Апология человека. Избранные стихи

отцу Авелю же – прогуляться
по сибирским просторам.

…Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: лучше прогневить человека,
чем прогневать Бога.

Назавтра Знаменитый Писатель,
выбранный в покровители,
защитник, неожиданная надежда,
уезжал в Гватемалу, потом – в Гонолулу
и еще куда-то.
Сегодня у него был единственный вечер,
да и тот был занят:
он задавал ужин в Дубовом зале
в честь классика английской литературы.
– Ты хоть знаешь, что он написал? —
спрашивал Знаменитый Писатель,
ведя меня лабиринтами к ресторану.
– Кажется, «Алые паруса», – отвечала я,
смеясь собственному остроумью,
ибо чувствовала, что все началось отлично.

Каждый вечер до самой глубокой ночи
мы с Августином разжигали кадило,
ходили по комнатам, распевая молитвы,
и я больше всего боялась сфальшивить,
но в конце концов вдохновение побеждало.
В доме уже все спали:
чиновники и поэты, лауреаты и кандидаты,
якобинцы и гугеноты,
и кадильный дым окутывал их сновиденья —
хронику века, программу «Время», акции, баталии и
реформы,
семейные неурядицы, мировые войны,
общественные нагрузки, неприятности на работе.

– Мы немножко посидим на банкете,—
сказал Знаменитый Писатель,—
а потом поговорим по твоему делу.—
И я так загадочно ему кивнула,
что он не выдержал и спросил почти сразу:
– Ну, вкратце, что у тебя такое?

– Августин, – говорила я, – дай-ка скуфью
примерить,
ну, как – идет мне?
А теперь еще, пожалуйста, и мантию с рясой.—
Я вертелась перед зеркалом то так, то этак.
В конце концов я выпросила у него и клобук.
– Настоящая матушка,—
отвешивал он монашеские комплименты.

– А почему ты никогда не встречалась со мной
бескорыстно? —
спрашивал Знаменитый Писатель.—
Почему никогда не задавала вопроса —
что это я бегаю от депрессии по утрам
в тренировочных шароварах?
Слушай, зачем это все тебе —
какие-то, извини, попы, монахи?

…Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: можно и в миру вести монашеский образ
жизни:
необязательно облачаться во вретище, давать
обеты.
Тот, кто поручил мне Августина,
очень меня ругал за мои ночные примерки.

– Получается, – настоятельно повторяла я,—
либо предательство старцев,
либо психушка по всем статьям,
либо тюрьма со штрафбатом.
– М-да, – тянул Знаменитый Писатель,—
зачем это все тебе – тюрьма, психушка?

А классик английской литературы,
о котором временно все забыли,
делал вид, что ему и так очень приятно:
вот – поэты разговорились, разгорячились,
у них ведь столько проблем – ускорение,
перестройка…

– А подложный паспорт? – спросила я.
И тут же немного скривила рот, как в шпионском
фильме.
– Подложный паспорт? – спросил Знаменитый
Писатель
тоном заправского революционера
на конспиративной квартире где-нибудь в Женеве.
– Ну да, – небрежно кинула я,
как сотрудница ЦРУ в Московском парке.
– Слушай, – он вдруг по-ковбойски
заиграл оливковыми желваками,—
он что, никак не пойму, твой любовник?

…Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: то, что в мире называют любовью,
это все – страсти, страсти…