Паутина удачи

– Слово, – веско кивнул Саня, выворачиваясь из-под руки. Он же не маленький!

– Я тебя заранее запишу в группу, – улыбнулся ректор. – Пропуск не потеряешь?

– А маме и говорить не надо? – возмутилась я.

Саня глянул на предательницу-сестру исподлобья. Ничего, пусть помучается. Кто меня заложил с потрохами сегодня на поляне? «Я маленький, ее спросите…»

– У меня же будет профессия в руках, – сразил нас Саня наповал. – Мама скажет, что папа не умеет просить за детей, а родную кровь надо пристраивать к достойному делу.

Отец согнулся пополам и кое-как нащупал диван, задыхаясь от хохота. Я застыла в нелепой позе. Ведь практически дословно, ну что тут скажешь в ответ?

– Паразит, – ласково похвалила я его. – Иди домой, порадуй маму. Только прежде уточни у своего нового дедушки, может ли он склеить чашку.

Я развернула полотенце и передала ректору дорогую для мамы вещь. Юнц пробежался пальцами по краю, ощупал ручку и погладил донышко:

– Ущерба не опасаешься?

– Вот еще! Никакой темной удачи в ней нет. Просто мы резко затормозили.

– Все верно, – согласился он, усердно потер трещину ногтем, словно старался ее сколупнуть. И точно – хрустнула, скрипнула и исчезла.

– Спасибо.

– Заодно заклял на неразбиваемость, – великодушно сообщил Марк Юнц.

И я окончательно уверовала в то, что он очень хороший человек. Разве плохой с его-то возможностями и званием станет вообще и тем более теперь, в крайнем утомлении, тратить силы на старую чашку, солдатиков и пуговицы? А еще рисковать своим положением, спасая ремпоезд от внезапного нашествия полиции, да еще не обычной, а самой опасной, с магами и дознавателями. Можно не сомневаться: сегодня ночью никто не будет спать. Михей уже теперь обходит вагоны и безжалостно собирает все «нелегальное», требует разыскать паспорта и разъясняет, кому и что следует говорить. Ищет убежище для недавно принятых людей со сложным прошлым и тех, кого могут отослать после проверки по разоренным неурожаем голодным селам. Михаил Семенович просматривает документы и уточняет отчеты, дед и мастер-ремонтник сверяют записи по обслуживанию паровоза – и так далее. Отец выйдет из этого купе и тоже присоединится к сосредоточенной и несуетливой спешке. Маг дал нам много времени – целые сутки, а то и больше. Настоящее чудо!

Саня быстро и ловко собрал пуговицы, огарок, солдатиков и прочие мелочи. Сунул коробку отцу, доверяя ему переноску этой ценности. Завернув чашку в полотенце, поблагодарил мага и искренне, коротко и по существу рассказал о судьбе и пользе чашки, нашей единственной материальной памяти о бабушке. Еще раз пообещал непременно прибыть в школу, попрощался – и ушел, обеими руками удерживая чашку.

– Ка… Король, – преодолел привычку к иному прозвищу ректор, глядя на отца. – Девочку надо немедленно удалить из поезда. Немедленно! Расследования не избежать, я лишь отсрочил его. Общаться с магами ей ни к чему, с их тайной полицией – тем более. Идеи есть?

– Пансион. Мы собрались отослать Рену в Синильский уезд, в компаньонки к дочери Михаила Семеновича.

– Не годится, там климат ужасный, засуха, только что началась эпидемия тифа… а сверх того совершенно нет нормальных заведений, – поморщился ректор. – Завтра вернется мой малыш Лешка. Пусть Береника к тому моменту соберет вещи и будет готова. Дам письмо, Лешка проводит, там заберет вторую девочку и вернет обеих куда следует. Место надежное, директрису я знаю с юности, она замечательный человек. Опять же столица рядом, если что – и сам пригляжу. Пока же девочки покатаются на красивом, богатом поезде месяц-другой, чтобы их никто не мог разыскать. С другой стороны, путешествие – вроде не бегство, а подарок от меня в знак благодарности.

Юнц подмигнул мне и снова глянул на Короля с той же странной тоской, что и при первой встрече. Нахохлившись, выше натянул плед, до самой шеи:

– А вот ты… ты влип! Судьба твоя здесь, но удача запропала. Найдется – обрадуешься ли? Смотри не потеряй семью, вернув память целиком. Неравноценная будет замена, один твой Саня чего стоит!

– От удачи, если она судьбе помеха, отвернуться нетрудно, – отмахнулся отец. – У нас в семье, как вы заметили, ущерба никто не опасается.

– Верно. Иди, Король. Я чудовищно устал. Если засну, то очнусь не раньше завтрашнего полудня. А ведь у меня еще осталось невыполненное обязательство перед Береникой. Я задолжал ей целую жизнь, представляешь?

Папа кивнул, погладил крышку коробки и встал. Задумчиво оглянулся на мага, явно пытаясь вспомнить хоть что-то связанное с этим человеком и вообще с прошлым. Кажется, не удалось, он отвернулся и покинул купе. Ректор столичного колледжа некоторое время молчал, глядя на закрывшуюся дверь, и глаза его блестели подозрительно влажно.

– Он вам случайно не родной? – испугалась я.

– По крови – нет… – вздохнул Марк Юнц. – Но ведь и ты не родная Королю, да много ли от этого меняется? Таких учеников у меня больше не было. И не будет, наверное, разве что Саня. Спрашивай, птица. Я создал заклинание тишины, нас невозможно подслушать. Все, что угодно, спрашивай, иного времени не представится. А уж после, завтра, я тебе расскажу одну сказку. Точнее, быль. Просто никто и сам толком не знает, насколько правдивую версию прошлого он излагает… Чем больше времени утекает, тем глубже дно и тем сложнее рассмотреть его рельеф, скрытый тенями забвения и илом лжи.

Я благодарно кивнула. Спрашивать все, что угодно! Вот счастье привалило… И главное – у меня огромное множество вопросов. Я посмотрела на мага, и большая часть любопытства испарилась. Я же не агент тайной полиции, чтобы пытать человека. Он едва сидит, глаза сами закрываются, кожа снова пожелтела и сморщилась…

– Как мне не стать добычей магов?

– Пока ты не вмешиваешься в удачу активно, им тебя не видно, – задумался Марк. – Оттого вас проще заметить, когда вы еще дети. Вы желаете несбыточного и ни в чем себе не отказываете. Изучай тени и свет удачи, но не пробуй их перемещать. А уж если выбора не останется, учти вот что: на магистральных рельсах ты – невидимка. Здесь текут столь могучие реки удач и неудач, здесь так плотно сплетаются нити судеб разных людей, здесь происходит столько событий, что вычислить тебя фактически невозможно. По крайней мере, не получится сразу обнаружить воздействие и точно указать место. Да и установить личность по слепку следов магии едва ли возможно.

– Как мне стать тем, чем я должна стать? И вообще…

– Девочка, это и есть самая большая тайна магии удачи, – устало улыбнулся ректор. – Та, о ключе к раскрытию которой спрашивал Дмитрий.

Марк Юнц покосился на пузатый фарфоровый чайник. Я торопливо налила заварку, густо сдобрила медом, перемешала и подала ему. Придержала, помогая пить, не поднимаясь с подушек. Он благодарно кивнул, тихо, едва слышно, рассмеялся и поманил меня пальцем.

– Нет ключа, – шепнул он. – Такого, каким он его себе представляет. Потому что нет теперь во всем мире ни одного истинного состоявшегося высшего мага.

– Мага удачи?

– Да что ты, – скривился ректор. – Глупости все это! Личная, карманная удача – она как пламя, к которому летят глупые мотыльки. Одни всю жизнь танцуют на безопасном расстоянии, не ведая красоты света. Иные глупы и сжигают крылья, не понимая сути света. Настоящая птица удачи не для себя приманивает везение. Она освещает путь жизни, помогает вовремя обогнуть здоровенные опасные промоины, не увязнуть в большой войне, загодя скопить запасы к неурожаю. Много всего. Птица видит свет и тьму – сверху, с высоты полета, а высший маг с ее ведома их слегка шевелит. Я не знаю, как тебе учиться и чему. Полагаю, твой папа в этом больше понимает, он ведь уже научил тебя многому.

Приятно слышать, что Короля так ценят и уважают. И что я сама признана не совсем безнадежной. Ректор зевнул, усердно потер щеки – и снова зевнул.

– Вы еще обещали сказать, почему служите Вдове, – напомнила я.

– Я не Вдове служу, а Ликре, – возмутился Марк. – Только ей! Да, по происхождению я арьянец, что нетрудно понять по имени, но мой род живет тут уже два века, мы вросли в эту землю корнями и считаем ее своей родиной. Без магов Ликра погибнет. Думаешь, Арья, из которой происходят мои предки, не готова нас уничтожить? И не одна она! Мир жесток. Магия на сегодня – основа паритета. Знаешь такое слово?

– Знаю. Как полагает мой брат, паритет – это когда у обоих драчунов заранее носы чешутся и потому кулаки не спешат сжиматься.

«Дедушка Марк» немедленно впал в умиление от образованности своего новоявленного «внука». Даже ненадолго проснулся, оживился, захихикал и закивал. Снова зевнул.

– Я учу магов для нашей Ликры. И очень надеюсь, что однажды воспитаю настоящего высшего, а он найдет свою птицу. Тогда Вдова обретет покой, а мы ощутим интересные и трудные перемены в своей жизни.

– Почему она позволяет вам быть ректором, вы ведь не особенно скрываете…

– А знаешь, как становятся ректорами уже в течение восьмидесяти лет? – снова оживился Марк.

Я усердно замотала головой – откуда мне это знать? Он довольно улыбнулся и рассказал. Точнее, заснул достаточно быстро, но я успела понять смысл странного обычая. И всю дорогу домой пыталась представить себе его в действии.

Оказывается, первым ректором высшего колледжа и создателем самой системы нынешнего магического образования Ликры, наиболее полного и результативного – так сказал Марк – среди всех аналогичных в разных странах, был некий господин Фридрих фон Гесс. Сын последнего из великих магов нашего мира, весьма некстати умершего за два года до прихода к власти Вдовы. Нет, никакого покушения или иных происков – ему было сто двенадцать, весьма почтенный возраст по любому счету, даже магическому. Сын унаследовал многие способности и тайны своего великого отца. И, пользуясь этим, проклял созданный собственными усилиями колледж, когда его изгнали в ссылку по указанию новых властей. Лет десять никто и не догадывался о наличии проклятия, пока был жив Фридрих. Он умер в возрасте девяноста семи лет, мирно и благопристойно, в окружении потомков. Был похоронен на тихом сельском кладбище.

Через сорок дней после смерти призрак почившего господина ректора с шумом и помпой, сразу после заката солнца, въехал в кабинет нового ректора… И стал во всех делах «помогать» преемнику. Громко давать советы. Править приказы и экзаменационные ведомости. Проверять порядок в студенческом общежитии, изымать из библиотеки и портить бесполезные книги – и так далее. По словам Марка Юнца, упорства живого ректора в борьбе с покойным хватило на две недели. У его заместителя – еще на десять дней. Прочие держались не дольше. Год колледж лихорадило, его дважды переводили в новые здания, но призрак с неизменным успехом вселялся в свежеотремонтированный начальственный кабинет прежде, чем живой владелец помещения.

С тех пор ректором становится только тот, кто выдерживает экзамен у Фридриха фон Гесса. И никакие происки дворцовых магов удачи, приближенных к Вдове, вкупе с ее собственным талантом и усилиями иных специалистов не могут изменить это правило. Покойный ректор вне любых рамок и правил… Я представила себе этого восхитительного призрака – и рассмеялась. По словам Марка Юнца, внешне господин фон Гесс невысок и подвижен. А еще – весьма общителен. Любит обсуждать попойки, проказы и драки, наблюдая за ними. Бессовестно подсказывает студентам, которых считает толковыми. Сводит с ума угрозами разоблачения агентов, присылаемых разными ведомствами для пригляда за опасным колледжем…

Я все еще улыбалась, толкая дверь нашей комнаты. Папа заметил, подмигнул в ответ и снова вернулся к изучению бумаг. Рядом вздыхал Михей. Еще бы! За ночь надо привести записи о запасах в полное соответствие с самими запасами. Пришлось молча юркнуть за шторку, в свой закуток. Саня уже спал – такой день! Я и сама чувствовала, что валюсь с ног. Закрыла глаза и взлетела в сон, как обычно. А чему удивляться? Я ведь, оказывается, птица.

Глава 3

Два цвета удачи Короля

Дарование удачи всякому страждущему без крайней в том потребности и детального рассмотрения запроса есть смертный грех для мага. Сравним он лишь с приучением слабого и безвольного существа к питию водки. Впрочем, и сильных людей отрава зеленого змия и яд незаслуженного успеха способны низвести до состояния ничтожнейшего.