Вид с больничной койки (сборник)

Это не все. С некоторых пор пытаемся своими способами и средствами проникнуть внутрь организма не только с помощью шприца. Речь идет о бескровных операциях. О них потом.

Готов высказать мысль, возможно, банальную, вместе с тем и парадоксальную. На необозримом фронте борьбы за жизнь и долголетие наших соотечественников у медиков, к великому сожалению, нет полного взаимопонимания с теми, ради блага которых эта борьба и идет. Имею в виду наших пациентов. Таков уж русский менталитет, что ли: мы беспощадно относимся к собственной плоти. Особенно смолоду. Себя не щадим! Нет культа долголетия. Часто ради куража на мелочи растрачиваем силы, бесценное свое здоровье. А ведь прежде была поговорка: «Береженого и Бог бережет!». Спохватываемся тогда, когда жареный петух клюнет в одно место. Ну а ежели совсем-совсем прихватит – есть же «скорая помощь», кличут чудодейственных целителей. Порой на шарлатанов никаких денег не жалеем.

– Все это, Юрий Никитич, очень знакомо. Ибо параллельно с официальной – белой медициной – существует теневая отрасль знахарства на коммерческой основе. Если быть точным, это спекулянты, пользующиеся нашей доверчивостью, темнотою. Цепочкою потянулись сюда падкие на деньгу жулики, вместе с тем каркас составляют дипломированные врачи, обратившиеся в оборотней. Я слышал, что оборот подпольных медицинских услуг в несколько раз превосходит государственные вложения в эту отрасль.

– Понимаю вас и полностью разделяю состояние вашей души, ума. Многие граждане не отдают себе отчета, что здоровье ни за какие деньги не купишь, его надо беречь от рождения и всю сознательную жизнь. Постоянно следить за его состоянием. Не просто прислушиваться: «Ой, что-то в груди кольнуло!» Или: «Отчего-то голова закружилась!» Речь идет о систематическом контроле. В первую очередь, разумеется, важно следить за артериальным давлением. Для чего не следует всякий раз бежать в поликлинику. В домашней аптечке рядом с градусником должен лежать тонометр. Всяк должен знать точные параметры своего АД. Ежели повысилось, тут же принимать адекватные меры. По объективным данным, гипертонией у нас страдают от 32 до 37 миллионов. Это уже люди обреченные на преждевременную смерть. Об угрожающих последствиях названного симптома большинство знает, но из их числа лишь половина сердечников обращается к врачам. Да и то, как правило, в критических ситуациях.

Из общего числа больных хронической сердечной недостаточностью (ХСН) только пять процентов мужчин принимают адекватные меры. У особ противоположного пола этот показатель несколько выше: 17,9%, то есть женщины более ответственно подходят к своему здоровью. Но в сравнении со странами Западной Европы мы и тут безбожно отстаем. Считаю, что настало время вести в школах – с младших классов – уроки медицинского ликбеза.

– Когда я впервые оказался на больничной койке в отделении кардиологии, лечащий врач на полном серьезе сказал: «Н.Ф., вы совершенно необразованный пациент!»

– Это еще не худший вариант… Есть еще так называемые малообразованные «умники»… Нахватавшись верхов, занимаются самолечением, а, оказавшись в клинике, публично дискутируют с врачами. Ну и заодно «просвещают» соседей по палате, любопытных в холле… Там порой можно услышать такую дичь, что уши вянут. Говорю об этих несчастных заблудших им не и укор – в предостережение, в том числе и их пастве.

Что еще необходимо знать… Серьезные неприятности у сердечников часто случаются вроде бы без особых на то причин, без очевидного повода… Все как будто хорошо, но вдруг участился пульс, возникло сердцебиение. Качнулось вверх давление: стало 140 на 90. При этом самочувствие вроде бы еще терпимое. Да, все вошло бы в норму, кабы не бытовая ссора или служебная неприятность. А тут как назло возник в атмосфере неблагоприятный геомагнитный фон. И пожалуйста, получайте сердечный криз, чего вполне достаточно для инфаркта, для инсульта. Окружающие при этом руками разводят: Н. был в расцвете сил, полон жизненной энергии, все имел, ни в чем себе не отказывал, – и вот остановка, что называется, на полном скаку.

Ценою невероятных усилий Н. удается вырвать из объятий смерти… Родные, близкие, друзья рады, счастливы. Они еще не знают, что увозят из больницы домой живой труп. Вскоре выясняется: Н., в сущности, способен вести лишь растительный образ жизни. Такое существование, понятно, не приносит окружающим радости, хотя «жизнь» порой растягивается на несколько лет.

Все это, повторяю, можно было избежать, если бы пациент с признаками сердечной недостаточности повнимательней следил за собственным здоровьем.

– Мой стаж сердечника (ишемия), доложу вам, вышел за пределы уже двух десятков лет. На моей памяти прошло много всевозможных лекарственных препаратов, которыми приходилось пользоваться в критические моменты. Но вспоминается при этом старое… Родители не могли жить, например, без валерьянки, без ландышевых капель. А скольким людям жизнь спас нитроглицерин. В конце 60-х в моду вошли капли Вотчала. Помню, мама Богом молила выслать ей (в глубинку) сей чудо-эликсир. В аптеках столицы бывало его днем с огнем не сыщешь. Пришлось поехать в Боткинскую клинику, на территории которой работал сей замечательный труженик науки и практик одновременно. Я был принят профессором в его рабочем кабинете и ушел не с пустыми руками…

Потом была столь же яростная погоня за сустаком, за коринфаром, адельфаном, индералом, нитронгком. Почти одновременно во врачебную практику вошли нитросорбит, затем капотен. Теперь районный кардиолог потчует меня отечественного производства верапамилом, эналаприлом, дигостином… Может, я что-то и упустил… О, чуть было не забыл гэдээровский валокардин, без капель которого миллионы сердечников не засыпали.

– Чувствуется, вы наш пациент, и бывалый. Бегло обрисовали схему, подобную эволюции колеса: от деревянного кругляша из дуба до современного шарикоподшипника с электронной начинкой. За последние 40 – 50 лет отечественная кардиология прошла сложный и тернистый путь. Для шестидесятых, между прочим, была присуща терапия с непременным подключением диуретиков. Вместе с мочой из организма выводились, условно назовем, соли лития и другие элементы, затруднявшие бесперебойную, ритмичную работу сердечной мышцы.

В 80-е годы последовал новый виток исследований в самом уязвимом отделе сердца: определение причин перерождения миокарда. Мы не были робинзонами, работали в согласном сотрудничестве с коллегами Европы, Америки. В ходе творческого содружества было выявлено новое лекарственное средство – капотен, благодаря ему удалось заметно снижать физиологические нагрузки на сердце. С 1991 года данный препарат стал выпускать завод «Акрихин», что в Старой Купавне Подмосковья.

Наука не признает штурмов – ее движение медленное, поступательное, от простого к сложному, по спирали. Надо признать, пока еще до конца не поняты и не осмыслены методы терапии в коронарных закоулках. Правда, подходы, способы воздействия на мышечную плоть нащупаны. Ими владеют уже не только исследователи-первопроходцы. Научились ими пользоваться врачи в специализированных стационарах, в хорошо оснащенных амбулаториях. Перефразируя ходячий афоризм, готов сообщить вам две новости… Хорошая заключается в том, что при правильном использовании лекарственных средств прогноз выживаемости больных с тяжелыми формами ишемии стал прогнозируемым, оптимистичным. Теперь сообщаю новость плохую: даже при достаточно активной терапии процент выживаемости наших пациентов недостаточно велик.

Не в оправдание, а ради истины скажу: не надо во всем укорять медицину. Социальные коллизии, пертурбации последних лет вызвали чудовищную деформацию не только в сфере властных структур – потрясли они и внутренний мир человека. Особенно пострадали индивидуумы с повышенной рефлекторной склонностью, неадекватно реагирующие на резкие жизненные обстоятельства, на разного рода передряги. Скачки смертности среди контингента больных ишемией совпадают с пиками социальной напряженности. И это уже не гипотеза, а реальность. Вот этот график: 90-й, 93-й, 98-й год. Как экология фиксируется на годичных кольцах стволов деревьев… Оперативно о том говорят, точнее, криком кричат! – замеры артериального давления в сосудах.

– Какое же хуже: высокое или пониженное? Я слышал противоречивые суждения. Причем не только от умников-всезнаек, а и от дипломированных, высокомудрых спецов. – Стабильно высокое кровяное давление всегда настораживает. Вдвойне опасно, ежели это возникает резко, внезапно. Что касаемо гипотонии – часто присуще молодым женщинам. С возрастом 85 процентов гипотоников становятся магнотониками, затем плавно переходят в стан гипертоников. (По известной аналогии: близорукость с годами переходит в дальнозоркость). Как правило, эта динамика имеет наследственную предрасположенность. При всем том у гипотоников имеются свои проблемы – скажем, неудобства. Как известно, фармакология в основном нацелена на производство медикаментов, снижающих давление… Наиболее ходовой препарат – кардеомин. Полезен также чай, особенно зеленый.

В этой связи надо сказать: мужской тип гипотонии большей частью – свидетельство более глубоких изменений в организме. На языке врачей: это всегда симптом «чего-то». Между прочим, свидетельствует и о прединфарктном состоянии.

– Слышно о неких суперсовременных методах излечения сердечной недостаточности. Или же это досужие разговоры?

– Придется сделать экскурс в прошлое. Начало 90-х годов для кардиологии – время знаковое. На данном временном отрезке была реализована на практике идея так называемых бета-блокаторов, сдерживающих кровоток. Спасибо надо сказать фармакологам: они подобрали состав логичных ингибиторов. Так что стало возможным регулировать оптимальное содержание адреналина в крови – и значит управлять работой сердечной мышцы. Первый такой ингибитор вошел в историю медицины под названием КАПОТЕН. В эту серию входит и амидрол. Немного позже на фармакологическом рынке появились эналаприл, верапамил, нифедепин.

– Я заметил: теперь ослаб интерес к препаратам нитратных свойств… В аптеках нет уже некогда популярного сустака. Врачи редко выписывают нитросорбид. Боюсь, канет в прошлое и легендарный нитроглицерин.

– Как регуляторы сердечной недостаточности нитраты сыграли великую роль. В последнее время их действительно потеснили несколько ингибиторы АПФ, что в порядке вещей. И все же первые пока еще не сняты с вооружения медиков – ими пользуются пациенты с ревматическими пороками сердца… Короче, борьба на кардиологическом фронте за жизнь больных с признаками ХСН (хронической сердечной недостаточности) за два истекших десятилетия прошла довольно-таки сложную эволюцию: от «золотых стандартов» 60-х годов до ингибиторов в сочетании с бета-блокаторами.

Подходя к постели больного, любой врач решает сложную задачу со многими неизвестными. С появлением мощных диуретиков и высокоэффективных гликозидов, наконец, ингибиторов АПФ кардиологи заметно укрепили своя позиции на широком фронте борьбы за здоровье нации. Немаловажно еще и то, что редкие лекарства уже производят отечественные фирмы, выдавая продукт мирового стандарта.

– Позвольте высказать мысль скандальную… Почему же в этой ситуации наши чиновники при первом же случае едут поправлять свое здоровье за границу. Значит, брезгуют лечиться в отечественных клиниках, не доверяют свою жизнь нашим докторам. Говорю на сей счет не наобум… Нынешней зимой возле подъезда своего дома поскользнулась мать министра Лесина: перелом бедра. В объезд клиники Склифосовского пострадавшую прямиком повезли сперва в Кремлевскую больницу. Но здесь, по-видимому, не нашлось достойного костоправа… Что же дальше. На следующее утро без проволочек мадам отправляют спецрейсом Аэрофлота в ФРГ, в Штутгарт.

Сам же Михаил Юрьевич аккурат в это время отдыхал под кущами, на Канарах. Отдых министр прервал не из-за травмы матушки. Его досрочно вызвали в Москву, пригласили в Кремль на ответственное совещание. Здесь Президент В.В. Путин обратил внимание присутствующих на упущения в работе Минпечати и, вместе с тем, отметил цветущий вид М.Лесина.

Замечания и оброненный главой государства комплимент министр, похоже, принял близко к сердцу. По возвращении из Кремля в свой рабочий кабинет имярек почувствовал себя неважнецки. По «скорой» Михаила Юрьевича доставили в ЦКБ. Почти двое суток продолжался врачебный консилиум, но вынуждены были признать собственную недееспособность. Пациента без проволочек отправили самолетом в Германию, в частную клинику Карлсруэ. Тамошние кардиологи, осмотрев вип-персону, смущенно пошептавшись, изрекли: «Ничего страшного, обычный невроз… Напрасно, господа, тратились».

Розовощекого министра в сопровождении персональных телохранителей следующим рейсом доставили в Шереметьево.

Похоже на анекдот, не правда ли? На днях в центральной газете появилась статья под броским заголовком: «Наша смертельно больная медицина». Этот трехколонник обсуждали от нечего делать в очереди у кабинета терапевта. В ходе обмена мнениями пришли к выводу. Положение дел в здравоохранении надо менять кардинально… Например, поменять местами контингент медучреждений. Схема простая… Элитные отдать в пользование страждущему народу, а народные – районные, городские поликлиники, больницы – пусть обслуживают дражайшее и милое наша чиновничество, дельцов от политики и бизнеса, магнатов, олигархов с их челядью и домочадцами. Тогда уж можно не сомневаться: эта братия быстро реанимирует доведенную до крайности отечественную медицину. То есть подымет на уровень своих потребностей. И всем станет хорошо.

– Нечто подобное в России уже было… Не стоит повторять пройденное и пережитое.

– Согласен, голь на выдумки хитра. Но положение же парадоксальное. Льготами медицинского обслуживания (из госбюджета!) пользуются исключительно высокооплачиваемые. Народ же брошен на произвол хапуг, криминальных врачей и знахарей, работающих под прикрытием чиновников-казнокрадов. Все поставлено с ног на голову. Оттого и геноцид. Или я неправ?

– Это вопрос большой политики. Сейчас, в этом кабинете мы его не разрулим. Вернемся к сугубо медицинскому предмету беседы… В борьбе за человеческую жизнь не все зависит от лекарственных средств. Много значит личный опыт врача, его мастерство, наконец, тактика. То есть индивидуальный подход в каждом конкретном случае. Это и есть искусство врачевания. Оно же во многом определяется, между прочим, морально-этическим климатом данного лечебного учреждения.

– О, что-то новенькое.

– Как раз старенькое, но позабытое. Доктору нужны толковые подручные: медсестры, фельдшеры, лаборанты и прочий толковый медперсонал. При этом, считаю, первый помощник лечащего врача – сам пациент… Взаимопонимание – при полном доверии друг к другу! – верная гарантия, что лечение даст прогнозируемый результат. Все усилия, труды медиков пойдут насмарку, если больной по каким-то обстоятельствам не стал единомышленником своего целителя: хитрит, лукавит, что-то не договаривает. В итоге нарушается стратегия и тактика врачевания. Это особенно важно теперь, когда борьба за жизнь идет уже на клеточном пространстве.

Поясню мысль. Была эпоха, когда сердечники обеими руками держались за «капли датского короля», взбадривали, приводили себя в норму валидолом… Потому не было ничего страшного, ежели больной ошибался в счете: вместо, скажем, тридцати капель принимал на 5 – 10 больше. Теперь снадобья по своему химическому составу таковы, что малейшие перекосы в ту или иную сторону чреваты грустными последствиями. Иные вообще не поддаются коррекции. Попав в организм, они образуют биохимические соединения, способные проникать в сферы клеточного пространства (и даже молекулярного) и выполнять определенно точную созидательную программу. Эффективность ее зависит от количественных пропорций действующего вещества, к тому же в строгих рамках временного отрезка.

Таков он теперь, современный уровень сердечной терапии. Так что понятие «образованный пациент» – не затейливая игра слов, а реально действующий научный фактор.

– Коль коснулись вы столь деликатного вопроса, позвольте и мне слово молвить.

Не все зависит от пациента. Человеческие отношения, как известно, строятся на взаимности. По принципу: как аукнется, так и откликнется. Давно заметил я: нынешние доктора малоразговорчивы. Во время, скажем так, прослушивания больного с языка в лучшем случае сорвется два-три слова. Никакой беседы не возникает, хотя, известно, слово лечит! Зато не жалеют слов медики от бизнеса: эти соловьем заливаются. Ну а коль покупают время в радиоэфире, в программах ТВ, тут уж несет их неудержимо. Обычно это бред или галиматья.

Буквально на днях, когда я редактировал наш текст, по каналу проводного радио России более двадцати раз прозвучала реклама, как было сказано, новейшего средства от инфаркта – БРЕЙНБАУЭРА. Вы, главный кардиолог Минздрава РФ, что-либо слышали о таком чудо-лекарстве? Если же знаете, почему не используете на практике.

– Первый раз слышу… Во многих жизненно важных вопросах теперь, к сожалению, преобладает олигархический подход. Спорить, кому-то что-то доказывать подчас совершенно бесполезно. Потому в общественное сознание вброшена обывательская формула: каждый вправе делать свой выбор. И тут же вам затыкают рот статистикой, которая часто меняется по нескольку раз на дню. А есть же французская поговорка: «На навозной куче роза не вырастет!»

Да, очень много значат почва, среда, общественная атмосфера, в которой формируется человеческий организм, а заодно и сознание.

Стремительный рост и распространение разных форм ишемии чуть ли не в планетарном масштабе во многом обусловлены недостаточной физической активностью наших соотечественников – при необузданных гастрономических привычках. Отсюда вывод: на одних лекарствах не продержаться, мы – должно выразиться и категорично – обязаны! – вести благоразумный образ жизни. И первое – сердечники должны постоянно контролировать свои пищевые пристрастия. От легкого чувства голода, поверьте, кайфа не меньше, чем от обжорства.

Вторая встреча

В следующий раз встретились спустя месяц. За это время Юрий Никитич Беленков побывал у своих коллег в Японии, Индии. Вид у собеседника был усталый, чувствовалась плохо скрываемая нервозность. Бегло пробежав текст прошлой беседы, мой визави подал знак: я нажал рычаг диктофона.

– За последнее время у нас выявились три тенденции или три тактики лечения болезней сердца. Первая – по-прежнему лекарственный метод. Это традиционно и меняется в зависимости от появления на фармацевтическом рынке новых препаратов. Второе направление – операции на открытом сердце в случаях серьезных проблем с кровотоком. На пораженный участок ставят так называемый шунт. Берется он из соседней артерии или из других мест пациента, вживляется там, где необходимо.

– Похоже на ремонтно-монтажную работу.

– Можно и так сказать. Теперь это достаточно широко практикуется не только к столице, на периферии тоже. Совсем недавно освоена новейшая технология оперативного вмешательства в коронарную систему. Речь идет о бескровной операции, причем освоили ее уже не хирурги – непосредственно сами терапевты.

Коротко суть. Это тоже внутрисосудистое вмешательство, но при закрытой грудной клетке. Проходимость сосудов восстанавливается с помощью специальных катеторов. Движение к пораженному участку начинается от бедра (паха) пациента, реже от плеча. Баллончик, исполняющий функции каркаса, устанавливается в определенном месте – в итоге кровоток возобновляется. Операция длится 35 – 40 минут. Гарантия: пять-шесть лет.

Коронарное шунтирование и так называемая ангиопластика служат восстановлению кровотока на критическом участке. Что не просто продлевает жизнь индивидууму, но и заново возвращает в лоно трудовой деятельности. В дальнейшем возможны вторая и третья операции… В странах с высоким уровнем здравоохранения стало нормой: мужчин в 50-летнем возрасте от ишемии не лечат – при первых ее признаках терапевты предлагают больному ангиопластику. Через пять-шесть лет бескровная операция повторяется. А на рубеже семидесятилетия хирурги делают классическое шунтирование. Так что человек во второй половине своей жизни не теряет ни трудоспособности, ни прочих радостей бытия. Таков современный алгоритм преодоления коварного атеросклероза, что, между прочим, не исключает и применения лекарственных средств. Первая группа – препараты, снижающие количество холестерина. Вторая группа – разжижающие кровь. К сожалению, пока еще не найден универсальный образчик, способный помогать всем и каждому при всех кризисных обстоятельствах.... Кстати сказать, снижающие холестерин – статины – пока что дороговаты, не всем по карману. Тем не менее в Европе их принимают до пятидесяти процентов больных, перенесших инфаркт. У нас это лекарство доступно пока 8 – 9 процентам больных.

В этой связи вот что хочется сказать. В мировой практике экономический потенциал страны не всегда ограничивает широкое использование населением дорогостоящих лекарств. Пример тому – Бразилия. Эта страна пережила череду сильнейших кризисов, однако упомянутый выше статин принимают почти тридцать процентов сердечников, иногда просто в порядке профилактики. Схожая ситуация и на Кубе, где здравоохранение твердо держится мировых стандартов, хотя страна в целом живет, как известно, во многом скромно, довольствуется малым.

Что касается препарата, разжижающего кровь, он знаком каждому: это обычный аспирин.