Мастер иллюзий

Есть женщины, рожденные привлекать. Есть женщины, рожденные для иных целей. Но каким бы ни был высший замысел в отношении меня лично, он пока остается тайной. Я не привлекаю, но в общем-то и не отталкиваю. Чаще всего меня просто не замечают. Мужчины, женщины, дети, даже собаки – все они смотрят как будто сквозь меня. И это полностью опровергает тот факт, что собаки якобы ориентируются в пространстве с помощью носа, а не глаз. Впрочем, нельзя отрицать возможности того, что я и пахну настолько по-уродски, что не представляю интереса даже для собак.

Я поднялась по облезлой лестнице на третий этаж и открыла дверь с номером 312. Мне навстречу из-за компьютеров поднялись несколько голов, но глаза, как обычно, смотрели сквозь меня.

Я сделала шаг вперед и громко сказала:

– Здравствуйте. Мне нужна Катя.

– А вы..? – послышался голос откуда-то из глубины комнаты.

– Я Анжелика, – без всякого выражения ответила я. Но глаза всех присутствующих уже смотрели на меня в упор.

Да, меня чаще всего не замечают. Но стоит мне назвать свое имя, и жизнь на несколько секунд останавливается. Все глаза обращаются ко мне, а потом стыдливо опускаются вниз. Готова поклясться, что тот, кто впервые видит мое лицо и слышит мое имя, говорит про себя «Бывает же такое!», после чего становится со мной преувеличенно любезен. Просто из благодарности судьбе – за то, что с ним самим не случилось ничего подобного.

Помимо на редкость некрасивого лица и неловкого тела, мои родители наградили меня еще и звучным именем Анжелика. Надеюсь, в первые дни жизни мое уродство еще не было таким очевидным, иначе имя, данное мне родителями, из просто неподходящего превращается в издевательское. Согласитесь, такого не заслужил ни один новорожденный младенец, даже сильно провинившийся в прошлой жизни.

В школе меня звали Маркизой Ангелов, и самые строгие учителя тайком смеялись, услышав это прозвище. Я не виню их за это. Маркиза Ангелов? Анжелика? Неуклюжая уродина с именем рыжеволосой роскошной соблазнительницы? У того, кто все это придумал, не осталось для меня ни капли привлекательности, зато умением мыслить трезво меня оделили сполна. Анжелика… Комичность этого имени очевидна. Так что, смейтесь. Я не обижусь.

– Я Анжелика, – без всякого выражения повторила я, и из глубины комнаты ко мне вышла невысокая коротко стриженная женщина.

– Здравствуйте, – растерянно протянула она. – Алексей немного задерживается…

– Ничего подобного. Это я приехала раньше.

Я предоставила ей спокойно изучать мое лицо.

– Нам вас советовали как одного из лучших специалистов, да что там, мне говорили, что лучше вас никого нет и быть не может, – сказала мне по телефону эта Катя.

Что ж, похоже, советчик ничего не сказал о том, как я выгляжу. Это сюрприз, дорогая Катя, и я прекрасно понимаю, насколько он приятный.

Она смотрела на меня очень внимательно. Конечно, ей было непросто: за какие-то пятнадцать минут, до приезда их самого популярного писателя, ей нужно решить – стоит ли ему вообще меня показывать? Что скажет автор бестселлеров и мистик, непростой и очаровательный, узнав, что новый персональный ассистент, которого предлагает издательство, – настоящая уродина?

Катя оглядела меня с головы до ног. Не предложила мне ни пройти внутрь, ни выпить чаю. Я стояла спокойно и старалась не мешать. Мне известны все мои плюсы и минусы. У меня тощее угловатое тело, некрасивое лицо и жидкие волосенки. Назвать их волосами не повернется язык. Но одеваюсь я хорошо и дорого, косметика – максимально естественная, духи – самые нейтральные.

Человек тщеславный никогда не возьмет меня на работу: такую, как я, нельзя с шиком представить компаньонам, или, переодев в вечернее платье, вести под руку на торжественный ужин. Меня нельзя трахать после затянувшихся переговоров где-нибудь в Новом Уренгое. Вернее, теоритечески это можно сделать, но вряд ли такое придет кому-нибудь в голову.

Зато я говорю по-английски, по-немецки, по-французски, и немного читаю по-итальянски. Я знаю латынь, древнегреческий и имею представление об устройстве арамейского и санскрита, хотя этими языками, как вы понимаете, приходится пользоваться довольно редко. Я умею печатать вслепую со скоростью 230 знаков в минуту, и при том без ошибок. Я могу в разгар горячего сезона найти билет на самолет, который улетает прямо завтра, и знаю, кому заплатить, чтобы ни одна газета не пронюхала о том, как вчера мой работодатель напился и бил посуду в модном баре. И еще я очень нравлюсь женам работодателей, поэтому человек, недавно и удачно женатый, вполне может взять на работу такую, как я.

– Ваш писатель женат? – спросила я Катю, которая все еще не могла определиться, и неожиданно для меня самой этот вопрос оказался решающим. Он аккуратно лег на ту чашу весов, на которой написано «Черт с ним, давайте попробуем и посмотрим, что он скажет». Чаша перевесила, Катя улыбнулась и дотронулась рукой до моего рукава.

– Он не женат, – заговорщически шепнула она. – Поэтому мы и ищем для него новую секретаршу.

– Тогда вы ошиблись. Я не секретарша – я персональный помощник, и стою очень дорого.

Я взялась за ручку двери, но Катя меня остановила.

– Подождите! Вы как раз то, что нужно! И если он согласится, то… В общем, я уже говорила, что мы готовы платить, сколько скажете. Нам обязательно нужен тот, кто сможет разобраться с этим бардаком…

Катя провела руками по волосам и тяжело вздохнула. Видимо, в последнее время ей действительно приходилось несладко: лицо у нее совсем не веселое, а под красивыми глазами синяки.

– Пойдемте в кафетерий, – сказала она. – Я расскажу вам про Козакова. У него как раз заканчивается контракт, который мы подписали на десять книг, и если его сейчас не задобрить, со следующей книгой этот гад уйдет к конкурентам!

Мы пили мутноватый чай и я слушала про писателя – слушала то, о чем уже несколько дней назад сама прочитала в интернетовских досье. Но не в моих правилах прерывать того, кто собирается платить столько, сколько я скажу.

За последние пять лет мистик написал девять книг – три трилогии – и только что начал десятую. Он написал их сам – без рабов, плагиата и ночных бдений талантливого редактора. Что самое удивительное – он написал их с удовольствием и почти без капризов. Его первая трилогия называлась «Доктор странствий», и читали ее в основном женщины. О «Теории душ» уже были высокого мнения некоторые мужчины, а после «Врат мира» к ногам писателя, кажется, легли все без исключения. Говорил он едва ли не лучше, чем писал, и с успехом ездил по стране с выступлениями. У него были последователи, которые носили автора на руках и молниеносно скупали тираж. Но это не значит, что с ним не было проблем.

– Он мог бы стать новым Хаббардом, – Катя вздохнула и без удовольствия глотнула свой мутный чай. – Толкиеном! Кем угодно! Но с ним так сложно! Он все забывает, по рассеянности не приходит на пресс-конференции, он пьет и теряет документы… Недавно потерял ноутбук с началом нового романа, сейчас пытается восстановить по памяти и без конца причитает, что мы не можем повлиять на полицию – чтобы нашла потерянное. Лучше бы он повлиял на свою карму, о которой так складно пишет!

Катя невесело улыбнулась.

– А еще… Это просто для примера, чтобы вы поняли, что происходит… Так вот, моя ассистентка купила ему билет на самолет в Екатеринбург, там была встреча с читателями, и сдуру отдала ему в руки, представляете, какой ужас? – Катины глаза широко раскрылись.

– Нет, не представляю.

– Он его потерял. Потерял за одну минуту! Прошел двадцать метров от того места, где встречался с ассистенткой, до окошка регистрации на рейс, а билета нет! И знаете, что он сделал? Сказал, что существование не готово принять его в Екатеринбурге, потому и пропал билет! Взял свой чемодан и вышел. И уговаривать его было некому, потому что я болела, а его секретарша, – тут Катя посмотрела на меня и сама себя поправила, – то есть, я хотела сказать, персональный помощник… Она как раз сказала, что видеть его больше не желает.

– Почему не желает?

– Женщины…

– А что с женщинами?

– У него их слишком много… И он их слишком быстро бросает… Так всегда было.

Довольно странно для мистика, вам не кажется? Но это мое личное мнение, а потому я оставила его при себе.

– Между нами говоря, его бесконечные бабы создают массу сложностей. Я имею в виду – для нас это сложности, а ему все как с гуся вода! У него даже есть очень хитрая теория на этот счет. Но об этом он вам сам пусть расскажет. И его секретарша…

Катя нервно крутила в руках чашку. Почему-то мне показалось, что она сама тоже не осталась равнодушной к непростому, но симпатичному автору.

– Причем здесь его секретарша? – на всякий случай спросила я, но вообще-то все ясно и так. Нет ничего нового в этом мире под солнцем. Его помощница была женщиной, рожденной привлекать. Ее можно вести под руку в вечернем платье, с ней некогда скучать в Новом Уренгое, но… Как вы прекрасно понимаете, здесь есть свои «но».

– Он ее бросил. То есть перестал с ней спать и уволил, – тихо вздохнула Катя. Мне показалось, или в ее глазах на самом деле мелькнула искра злорадного торжества? – А она говорит, что беременна… И если вы станете с ним работать, то с этим нужно будет разобраться в первую очередь!

– С беременностью?

– С секретаршей. Она его преследует, а ему хоть бы что. Но пока она на что-то рассчитывает, это еще полбеды. Вот когда она отчается, представляете, что она может рассказать газетам? Тогда конец…

– Вряд ли стоит об этом беспокоиться, Катя. Ведь до сих пор еще ни одна его женщина ничего не рассказала?

– Ему еще никогда не попадались такие упорные, – тоскливо шепнула она, как будто сожалея о чем-то своем, и несколько капель мутного чая упали на стол.

Я молча пожала плечами. За три месяца работы хорошая секретарша может узнать о своем начальнике очень многое, и как правило, этим сведениям – не место в газетах. Но стоит ли называть это концом? Откровенно говоря, мне не приходилось слышать о мужчинах, чья карьера была безвозвовратно погублена влюбленными секретаршами.

– Его семинары, – как будто подслушав мои мысли, выдохнула Катя. – Официально мы об этом ничего не знаем и знать не хотим, но вот вам придется с этим что-то сделать, и как можно скорее. Там творится что-то невообразимое… Оргии какие-то… Против него уже один раз завели дело, и нам это стоило очень дорого…

Катя закурила еще одну сигарету и снова вздохнула. На нее страшно было смотреть – бледная, замученная, нервная. Если бы у меня было такое же красивое лицо, я бы не стала убиваться на работе, можете мне поверить.

Конечно же, вслух я не сказала ничего подобного. Я просто вписала в блокнот «секретарша». И строчкой ниже – «семинары».