– Того самого…
– А-а, понял! Но почему же она оказалась на работах?
– Потому, что нам сбрасывают всякую дрянь. Ланцанс не пожелал держать ее у себя в канцелярии.
– Его преосвященство вполне прав.
– Вот она, эта Клинт, и стала из стенографистки бетонщицей.
– Но я спрашиваю тебя: причем тут «Энергия»?
– Клинт – зачинщица сегодняшнего бунта!
– Так в карцер ее, в тюрьму, дрянь эдакую! – закричал директор так громко, что собеседник вынужден был отстранить трубку от уха.
– Я уже отдал приказ об аресте Клинт, но рабочие не выдают ее.
– Что значит «не выдают»? Кто они такие, чтобы «не выдавать»? Или там нет команды порядка?
– Я ничего не могу сделать, не рискуя сорвать работы на строительстве «Европы».
– Ты смешишь меня! – И директор действительно рассмеялся в трубку. – Где мы живем? И когда мы живем?
– С завтрашнего дня – забастовка, – продолжал управляющий.
– Вызови полицию.
– Конечно, я вызвал полицию. Но это только ухудшило дело.
– Не понимаю.
– Они начитались «Цини» с сообщением о Круминьше и Силсе.
– «Циня»? Как она к ним попала?
– Все уже знают об этом деле.
– А что они раньше не знали, что в советский тыл забрасываются наши люди?
– Дело не в этом, – начиная тоже сердиться, объяснял гамбургский управляющий. – Это ни для кого не новость. Но Круминьш и Силс добровольно явились к советским властям. Вот что вызвало бурю.
– Ах, вот что, – с облегчением воскликнул директор. – Так эту бурю нужно поддержать. Раздувать их негодование. Мы немедленно свяжемся с Центральным советом. Настроения, о которых ты говоришь, нужно укреплять.
– Господи! Господи, боже мой! – в отчаянии воскликнул управляющий. – Наши люди бросают работу, они требуют отправки на родину, понимаешь.
– Какая родина? О какой родине болтают эти ослы?
– «Мы их обманываем»!.. Изволите ли видеть: «Это вранье, будто каторга ждет их в Советском Союзе в случае возвращения»… Они говорят, что имеют право…
Резкий крик директора прервал его:
– Право?! Мы покажем им «право»! Смело хватай красных агитаторов.
– Хотели взять Вилму Клинт, и что получилось? – пожаловался управляющий. – Скандал, черт знает что! Они начинают говорить о своих правах?! Это же просто небывало! Это скандал!
На любекском конце провода наступило продолжительное молчание. Управляющий было подумал: уж не разъединили ли их опять? Но, по-видимому, главный директор попросту обдумывал ответ.
– Так… так… – пробормотал он наконец. – Они говорят: «Право? Отправка на родину?» Это очень серьезное дело. Гораздо серьезнее, чем ты думаешь.
– Я ничего не думаю, – рассердился управляющий, – но если их не утихомирить, то получится грандиозный скандал. Мы понесем убытки.
– Знаешь что?.. – нашелся главный директор. – Нужно вернуть на работу эту самую, как ее… Ну же, ты только что назвал ее: подружка Круминьша…
– Вилму Клинт?
– Пусть только успокоятся рабочие, пусть вернутся на свои места, а там мы будем знать, что делать: упрячем эту Клинт и урезоним их.
– Попробуй, когда они читают рижские газеты.
– Откуда они их берут? Произведи обыск, осматривайте людей у ворот, газеты отбирайте! Виновных… – Директор задохнулся от гнева и, сделав передышку, решительно заключил: – Нечего стесняться…
Громкий стук в дверь помешал управляющему расслышать последнюю фразу директора. В комнату ввалилась группа рабочих. Они стучали тяжелыми ботинками, громко переговаривались между собою и что-то раздраженно выкрикивали по адресу управляющего. Он отмахивался от них, закрывая ухо ладонью, но шум окончательно заглушил голос из Любека. От имени рабочих латышей, навербованных для военного строительства, пришедшие требовали расчета и отправки обратно в лагерь для перемещенных.
– Что вам делать в лагере? – растерянно спросил управляющий. – Снова сесть на шею благотворителям?
– Нам нужно добиться отъезда на родину, – сделав шаг вперед, крикнула Вилма.
Казалось, при ее словах глаза управляющего готовы были выскочить из орбит.
– Ах, это ты бормочешь о родине? – процедил он сквозь стиснутые зубы. – И что ты называешь родиной, ты?!
– Родина – это родина, – решительно ответила она. – Если господин управляющий забыл, где она находится, то мы помним.
– Вы что же, собираетесь… в Советскую Латвию? – как бы не веря своим ушам, спросил управляющий. – Прямо в лапы коммунистам?
– Наконец-то вы поняли, о чем речь идет, – насмешливо ответила Вилма.
Управляющий попятился, но все же крикнул:
– Никто не бросит работу раньше, чем кончится контракт с фирмой «Европа»! И марш! Все марш отсюда! – Выкрикивая это, он продолжал пятиться к задней двери.
– Мы не желаем больше работать на иностранцев! – крикнула наступавшая на него Вилма. – Поедем туда, где люди работают на самих себя.
– И давно у тебя появилось такое желание? – Управляющий в изумлении остановился, и кулаки его сжались. – Эй, ты!
– С детства меня звали Вилмой.
– Постараюсь не забыть это имечко.