Махно II. Пропавшая выставка

Махно II. Пропавшая выставка
Никита Суровцев

Автор, выступающий под псевдонимом, Никита Суровцев, создает серию книг под общим названием «Махно». Вторая история продолжает знакомить нас с уже полюбившимися героями Махно Владимиром Леонтьевичем и Никитой Суровцевым, перевоплотившимся по определённым обстоятельствам в Наума Хартмана. Авантюрная составляющая предыдущей книги продолжается и во второй части сериала. Повествование наполнено приключениями современных героев и воспоминаниями старшего поколения, которые раскрывают реальный мир советских лагерей. Этой книгой не завершается сериал про Махно, а только набирает темп событий и выходит на международную арену. Читайте и делитесь своими отзывами на моём канале «Дороги, которые нас выбирают».

Никита Суровцев

Махно II. Пропавшая выставка

Иисус сказал:

« …Ищите, и обрящете,

толците, и отверзется…»

ГЕЛЕНДЖИК

1983год

«Железная Белла»

I

Геленджик, середины восьмидесятых годов, являл собой великолепную жемчужину в ожерелье черноморских курортов Краснодарского края, хотя и был менее раскручен и популярен, чем такие известные советские здравницы, как Сочи, Ялта и Анапа. Геленджик получил известность и «особую славу», благодаря истории с «Железной Беллой».

«Железная Белла», Бе?рта Нау?мовна Боро?дкина (урождённая Король,1927—1983)  советский деятель торговли, директор Геленджикского (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D0%B6%D0%B8%D0%BA) треста (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%82) ресторанов и столовых (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D0%B1%D1%89%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%BF%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5). Заслуженный работник торговли и общественного питания РСФСР. В 1982 году она была арестована и в этом же году осуждена и приговорена к смертной казни (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%BD%D1%8C) путём расстрела по так называемому «сочинско-краснодарскому делу». В августе 1983 года приговор был приведён в исполнение в Новочеркасской тюрьме (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%82%D1%8E%D1%80%D1%8C%D0%BC%D0%B0). Бородкина, одна из трёх женщин в СССР (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D1%8E%D0%B7_%D0%A1%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85_%D0%A1%D0%BE%D1%86%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85_%D0%A0%D0%B5%D1%81%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA), в (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%BD%D1%8C) отношении которых была применена мера высшей социальной защиты, в период с 1960 по 1987 годы »..

Не то, чтобы на каждом углу в Геленджике, шептались по этому поводу, но разговоров было предостаточно, поскольку эта ситуация затронула практически весь торговый мир Геленджика. Говорили много и разное, но больше было слухов и домыслов.

Тему эту подогревало еще и то обстоятельство, что одновременно с арестом Беллы, пропал и первый секретарь горкома партии Геленджика, Николай Федорович Погодин. Он вышел вечером и своего дома по улице Советской и направился в горком партии, располагавшийся в те времена на улице Ленина. Однако, на работе он не появился. Утром следующего дня, в срочном порядке были подняты по тревоге все силовые структуры: милиция, КГБ, внутренние войска, и даже были задействованы пограничники. На границе был введен усиленный пропускной режим. Но все усилия были тщетны. Первый секретарь Геленджикского горкома партии исчез бесследно!

Более-менее достоверную историю, поведал мне, мой товарищ Гена Сокирко, а он был близко знаком с Бородкиной. С Геной мы случайно встретились на Геленджикском базаре.

Геленджикский базар конца лета, без преувеличения, изобиловал кавказскими ароматами и яствами. Здесь было всё, или почти всё. Бабульки, гречанки, торговали солениями и пряностями. В огромных эмалированных кастрюлях, источая неповторимый аромат маринадов и специй, нежились фаршированные овощами, помидоры и баклажаны, которые на местном жаргоне, назывались «синенькими». Хрустели, как снег под ногами, соленые огурчики и маринованная капуста «чам-ча». Домашняя аджика была нескольких сортов, а продавалась она в бутылочках из-под пепси колы. В них же продавали и всевозможные соусы, от жгучего «кавказского», до терпко-кислого «ткемали». Ярко зелёными курганами, на прилавках лежала свежайшая зелень от укропа, кинзы и петрушки, до цицмаки, регана и тархуна. Лавровый лист продавали прямо с ветками. Из-под прилавка, можно было продегустировать домашнее вино и чачу.

Фрукты и овощи были наисвежайшие, как правило, утреннего сбора. Виноград переливался всеми цветами виноградной палитры, от бледно фисташкового оттенка, до иссиня черного колера. Величина гранок была так же впечатляющей, некоторые грозди были размером с голову. А мед и варенье, соревновались между собой множеством видов и сортов. Здесь я, впервые, попробовал варенье из грецких орехов и молодых сосновых шишек.

Как семечки, в кульках, торговали черноморскими вареными креветками, здесь же продавали вяленых бычков и ставридку. Про копченую рыбу, без обильного слюноотделения, рассказывать просто не возможно. Копченая скумбрия и кефаль сверкали золотом и перламутром, а толстолобик был настолько жирный, что когда его ели, то жир стекал по рукам.

И вот, среди этого изобилия продуктов и ароматов, нашему взору предстала такая картина. Между торговыми рядами, ни на кого не обращая внимания, гордо вышагивал огромный ворон. Уже потом я узнал, что это местная достопримечательность, ворон «Яша». Птица вела себя, явно, как хозяин. Шел он неторопливо, поворачивая голову, то в одну, то в другую сторону, иногда наклоняя её на бок и как бы присматриваясь к товару на прилавках. Не узрев ничего, на его взгляд, подходящего, он переключил свое внимание на покупателей, и заприметил впереди идущую женщину, которая несла в каждой руке по авоське. В одной были помидоры, огурцы, одним словом овощной набор, а в другой сетке, вместе с бутылкой кефира и буханкой хлеба, находились сосиски, завернутые в бумажный пакет. «Яша», вприпрыжку, но не издавая лишнего шума, устремился вдогонку за женщиной. Подскакав на достаточное расстояние, он стал прицеливаться к сосискам. Изловчившись, и, ухватив за одну из них, потянул на себя. Сосиски дружной вереницей, стали выползать из сетки, удерживаемые мощным клювом птицы. Кто-то из покупателей обратил внимание женщины на этот инцидент, но было уже поздно. Добыча была крепко зажата в клюве ворона. И тут началась погоня. Женщина с криком кинулась за «Яшей», а тот вприпрыжку стал убегать от потерпевшей. Оказавшись на открытом месте, ворон взмахнул крыльями, и был таков, а за ним летела гирлянда сосисок. Наверное «Яша» был умнее вороны из басни Крылова, и ни разу не каркнул, что позволило ему благополучно скрыться с добычей.

II

Вместе с нами эту драму наблюдало множество зевак, и в толпе я не сразу приметил небольшую группу людей, явно не похожих на отдыхающих. В одном из них я, к большой своей радости, узнал Геннадия Сокирко. Он выделялся среди остальных, явно, начальствующим видом, и отдавал какие-то распоряжения, а остальные, внимательно и с достаточным уважением, вслушивались в его слова. Дождавшись небольшой паузы в их разговоре, мы с Мариной подошли к ним. Такую довольную физиономию, мог состроить только Гена. Мы дружески обнялись, я представил ему Марину, как свою жену. Он извинился перед сопровождавшими его людьми, и мы покинули территорию рынка.

Возле ворот его ожидала служебная машина «Волга». Геннадий открыл заднюю дверь, и галантно помог Марине сесть в машину. Я сел с другой стороны, а Гена взгромоздился на переднее сиденье.

– В «Лесное» -, просто сказал он водителю, и машина плавно тронулась с места, увозя нас за город.

Конечным пунктом нашей не продолжительной поездки было кафе «Лесное», расположившееся в живописном месте на берегу небольшой горной речки, с черкесским названием Адэрба. Мы не успели остановиться, как нам навстречу, из кафе, вышел хозяин заведения, не высокий, но толстый армянин. На его лице расплывалась добродушная улыбка, выражавшая не только радость встречи дорогого гостя, но и огромное почтение       к нему.

– Барев дзес, Геннадий Михайлович, джан. Как я рад видеть Вас и ваших друзей. Милости просим. – с неповторимым армянским акцентом проговорил он и развел руки для объятий.

– Без фамильярностей, Эдик, – сказал Гена,

– Организуй нам стол у речки. Ну и, «поляну», по полной программе. -

Минуя летнюю веранду, мы прошли к спуску, и по ступенькам из дикого камня, вышли на берег речки, правда, и речкой, этот ручеек, трудно было назвать. Воды в ней было по щиколотку, но была она хрустальной чистоты, и текла, издавая успокаивающе журчание, перекатываясь через валуны причудливыми гребешками. По дну шныряли мальки гольцов и голопузиков, проскальзывала и молодь речной форели. Марина сняла обувь, и бродила по воде, вдоль берега, обрамленного вязами и зарослями ольхи, наслаждаясь тенистой прохладой небольшого ущелья.

Тем временем, на берегу, в мановение ока словно скатерть-самобранка, появился стол сервированный фруктами и шампанским, не забыли и про бутылочку армянского коньяка. Выпив по бокалу шампанского за знакомство и встречу, Марина, продолжила прогулку по речке, а мы с Геннадием, откупорив коньяк, окунулись в мужские разговоры.

Гена рассказал, что его, с понижением в должности, перевели в Геленджик, директором курортторга. Образовалась такая оказия, вследствие крупного скандала, центром которого стала управляющая Геленджикским общепитом, Берта Наумовна Бородкина, в простонародии «Железная Белла», хотя в действительности не она была ключевой фигурой. Ставки были гораздо выше.

– Первым, в поле зрения сотрудников ОБХСС, по чистой случайности, попал зам. министра рыбного хозяйства СССР Владимир Рытов, – начал свой рассказ Гена.

– То ли по недогляду, то ли по чьему-то злому умыслу, мехсекция (а это четыре железнодорожных вагона-рефрижератора), заполненная трехкилограммовыми жестяными банками с этикеткой «Сельдь атлантическая пряного посола», в реальности же, заполненные черной икрой, была отправлена не в тот адрес. Придя по указанному адресу, получатели груза, вначале обрадовались, столь щедрому подарку. Но сложив дважды два, пришли к выводу, что это «чужой каравай», и рот на него открывать не безопасно. В общем, отправили груз обратно, но, как говорится: «Шило в мешке не утаишь», и информация о пересортице товара, протекла. Этим непременули воспользоваться сотрудники компетентных органов, и материал поступил в разработку сразу двух структур, а именно МВД СССР и КГБ СССР. Нити этого дела привели на самый верх руководства нашего государства. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь то, что на одном из этапов разработки, в поле зрения силовых структур попала Берта Бородкина. Когда копнули глубже, то были в шоке от масштабов хищений, наглости, самоуверенности и безнаказанности фигурантов дела, которое было выделено в отдельное производство. – перевел дух Гена, и налил по очередной рюмке коньяка.

Пока он рассказывал эту криминальную историю, на столе, чудесным образом появились закуски. Марина присоединилась к нам, и мы продолжили застолье. Все выглядело аппетитно, включая армянский лаваш, сыры, зелень, балык и икру. Вкус продуктов, приправленный свежим лесным воздухом, буквально дурманил, возбуждая аппетит, и призывал организм ни в чём себе не отказывать. Закуски менялись, как картинки в детском калейдоскопе, одну бутылку коньяка, сменила другая, холодные блюда сменились горячими закусками. Долма произвела на нас колоссальное впечатление. Она была приготовлена в армянских традициях и подавалась вместе с куриными ножками в нежнейшем чесночном соусом. А налистники – это блинчики, приготовленные не из муки, а из крахмала, с творожной-сырной начинкой, просто сами залетали в рот. Это напоминало эпизод из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки», когда вареники сами заскакивали в рот пузатому Пацуку.

Затем дошла очередь до нежнейшей кюфты, которая без преувеличения таяла во рту. В довершении хоровода гастрономических изысков, на столе появился люля-кебаб вместе со слабо маринованным луком, зеленью и остро-пикантным соусом. Всё это разнообразие армянской кухни и гостеприимства умиляло Марину, и она не переставала восхищаться. Ну, а мы с Геной, не забывали взбодрить наш и без того разыгравшийся аппетит, очередными порциями божественного армянского коньяка. И под этот аккомпанемент кулинарной симфонии, Геннадий продолжил рассказ о «Железной Белле».

– Масштабы воровства поразили оперативников. Воровали все, всё и везде. О других промолчим, остановимся на Берте. Оказалось, что кафе «Волна», расположенное в самом центре геленджикской набережной, полностью работало на Беллу. Сотрудники были оформлены и получали зарплату в тресте столовых, продукты поступали с продовольственной базы, а весь товарооборот, прямиком поступал в карман к Бородкиной. Произведя небольшие подсчеты, получим следующий результат. В день кафе обслуживало, в среднем, три тысячи посетителей, средний чек составлял трирубля, сезон продолжался сто дней. Получается, около миллиона рублей, оседали за сезон, в кармане Берты, только с одной этой «точки». Кроме того, все заведующие производством, бармены, буфетчики, заведующие складами, ежемесячно несли «дань», что составляло «не малую» сумму. Были и не учтенные свинарники, «левые» спиртные напитки, и прочее и прочее. И это была только верхушка айсберга.

А, те махинации, что проворачивала Бородкина с Минрыбхозом, были в разы больше местных доходов, но они покрыты тайной, в которую лучше не лезть.

За время следствия при странных обстоятельствах погибло больше десятка ключевых свидетелей по делу. Кто-то попал под автобус, кто-то утонул, а директор продовольственной базы курортторга, покончил жизнь самоубийством у себя дома, в ванной. Он заколол себя ножом, нанеся себе два удара в сердце, причем, первый был смертельным, – уже немного опьянев, продолжал свой рассказ, наш друг,

– Но расстреляли ее не за это. Все дело в её последнем любовнике, первом секретаре горкома партии Геленджика, Погодине Николае Федоровиче, который пропал при весьма странных обстоятельствах, не надолго выйдя из дома. И не просто пропал, а вмиг растворился в воздухе.

Его искали все спецслужбы страны, шутка ли, пропал первый секретарь горкома партии. Были опрошены сотни свидетелей, прочесаны все окрестности Геленджика и прилегающих районов, вскрыты некоторые участки объездной автомобильной дороги, которая строилась в то время. Проводились поиски, даже,на городских очистных сооружениях. Но все потуги были тщетны. Погодина так и не нашли, но это не помешало, впоследствии, благодарным гражданам, воздвигнуть ему бюст на центральной площади города.

Зато при обыске, в доме у Бородкиной, нашли документы, с грифом «секретно», которые должны были находиться в сейфе у первого секретаря горкома. Выяснилось, что когда Бородкина узнала, о её разработке силовиками, то она попыталась прикрыться Погодиным, и для этих целей выкрала у того из сейфа секретные документы, и стала его шантажировать. Но, где она, а где «Система»? Вот и поплатилась. «Система» её сожрала. Нельзя мочиться против ветра. – закончил эту криминальную историю, захмелевший Геннадий.

– Да, весело, тут у вас, – со вздохом, сказал я,

– У нас, то же не все гладко, пришлось экстренно покинуть свой любимый город Пермь. – огорошил я его.

Вернее, я так думал, что огорошил, но в ответ, Гена, довольно спокойно произнес,

– Это твои дела, брат. -

– На этом официальная часть еще не закончена, – нарочито серьезно произнес я,

– Надо Марину трудоустроить. Может, поможешь? – нарочито жалостливым голосом, попросил я.

– Кого? Марину? Да, никогда! Не откажу! – то же шутливо ответил он,

– У меня в курортторге, вакантное место начальника планового отдела освободилось. Если устраивает, то завтра к одиннадцати, жду вас в конторе. – уже серьезно сказал он.

В ответ, мы с Мариной дружно рассмеялись. Гена смотрел на нас с непониманием, только моргал глазами. Успокоившись, Марина сказала,