Бог в правде! Время разрушать мифы

В целом, говоря о главном, что составляло сущность русского труда в эпоху его расцвета, следует подчеркнуть, что он никогда не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, причем трудолюбие было характерным выражением духовности. Рассмотрение труда как понятия, имеющего преимущественно духовную основу, нашло свое отражение в работах таких русских мыслителей и экономистов, как С. Булгаков, Н. Бердяев, В. Соловьев, П. Флоренский, Д. Менделеев. В труде, считали они, выражается целостность бытия человека. Человек – субъект бытия – соединяется с природой, объектом бытия. Целостность этого процесса существует в сознании и имеет первостепенную духовно-нравственную и культурную значимость. Западная цивилизация несет в себе много элементов, разрушающих эту целостность, ведущих к отчуждению труда и разрушению личности человека. Цель органичного хозяйственного процесса – восстановить эту целостность, создать такое качество трудовой жизни, которое отвечает самым высоким требованиям человеческой личности.

Трудовая мотивация, построенная на принципе преобладания моральных форм понуждения к труду над материальными, была одной из главных основ культуры труда в России. Согласно этому принципу качественный и эффективный труд стимулировался не столько материальным вознаграждением, сколько различными внутренними моральными мотиваторами, основывающимися на народном представлении о труде как добродетели, выполнить который плохо или некачественно – грех, строго осуждаемый общественным мнением. В народном сознании выработалась идеология нестяжательства, презрение к погоне за наживой, богатством, что, конечно, не означало склонности российских тружеников работать бесплатно. За хорошо выполненный труд полагалась справедливая награда.

России принадлежит приоритет в развитии различных форм трудовой демократии, классическим образцом которых была артель. Именно в России впервые в мире зафиксированы факты рабочего самоуправления на предприятиях. Одно из известных, но не самых древних свидетельств относится к 1803 году, когда на Красносельской бумажной фабрике близ Петербурга рабочие заключили с владельцем договор, по которому фабрика в течение долгого срока находилась в управлении самих рабочих. Для руководства работ они выбирали из своей среды мастера, сами определяли продолжительность рабочего дня, порядок работы, распределение заработка. Еще в конце XIX века на многих российских заводах и фабриках были широко распространены артельные формы труда, когда артельщики брали на свой подряд цех или участок производства и отчитывались перед руководством только за количество и качество работы, а все вопросы по выполнению подряда и распределения заработка решали сами внутри артели. Артельные формы труда, существовавшие в России многие столетия, по своей организационной структуре близки автономным бригадам, широко распространенным в современных странах с рыночной экономикой.

5

«Работай – сыт будешь»; «Молись – спасешься; терпи – взмилуются». Русский человек знал твердо – источник благополучия и богатства – труд.

«Труд – отец богатства, земля – его мать». Собственность для русского человека – это право труда, а не капитала.

В народном сознании всегда была мысль, что единственным справедливым источником приобретения имущественных прав может быть только труд. Поэтому земля, которая не является продуктом труда, не должна находиться в личной собственности, а только во временном пользовании, право на которое может дать только труд. Большинство русских крестьян не знали частной собственности на землю. Отсюда социалистический идеал крестьянства, враждебно относившегося к частной собственности на землю. Земля в крестьянских общинах распределяется среди тех, кто ее обрабатывает, кто может приложить к ней свою руку. Отсюда и всеобщая вера русского крестьянина в черный передел, когда вся земля будет вновь переделена между теми, кто ее фактически обрабатывает.

В России гораздо в большей степени, чем на Западе, сохранилась непосредственная связь между трудящимся и продуктом его труда, сохранялись и юридические отношения особого трудового типа. С почти религиозным чувством крестьянин относился к праву собственности на те земельные продукты, которые были результатом труда человека. Украсть что-либо с поля, будь то хлеб или сено, считалось величайшим грехом и позором. Причем, крестьянин четко разделял предметы, являвшиеся результатом человеческого труда, и дары природы. Если кто срубит бортяное дерево (где отдельные лица держали пчел), тот вор, ибо он украл человеческий труд; кто рубил лес, никем не посеянный, тот пользуется даром Божьим, таким же даром, как вода и воздух.

Основные выводы

1. Главные параметры русской модели экономики, ставшие основой хозяйственного и трудового менталитета русских людей, должны учитываться при разработке любых экономических мероприятий, особенно это касается учета трудовой демократии и особенностей хозяйственной и трудовой мотивизации.

2. Западные критерии экономического развития не могут служить ориентиром для русской экономики. В гонке, которую осуществляет западный мир, опираясь на неравноправный обмен со странами – поставщиками сырья, наше место может быть только в лагере эксплуатируемых Западом. Более того, западная гонка потребления в условиях сокращающихся ресурсов человечества ведет его в тупик. Русская модель экономики, ориентируемая на разумный достаток и способная к самоограничению, дает человечеству возможный вариант выживания.

Необходимо вернуться к национальной модели хозяйства

Интервью журналу «Россия молодая» (декабрь 1991 г.)

– Олег Анатольевич! В то время, как многие российские экономисты видят выход из охватившего нас кризиса в заимствовании зарубежных моделей хозяйствования, Вы с необычайным пылом отстаиваете принцип национальных моделей хозяйственного развития, индивидуальный для всех стран. Понимаю, что пространные теоретические размышления на этот счет могут увести нас в мир абстракций, поэтому прошу Вас сразу же привести два конкретных примера – положительный и отрицательный – использования или, наоборот, пренебрежения национальной моделью хозяйственного развития?

– Пожалуйста. Самым ярким положительным примером является Япония. В этой стране опора на народные основы, традиции и идеалы стала неотъемлемым элементом экономической и социальной политики как в глобальном масштабе, так и на уровне предприятий.

Японская экономика основывается на прочном фундаменте выработанных веками духовно-нравственных ценностей общинного характера – долга, обязанности, лояльности и преобладания моральных форм понуждения к труду над материальными. А соединение элементов традиционной культуры с западной техникой и технологией и обусловили тот необычный феномен гигантского экономического роста, который мы сегодня именуем «японское экономическое чудо».

Контрастом является наша страна, наглядно демонстрируя все печальные последствия игнорирования национальных особенностей экономического развития.

В начале ХХ века народное хозяйство России развивалось значительно быстрее экономики США и других стран, выходило на передовые рубежи техники и технологии. В Москве только за сезон 1911 года было построено 3 тысячи пяти- и семиэтажных домов, по мнению специалистов, качество работ было исключительно высокое. Большинство из них до сих пор служат москвичам без капитального ремонта.

Крупная промышленность России создала продукцию на уровне лучших мировых образцов. Оплата труда рабочих в промышленности была одна из самых высоких в мире.

По производству главнейших культур (ржи, овса, картофеля) Россия стояла на первом месте в мире. Россия была главным экспортером сельскохозяйственной продукции, первой «житницей Европы», на которую приходилось две пятых мирового экспорта крестьянской продукции.

– Чем с позиций сегодняшнего дня можно объяснить этот феномен?

– Основой бурного экономического роста России явились общинно-артельные формы хозяйствования и труда, высокие трудовые качества российского работника. И если по части земельных переделов община в начале ХХ века исчерпала себя, то в части развития духовно-нравственных принципов труда она продолжала оставаться школой высших трудовых качеств – трудолюбия как добродетели, трудовой демократии. Русская артель существовала как в форме предприятия, так и в форме организации производства в отдельных подразделениях и цехах, являясь своего рода идеальной формой рабочего самоуправления, позволяя выявлять лучшие трудовые качества каждого работника.

Трагедия нашей экономики после 1917 года в том, что, оторвавшись от народных корней, она стала ареной всевозможных хозяйственных экспериментов. Вместо опоры на вековой хозяйственный опыт народа, использования национальной модели экономики все силы и энергия были брошены на борьбу с ними как с чем-то враждебным и отжившим. В этой «борьбе» погибли десятки миллионов самых лучших, самых активных, самых работящих.

Сегодня перед нами удручающая картина экономики, отчужденной от человеческих нужд, подчиненной интересам нескольких сотен монопольных объединений и теневых мафиозных групп, разделивших страну на сферы влияния. В результате экономический потенциал России используется не более чем на четверть – невиданный в мировой истории итог общественной расточительности.

Катастрофически увеличился разрыв в производительности труда в нашей стране и США, и в особенности в производительности труда в сельском хозяйстве. Если в конце XIX века Россия сделала стремительный рывок к сокращению этого разрыва, то в последние 70 лет (за исключением некоторых периодов) наше экономическое отставание делается все более и более явным. Оторвавшись от народных корней, превратив сферу труда в арену всевозможных социальных экспериментов, подменив национальную модель трудовой деятельности набором «временных инструкций» – вспомним печальную кампанию «от съезда к съезду», мы все больше и больше теряем способность к продуктивному творческому труду. Сравните сами. В конце XIX века Великую Сибирскую дорогу протяженностью 7,5 тысячи километров строили десять лет 7 тысяч членов артелей при помощи кирки и тачки. Сегодняшнюю знаменитую Байкало-Амурскую магистраль протяженностью 3,1 тысячи километров во всеоружии современной техники тянули 15 лет не менее 50 тысяч строителей.

– Итог достаточно красноречивый. И какой, по-вашему, выход?

– Исконно российские качества – трудолюбие, добросовестное, старательное отношение к труду, самостоятельность, предприимчивость могут возродиться только при создании тех же условий, при которых они возникли и существовали раньше в общине и артели, и, прежде всего, народного самоуправления и трудовой демократии.

К сожалению, у нас сегодня преобладают противоположные тенденции к механическому копированию американских или западноевропейских форм как некоему образцу и идеалу (свободный рынок, безработица, западные формы материального стимулирования и организации производства).

Такая «сдвижка» к использованию западных форм крайне опасна, так как она уже в который раз отрубает нас о всего предшествующего хозяйственного опыта, огульно перечеркивает его как что-то устаревшее и ненужное.

– Но ведь Вы же не отрицаете необходимость использования зарубежного опыта?

– Конечно, мы должны и будем использовать западный опыт, применять западную технику и технологию, но проблемы это не решит до тех пор, пока мы не найдем в себе силы вернутся к национальной модели экономики, общинно-артельным принципам хозяйствования. Возвращение к народным основам вовсе не означает желания одеть современного человека в старые одежды, как, я уверен, интерпретируют это наши оппоненты, а предлагают культурные, социальные и психологические установки, выработанные многовековой историей народа и ставшие ориентирами его жизни. Не отвлекать огромные силы и энергию на борьбу с этими установками (как было это раньше, да впрочем, и сейчас), а использовать их в хозяйственном развитии.

    Беседовал Владимир Волков

«У опасной черты»

Интервью газете «Ветеран» (февраль 1992 г.)

Исследования Олега Платонова не только дают ответ, как было в прошлом, но и могут послужить хорошим ориентиром в строительстве новой здоровой экономики, о чем свидетельствует беседа редактора отдела социально-экономических проблем С. Виноградовой с О. Платоновым.

– Вы написали книгу «Русский труд». Сразу же возникает естественный вопрос о названии: а разве труд не интернационален?

– Труд носит духовный характер. И как всякая духовная ценность, имеет национальную оболочку, вне которой существовать не может. Труд – это не набор трудовых функций, а часть национальной культуры и национального сознания. В труде проявляется величие и способность народа к творческому созиданию. Великая Россия, существовавшая еще в начале ХХ века, была результатом плодотворного труда многих поколений русских людей, и им было чем гордиться. Совсем иначе сегодня.

– Значит, разрушение государства, общества, распад во всех областях нашей жизни связаны с потерей способности к труду, к творческому созиданию?

– Именно так. И объясняется это утратой национального сознания значительной частью нашего общества, прежде всего интеллигенцией.

Человек, лишенный национального сознания, не понимает, как распорядиться огромным духовным наследием, созданным многими поколениями. Он начинает искать помощь за рубежом. Но никто нас кормить не будет, каждый народ кормится своим трудом. И наше спасение в возрождении утраченных ценностей.

– Что, по-вашему, было главным в русском труде?

– Его высокая духовность. Он никогда не сводился к совокупности трудовых функций, а рассматривался как проявление духовной жизни. Христианская идея спасения на Руси мыслилась через жизнь и покаяние на миру, через соборное соединение усилий и, наконец, через подвижничество, главной формой которого был труд. В народном сознании труд предстает как нравственное деяние, а труженики – как главное действующее лицо государства. Вспомните хотя бы былинных богатырей Илью Муромца и Микулу Селяниновича. А пословицы – «Без труда нет добра», «Делу время – потехе час», «Рукам работа – душе праздник»!

– А как насчет пословиц типа «Работа не волк, в лес не убежит»?

– У каждого народа есть свой разряд людей, которые работать не хотят, тут что-то на уровне патологии. Другой вопрос – почему эти постыдные пословицы так широко популяризовались у нас. Здесь «заслуга» той же интеллигенции, лишенной национального сознания, которая, слабо зная коренной слой, судила о трудовых качествах русского человека по разным деклассированным элементам, обитателям хитровых рынков и кабаков.

Вспомните, например, пьесу Горького «На дне», в которой лодыри, бездельники, уголовники представлены положительными героями. Их немного, но вокруг них создается ореол мучеников. Девяносто процентов населения, настоящие труженики, предстают темной массой по сравнению с всякими челкашами-алкашами… И не случайно именно их руками большевики терроризировали труженика во время революции и гражданской войны.

Или другой пример. Та же интеллигенция прочно приклеила ярлык ретроградского произведения такому памятнику литературы, как «Домострой».

– Да, чуть ли не с младенчества это слово ассоциируется с чем-то ужасно отсталым и мрачным.

– А на самом деле как раз нет. В этой широко распространенной книге XVI века создается настоящий идеал трудовой жизни русского человека: крестьянина, купца, боярина и даже князя (в то время еще классовое разделение осуществлялось не по признаку культуры, а больше по размеру имущества и числу слуг). Все в доме – и хозяева, и работники – должны трудиться, не покладая рук. Хозяйка, даже если у нее гости, «всегда бы над рукоделием сидела сама». Хозяин должен заниматься праведным трудом (это неоднократно подчеркивается), быть справедливым, бережливым и заботиться о своих домочадцах и работниках.

Хозяйка-жена должна быть «добрая, и трудолюбивая, и молчаливая». Слуги хорошие, чтобы «знали ремесло, кто кого достоин и какому ремеслу учен». Родители обязаны учить труду своих детей: «рукоделию – мать дочерей и мастерству – отец сыновей».

Книга проповедовала трудолюбие, добросовестность, бережливость, порядок и чистоту в хозяйстве. Отношения между хозяином и работником регулировались очень тактично.