Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Туркестан

Год написания книги
2015
Теги
1 2 3 4 5 ... 10 >>
На страницу:
1 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Туркестан
Николай Свечин

Сыщик Его Величества #12
Июнь 1894 года. Алексей Лыков второй год, как в отставке. Теперь он частное лицо, и занимается делами своего имения. Друг и управляющий Яан Титус помогает ему. Вдвоем лесопромышленники выехали в Туркестан. Там ведется масштабное строительство железных дорог, нужны шпалы, а своего леса мало. Есть возможность подписать очень выгодный контракт. Но всем в крае ведают военные, а закупки ведут интенданты Туркестанского военного округа. Они требуют взяток. Лыков с Титусом прибывают в Ташкент, столицу края, и пытаются договориться со взяточниками в погонах. Те заламывают неслыханную цену… Друзья уже собираются домой, не солоно хлебавши, как вдруг оказываются втянуты в кровавые события. Убито несколько русских, в условиях вражды коренного населения к неверным. Местная полиция, составленная из строевых офицеров, бессильна. Бывшие сыщики, вспомнив прежние навыки, начинают свое расследование…

Николай Свечин

Туркестан

Глава 1. По железной дороге

Лыков с Титусом сидели на диване бок о бок. Они были раздеты донага, но замотались в простыни. В купе стояла невыносимая жара, усиленная духотой. Открытое окно не спасало: поезд едва тащился по раскаленной пустыне.

Напротив друзей расположились их попутчики, тоже задрапированные. Один был негоциантом, доверенным[1 - Доверенный – ответственный представитель фирмы, уполномоченный подписывать контракты. (Здесь и далее – примеч. автора.)] Московского торгово-промышленного товарищества. Сутки назад, войдя в вагон, он представился: Степан Антонович Христославников. И тут же сообщил, что везет с собой крупную сумму для выплаты задатков хлопкоробам. А потому просит принять его в компанию. Так безопаснее в незнакомой местности. Негоциант был упитанный мужчина лет пятидесяти, с редкой бородой и угреватым желтым лицом. Человек он оказался приятный, скромный и молчаливый. Всю дорогу Степан Антонович охотнее всего слушал других, не выпячивая собственную личность.

Второй попутчик появился за пять минут до отправления поезда. Среднего роста, среднего сложения, очень загорелый капитан с аннинским темляком на шашке назвался Иваном Осиповичем Скобеевым. Должность у него была интересная: полицмейстер туземной части Ташкента. Старый служака чуть не всю жизнь провел в Туркестане. Для попутчиков он оказался сущим кладом. Капитан знал все и всех в крае и по любому вопросу мог дать квалифицированную справку. Само собой устроилось, что он возглавил компанию. Хваткий и деловой, что называется себе на уме, Скобеев взял над соотечественниками шефство: опекал, пояснял и помогал. Под его крылом их быт сразу наладился.

Лыков с Титусом купили себе четырехместное купе. Этого потребовал управляющий. Прошлой осенью он впервые съездил в Туркестан и рассказал по возвращении всякие ужасы. Закаспийская железная дорога и без того славится большой неустроенностью и очень низкой провозоспособностью. Но специфика края делает жизнь пассажиров совсем уж тяжелой: вагонов первого класса нет вовсе, а люди попадаются разные. Над Титусом расположился богатый сарт[2 - Сарты – в императорской России: самоназвание оседлого населения Ташкентского, Ферганского и ряда других оазисов.]. Пять раз в день он совершал намаз, а перед этим – тахарат, молитвенное омовение. Ночную и утреннюю молитвы сарт творил, не слезая с полки. Там же и омывался… Грязная вода стекала Титусу на голову и заливала постель, но попутчика это нимало не беспокоило. Возражения и возмущения он просто игнорировал. Яан обратился к обер-кондуктору, но тот лишь развел руками: ничего не поделаешь, надо терпеть. Все туземцы так поступают. А когда сарт закусывал, то сальные руки вытирал о чрезвычайно грязный и вонючий халат, объедки же кидал на пол. Это длилось три дня, пока состав тащился от Узун-Ады до Самарканда. Впечатленный Титус настоял поэтому, что помещаться в купе надо без соседей. И в этот раз они ехали вдвоем. Пока добровольно не присоединили к себе русских попутчиков…

Уйдя со службы, Алексей занимался теперь делами имения. Дача в Варнавинском уезде давала много хорошего леса. Яан, управляющий и друг, предложил поставлять его в Туркестан. Там шло строительство железных дорог и требовалось много дерева на шпалы. Единственный рельсовый путь лежит сейчас от Каспийского моря до Самарканда. Но в планах Военного министерства продлить его до Ташкента и далее до Верного. И сделать ответвления в Кушку и Коканд. Да еще соединить в обозримом будущем Ташкент с Оренбургом. Золотое дно! Огромная дорогостоящая работа. Своего леса в Туркестане мало, его берегут и не дают использовать. Именно военные управляют краем, им и решать, куда пролягут новые пути. И у кого купить материал на шпалы…

Деликатный вопрос выбора поставщика решается, конечно, в Ташкенте. Генерал-губернатор барон Вревский является одновременно и командующим войсками Туркестанского военного округа. Закаспийская дорога тоже военная. Начальники мастерских и даже станций – офицеры двух туркестанских железнодорожных батальонов, а кондукторы в поездах – солдаты. Строительство отдано гражданским инженерам, но ведется под диктовку интендантского управления. И хотя создана особая дирекция по строительству, ее вопросы – технические. Осенью Титус встретился со всеми участниками концессии и уехал не солоно хлебавши. Важные люди в погонах сказали ему: мы с приказчиками дел не имеем. Пусть явится хозяин и будет готов хорошо заплатить…

Лыков думал всю зиму и весну. Кормить воров ему не хотелось. Но с волками жить – по-волчьи выть. Известно, что в Туркестане без взятки не решается ни один вопрос. Хочешь обеспечить будущее своих детей – покупай входной билет. В итоге в конце мая 1894 года двое приятелей выехали на юг. Поездом добрались до Владикавказа, там пересели в тарантас и перевалили Кавказский хребет, едва не погибнув под сходом снега. Прибыли в Баку и погрузились на пароход общества «Кавказ и Меркурий». Общество это монополизировало доставку желающих попасть на другой берег Каспийского моря. Оно знаменито наплевательским отношением к пассажирам. Пароходы отправляются через день, удобств на них почти нет, команда грубая, море дикое. Через семнадцать часов плавания друзья сошли на желтый пустынный берег.

Крохотный городок Узун-Ада – ворота в Среднюю Азию. Один шайтан знает, почему строитель Закаспийской дороги генерал Анненков выбрал это место. Неподалеку стоит порт Красноводск, много более удобный для зачина. Но первый костыль забили в Узун-Аде. Отсюда уходят рельсы в самое сердце края. И встретил гостей городок весьма неприветливо. Сначала строгий полицейский чиновник потребовал от вновь прибывших паспорта. Словно от иностранцев… Титус объяснил приятелю, что так принято. Въезд в Туркестан ограничен – главным образом для самовольцев, переселенцев, решивших сменить место жительства без разрешения властей. Затем выяснилось, что пароходы ходят сами по себе, а поезда – сами по себе. И ближайший состав на Самарканд уйдет лишь через двое суток. Алексей с Яаном прокляли все на свете, дожидаясь машины. Узун-Ада выстроен в очень хорошей бухте, но само место отвратительное. Город поставили на кочующих песках. Из-за этого все дома подняты на сваях, а вместо крыльца в них высокие лестницы. Входишь, например, в здание почты по земле, а выходишь через полчаса – под тобой аршин пустоты. Пекло, в тени тридцать пять градусов, а спрятаться некуда. Пойти тоже некуда, и негде поесть. Спали горе-путешественники на вокзале, на грязных скамьях и подъедали в грязном буфете несвежие бутерброды. Воды не хватало – ее привозили за пятьсот верст из Асхабада в деревянных баках. Теплая и вонючая, желто-коричневого цвета, она не освежала. С одиннадцати часов утра и до пяти пополудни все замирало и укрывалось в тень. Жизнь как в парилке русской бани…

Наконец пришел новый пароход и привез более сообразительных пассажиров. Тех, кто умел состыковать два расписания, морское и железнодорожное. Уже через час после парохода на станцию подали состав. Лыков впервые увидел вагоны, выкрашенные в белый цвет. Мигом преобразился сонный буфетчик: пароход доставил ему провизию. Алексей с Яаном успели съесть по эскалопу и захватили в дорогу сыр с хлебом. Другого ничего не взяли – стухнет на такой жаре. И приготовились мучиться.

Вагон второго класса был полон. Больше всего оказалось туземных купцов, за ними шли офицеры. Хватало и чиновников в мундирных сюртуках. Русское партикулярное платье почти не встречалось. Капитан Скобеев получил место в обществе персов, но разглядел трех русских негоциантов и пересел к ним. Он представился, выслушал, кого как зовут, и тут же сообщил:

– А я вот за асфальтом ездил!

– За каким еще асфальтом? – удивились соотечественники. – За природным?

– Да. На острове Челекен есть месторождение, и меня послали ознакомиться. Правитель канцелярии генерал-губернатора хочет выложить им в Ташкенте одну улицу. Вызвал и приказал: Иван Осипыч, сгоняй по-быстрому, узнай что почем.

– Это за какие грехи такое наказание? – ахнул Христославников.

– Наказание? – сощурился полицмейстер.

– А разве нет? В самое пекло по пустыне скитаться…

– Вовсе даже не наказание, а наоборот, поощрение!

– Какое же здесь поощрение? – удивился Степан Антонович.

А Лыков подумал секунду и спросил у капитана:

– Прогоны?

– Именно! – обрадовался тот. – Вот вы молодец, сразу догадались. У нас же прогоны до сих пор платят, как на перекладных. А я две трети пути поездом одолею. Билет в оба конца стоит 65 рублей 80 копеек. А от Ташкента до Самарканда и обратно меня сарты доставят. На свой счет. Что получается? Получается экономия! Мне, как чину восьмого класса, полагается три лошади. По две с половиной копейки на версту за каждую лошадь… умножаем… получаем семь с полушкой. За версту. А их по железной дороге 1344, да между Самаркандом и Ташкентом почти 500. На круг выходит 200 рублей профиту! И все законно. Как в армии – безгрешные доходы. А то жалование маленькое, взяток же я не беру. Ну, в смысле, не требую…

Алексей понял бывшего коллегу. Он тоже, когда служил помощником квартального надзирателя, не стеснялся брать от купцов пятерки да трешницы. Люди сами суют – отчего же не взять? Чтобы внимательнее смотрел, служебное рвение проявлял. Сравнение с армией тоже понятно. Безгрешными доходами там называют законный дополнительный заработок ротного (эскадронного, батарейного) командира. Он образуется сам собой, без всяких злоупотреблений. Справочные цены на закупку фуража и провианта в местах стоянки частей всегда спускают из штабов с некоторым запасом. Так принято, чтобы не впасть в убыток. Роты покупают себе, что нужно, чуть дешевле. А в отчете ставят справочную цену. Разница идет командиру, но не только в его карман. В ротном хозяйстве всегда чего-то не хватает. Солдатам не полагается от казны ни постельного белья, ни одеял с подушками. И порядочный капитан улучшает быт подчиненных за собственный кошт. Например, покупает личные и ручные полотенца, или заводит чайную. Кроме того, он ежедневно принимает на квартире своих офицеров, а те не прочь выпить водки. В роту приходят гости. Так что безгрешный доход помогает армейским беднякам сводить концы с концами. В полиции то же самое. Жалование маленькое, обмундироваться и даже вооружаться приходится на собственные средства. Дрова и свечи всегда экономят, поскольку денег на их покупку отпускается недостаточно. А уж на канцелярскую нищету без слез не взглянешь… Так что получил капитан Скобеев дополнительную выгоду, и слава Богу!

– Ага! Тогда расскажите нам, за что вас поощрили! – поддержал разговор Титус.

– Охотно доложу, – обрадовался полицмейстер. – Поощрили меня за то, что я выследил и арестовал знаменитого в Ташкенте вора Мада-сартараша. Два года его ловили в русской части, а поймал я, отвечающий за туземную часть!

– Ловкий был?

– Не то слово! Мад – это сокращение от имени Мухаммед, а сартараш означает «цирюльник». Ну, еще он делает обрезание… Наш герой был обычный туземец, в молодости стриг и брил, да вдруг подался в воры. И открылся у него к этому значительный талант. Чуть не сорок квартир ограбил, прежде чем я его поймал!

– Иван Осипович! – взмолился Христославников. – Просветите нас по этой части! Кому же знать, как не вам? Правду ли говорят, что Ташкент – город воров?

– Правду, – кивнул капитан. – На весь Туркестан мы этим прославились, прости Господи… Так что, когда приедете, держите ушки на макушке. А деньги, что при вас, лучше сразу снесите в банковскую контору, у себя не храните!

Все трое негоциантов переглянулись. Не только Степан Антонович имел при себе значительную сумму. У Лыкова с Титусом было рассовано по карманам десять тысяч рублей – на взятки интендантам.

– А почему так сложилось? – поинтересовался Алексей.

– Специфика, – вздохнул полицмейстер. – С конца мая начинается у нас страшная жара. И все, кто может, бегут из города. Чиновничество переезжает в Чимган, это в восьмидесяти верстах от Ташкента. Там горы, которые сводят жару на нет. Хороший климат, санатория для войск, дачи. Устроено гелиографическое сообщение с Ташкентом. А войска, кроме караульных рот, поголовно уходят в летние лагеря. Вот и получается, что квартиры офицеров и чиновников на три месяца пустеют. Как тут не появиться ворам?

– Выходит, у местного населения воровство в крови? – уточнил Титус.

– Не совсем так, – ответил Скобеев. – Конечно, сарты – большие мошенники. Но воруют в Ташкенте все-таки пришлые, не коренные. Тут виноват хлопок.

– Хлопок? – удивился доверенный.

– Он самый. Вокруг Ташкента имеются его обширные поля. А хлопок, следует сказать, требует большого ухода. Сажать его начинают в конце марта – начале апреля. Как посадили – надо два раза окучить. А еще полоть, править борозды, рыхлить землю, прореживать… Одних поливок за весну-лето полагается делать шесть. Когда куст поднимется, он вытеснит все сорняки, но до того ему надо помогать. Еще между кустами подсеивают где мак, а где коноплю, для производства из них дурмана. Занимаются всем этим поденщики-мардикоры, которые сходятся в Ташкент из окрестностей в значительных количествах. Ну, окучили первый раз – не возвращаться же им домой! Заработки на хлопковых работах хорошие, по восемьдесят копеек в день. А между хлопковыми в городе есть только дешевые работы, по двадцать-тридцать копеек. Мардикору горбатиться за них неохота, и он остается ждать. И чтобы прокормить себя, принимается за воровство. Таким образом в Ташкенте на несколько месяцев скапливается множество пришлых людей. Живут они где попало, в ожидании спроса на свои силы. А рядом – полупустой русский город. Вот и развивается воровство…

– А туземную часть почему не обворовывают, только русскую? – спросил Лыков.

– Правильно интересуетесь, – одобрил полицмейстер. – Сарты ведь тоже на лето переезжают. У каждого исправного туземца есть на краю города собственный надел, вроде дачи. Там сад с огородом, обязательно заходит арык, есть хауз, то есть пруд для купания. Летний домик не из саманной глины, а деревянный, и стоит не в раскаленной улице, а под тенью деревьев на просторе. Прохлада, вода журчит… Но городской дом сарта никогда не бывает пустым. Когда вся семья переехала, в карауле оставляют племянника, бедного родственника или какого приживальщика. Туземный Ташкент разбит на кварталы, называются они махалля. В каждой из них есть штатный сторож. Да и соседи друг друга знают. Незнакомец вызывает подозрения, за ним приглядывают все одномахаллинцы. Украсть не дадут!

– Получается, что воры в Ташкенте – это случайные преступники, пришедшие на заработки, – усомнился Титус. – А зимой все спокойно и жуликов-профессионалистов нет? Трудно поверить в такое!

– Вы правы, Яков Францевич, – ответил Скобеев. – Профессионалисты везде есть, в том числе, конечно, и у нас. Вот хоть тот же Мад-сартараш. Но их много меньше, чем, к примеру, в Одессе. Репутацию города воров создают именно хлопковые поденщики. А зимой в Ташкенте, как везде…

Лыков не удержался и поддел полицмейстера:

– Выходит, Иван Осипович, у вас в туземной части забот меньше, чем в русской?

– Это так. Но потому лишь, что сарты – народ очень скрытный. Все свои вопросы они стараются решать без привлечения властей. Приедете – убедитесь. Они вообще не любят русскую администрацию. Идешь по улице, а с тобой никто не здоровается. Будто и нет тебя вовсе! Ежели не знать местных обычаев, можно и обидеться.

– А если знать?

– Тогда выходит, что обижаться не на что. Туземцы просто боятся, что русский не ответит на их приветствие. А это очень большое оскорбление, и не только для самого сарта.

1 2 3 4 5 ... 10 >>
На страницу:
1 из 10