем мы с тобой о прошлых делах! Крепко так потолкуем!

– О каких еще прошлых делах? – наивным, простодушным голосом вопросила нищенка. – Разве ж я тебя, Бурьян, когда обижала?

Из-под тяжелых еловых лап донеслось хихиканье.

– Во, и Горластый не забыл, – покосился на ель Бурьян, – как ты нам пакостила. А ну, сказывай: откуда и куда бредешь?

– Землянику собирала! – огрызнулась бабка Гульда. – Так тебе все и расскажи!

– Расскажешь, старая, расскажешь, коли не хочешь, чтоб я из твоей шкуры ремней нарезал.

– Да я просто-напросто бреду себе в «Посох чародея», – профессиональным нищенским голосом захныкала старуха. – Голодная, холодная, ищу, кто бы мне хоть корочку хлебца подал. Крестьяне скряжничают, ваш брат разбойник злобится…

– Цыц! – оборвал ее причитания Бурьян. – Вчера тебя один из наших видел у Медвежьего Волока. А два дня назад ты, сказывают, собиралась в верховья Безымянки? Никто туда не ходит, а ты… Что-то ищешь, толстая гадина. Или сыскала уже?

– А хоть бы и так! – азартно огрызнулась Гульда. – Что сыскала – тебе ни к чему. В мешке не унесешь, в кабаке не пропьешь, скупщикам краденого не загонишь. А я…

Нищенка резко оборвала фразу.

– Ну, чего замолчала? – подбодрил ее разбойник. – Ты не молчи, старая, молчать – для здоровья вредно. На погребальном костре всласть намолчишься, а сейчас отвечай: чего ты такое нашла?

– Прореху в Грани, – неохотно ответила старуха. – Подгорные Охотники ее называют Вратами Миров.

Разбойник несколько мгновений озадаченно молчал. Затем обернулся к ели:

– Слышь, Горластый, а оно нам зачем?

– Тебе ни к чему, – опередила Горластого бабка. – А я с первого же Подгорного Охотника, что забредет в эти края, стрясу хорошую денежку. Небось не поскупится, лишь бы я его туда проводила. Опять-таки неподалеку крепость поставлена, так Хранитель и золота не пожалеет, чтоб узнать, откуда в наш мир лезет всякая хищная дрянь.

– Ага, – заинтересовался Горластый. – Это я тоже могу… А еще говорят: там, где дыра в Грани, стоят ворота из чистого золота.

– Врут! – ответила бабка твердо, но очень уж поспешно.

– Проведешь нас туда, – решился Бурьян.

– Эй, постой! – пискляво встревожился из-под ели Горластый. – Кого это – «нас»? Коль мозги отморозил, так хоть за двоих не решай! Это ж Гульда, змеюка подколодная! Помнишь, ты говорил, что у нее где-то денежки спрятаны? Вот так же хотел дознаться… а чем дело кончилось? Нас два ящера на дерево загнали!

Бурьян тихо зарычал сквозь зубы: не забылось унижение.

– А потом ты, я да Тумба хотели вызнать, где прежний атаман золотишко зарыл – помнишь? Ты сказал: мол, ведьме это известно… И что, вышел прок? Эта гадина так Тумбу заморочила, что он нам с тобой ребра пересчитал! Никуда не ходи с этой старой стервой, не будет тебе от этого богатства!

– О Безликие! – ахнула старуха. – Неужто близок конец света? Чудеса творятся наяву, какие не под силу и Первым Магам! Горластый – и вдруг поумнел!

Не отвечая ехидной бабе, разбойник продолжал уламывать своего дружка:

– Не верь ведьме! К Безымянке она тебя потащит, да? А часто туда люди ходят? Ты ее лучше пристрели! Всадить ей стрелу в глаз, так вся округа спасибо скажет!

– А, – успокоилась бабка, – не будет конца света. Как все было, так и осталось… Вот ты ведьмой меня назвал – а знаешь, что с тем бывает, кто ведьму убьет?

– Не знаю, – озадаченно отозвался Горластый. – А… что?

– А попробуй, раз тебе интересно, – безмятежно предложила старуха.

– Хватит! – вмешался Бурьян. – А ну, жаба болтливая, дай сюда руку!

И деловито привязал к левой руке нищенки конец конопляной веревки.

– Это еще зачем? – возмутилась та. – Разве ж я смогу убежать от такого молодого да сильного? Тяжела я на ногу, да и годы мои не те…

– Ой, берегись, Бурьян! – остерег приятеля из-под ели Горластый. – Если она говорит «годы мои не те» – стало быть, пакость учинить задумала!

– Может, и задумала, – хмуро согласился Бурьян. – Слышь, ты, холера в платье, демонская бабушка, – клянись, что поведешь меня правильной дорогой, какой сама ходила. Клянись своим погребальным костром!

– Привязали веревкой, словно козу, да еще и клятву требуют… – хнычущим голосом начала было нищенка.

– Клянись! – свирепо перебил ее Бурьян.

Бабка Гульда подняла голову и отчеканила неожиданно твердо:

– Клянусь, что поведу тебя той же самой дорогой, какой недавно ходила, – и прямо туда, куда тебе, Бурьян, вздумало тащиться. И пусть мне после смерти костер не сложат, ежели хоть самую малость собьюсь с этого пути!

* * *

– Румра, как ты стала шайвигаром?

Закутанная в меховой плащ женщина отвела от своего лица отягощенную снегом ветку и придержала чалого конька, чтобы он шел вровень с лошадью Литисая.

Двое наемников, ехавших позади, насторожили уши. Всегда полезно узнать побольше о начальстве.

– Ну… я наемницей была. С шестнадцати лет. Довелось побывать на последней грайанской войне. На Черных Пустошах дрались, за Лунными горами. Натерпелись страху: грайанцы само собой, но там еще и нежить всякая бродила. В одной заварушке ранили сотника. Мы отступали, я его вытащила. После этой драки нам обоим пришлось расстаться с армией: до того неаккуратно меня грайанский вояка по руке рубанул, повредил сухожилия… – Женщина подняла к глазам правую руку в меховой варежке. Пальцы навсегда согнулись, словно Румра держала невидимое яблоко. – Что за наемник, если пальцы даже ложку не возьмут? Сотнику удалось пристроиться шайвигаром в крепость Шадстур, так он меня не забыл, взял к себе в помощники. Там и крутилась, а осенью мой бывший командир шепнул словечко кому надо: мол, толковая баба, сумеет быть шайвигаром. – И хохотнула: – Вот уж действительно Левая Рука, если правая работать не желает!

Литисай с опаской глянул на Румру: не на него ли намек? «Правая Рука работать не желает…» Может, еще спросит: а ты-то, паренек, как в двадцать три года угодил на высокую должность?

Молчит. И то верно, чего уж тут спрашивать!

Род Хасчар испокон веков поставлял Силурану лихих вояк, все они дослуживались до высоких чинов и не забывали поддерживать друг друга. В шестнадцать лет Литисай пошел в армию, а в семнадцать стал десятником – дядюшка расстарался, военный советник при короле Нурторе. Через три года дядюшки не стало, но место советника занял другой родственник Литисая – и не забывает содействовать юному родичу в его карьере.

А парень шкурой чувствует недоверчивые взгляды солдат: мол, посадили нам на шею желторотого птенца!

Не далее как вечером Литисай случайно услышал обрывок разговора двух наемников: