Теория военного искусства (сборник)

Умный генерал не станет останавливаться, чтобы устранить такой беспорядок, а двинется вперед, потому что, если противник наступает на него, он погибнет. Что происходит дальше? То здесь, то там начинается стрельба, а это настоящее несчастье. Наконец, противоборствующие силы приближаются друг к другу, и одна обычно следует по пятам за другой на расстоянии 50– 60 шагов. Тогда начинается то, что называется наступлением. В чем же причина? Несовершенный боевой порядок не позволяет поступать лучше.

Но я предположу нечто невозможное; я имею в виду два батальона, идущие навстречу друг другу без колебаний, без сомнений и надрыва. На чьей стороне будет преимущество? На стороне того, кто развлекался стрельбой, или того, кто не стрелял? Умелые солдаты говорили мне, что на стороне того, кто выдержал стрельбу противника, и они правы. Ведь несмотря на страх при виде приближающегося к нему противника, тот, кто стрелял, должен остановиться, чтобы перезарядить оружие. А тот, кто останавливается, когда на него идет неприятель, погиб.

Если бы предыдущая война длилась немного дольше, рукопашные схватки стали бы обычным делом. Причина в том, что все давно поняли, как опасно увлекаться стрельбой; она вызывает больше шума, чем наносит урона, и все, кто полагается на нее, бывают разбиты.

Неэффективный ружейный огонь

Порох не так ужасен, как принято считать. Лишь немногие бывают убиты им прямым выстрелом или во время схватки. Я сам видел, как целыми залпами не удавалось убить и четырех человек. И я, как, наверное, и никто другой, никогда не видел, чтобы хоть один выстрел помешал войскам двигаться вперед, чтобы постоять за себя с помощью штыков и стрельбы с близкого расстояния. Именно тогда в основном погибают люди, и именно победители в основном убивают.

В битве при Кальцинато[24 - Кальцинато (Calcinato) – местечко в Ломбардии, где французские войска под начальством герцога Вандома одержали победу над австрийской армией. Праздничная церемония состоялась в Париже 29 и 30 апреля 1706 г., а не 25 апреля, как пишет А.А. Матвеев (Dangeau, t. 11, р. 88).] господин де Ревентлау, командующий имперской армией, построил свою пехоту на плато и приказал ей подпустить французскую пехоту на 200 шагов, надеясь уничтожить ее общим залпом. Его войска в точности выполнили приказ.

Французы с трудом взобрались на холм, отделявший их от имперских войск, и построились на плато напротив неприятеля. Им приказали вовсе не стрелять. А так как герцог Вандом (1654—1712, французский полководец. Одержал ряд побед в Каталонии: в 1697 г. взял Барселону. В 1706 г. разбил австрийцев в Италии, в 1708 г. в Нидерландах. В 1710 г., вернувшись в Испанию, занял Мадрид, завершил разгром здесь австрийцев, после чего испанская корона досталась Бурбонам. – Ред.) не собирался атаковать, пока не возьмет ферму, находящуюся справа от них, войска в течение значительного времени смотрели друг на друга с близкого расстояния. Наконец, они получили приказ атаковать.

Имперские войска подпустили французов на 20 или 25 шагов, подняли оружие и начали хладнокровно, старательно стрелять, но были разбиты прежде, чем рассеялся дым. Многие погибли от стрельбы в упор и штыков, и наступил всеобщий хаос.

Победная тактика турок

В битве при Белграде (16 августа 1717 г.) я видел, как турки в мгновение ока изрубили в куски два батальона. Вот как это произошло. Батальон Нейперга и другой батальон из Лотарингии стояли на холме, который они называли батареей. В тот момент, когда порыв ветра рассеял густой туман, я увидел на вершине холма эти части, отрезанные от остальной армии.

Принц Евгений Савойский (родом из Франции, на австрийской службе в 1683—1736 гг.; сражался против французов в 1704—1712 гг.) в тот же момент заметил кавалеристов, поднимающихся по склону холма, и спросил меня, могу ли я различить, чьи это войска. Я ответил, что это турки и их 30—40 человек (видимо, это только передовые конники. – Ред.). «Их окружают!» – воскликнул принц Евгений, имея в виду эти два батальона. Однако я не видел, что происходит на другой стороне холма, и помчался туда во весь опор.

В тот момент, когда я появился под знаменами Нейперга, оба батальона подняли оружие и дали залп по атакующим туркам с расстояния 30 шагов. Одновременно велись стрельба и жестокая рукопашная схватка. Оба батальона почти полностью были изрублены на куски на месте. Единственными, кто спасся, были господин Нейперг, который, по счастью, был на коне (его знамя зацепилось за гриву моего коня, нисколько меня не беспокоя), и два или три солдата.

В этот момент подоспел принц Евгений, в сопровождении только своего телохранителя, и турки по неизвестной мне причине отступили. Именно здесь принц Евгений получил ранение в руку. Подошла кавалерия и пехота, господин Нейперг приказал отряду собрать одежду. На четырех углах территории, усеянной трупами солдат обоих батальонов, были выставлены часовые. Одежда, шляпы, сапоги убитых были собраны в груды. Во время этой процедуры я из любопытства сосчитал убитых и обнаружил, что общим залпом обоих батальонов было убито только 32 турка, что не уменьшило моего уважения к огню пехоты.

Недостатки больших батальонов

Покойный господин де Греде, человек с солидной репутацией, в течение длительного времени командовавший моим пехотным полком во Франции, заставлял солдат нести ружья на плечах, а во избежание соблазна начать стрельбу он даже не позволял им держать наготове запальные фитили. Таким манером он шел на противника, а в тот момент, когда тот начинал стрелять, он бросался вперед под знамена со шпагой в руке и кричал: «За мной!» Это всегда ему удавалось. Именно так он разгромил фризских гвардейцев в битве при Флерюсе 1 июля 1690 года.

Мне кажется, то, к чему я вас подводил, подтверждается здравым смыслом и опытом и доказывает, что у больших батальонов имеется ужасный недостаток: они умеют только стрелять и созданы именно для этого. Когда же огонь бесполезен, они ничего не стоят, и им ничего не остается, как только спасаться. Это доказывает, что от природы не уйдешь.

Сказать, откуда мы заимствовали этот метод? Вероятно, он произошел от парадов. Такой способ расположения войск приятнее на вид; мы невольно привыкли к нему, поэтому и применяем во время боевых действий.

Некоторые стараются оправдать такое невежество или забывчивость веским доводом: растянув фронт, можно эффективнее применить огонь. Я знаю, что некоторые строили свои батальоны в три шеренги, но тех, кто это делал, подстерегало несчастье. Иначе, полагаю (Бог меня простит), они вскоре построили бы их в две шеренги, а то и в одну, что невероятно! За всю свою жизнь я не раз слышал, что следует растягивать строй, чтобы охватить неприятеля с фланга. Какой абсурд!

Но довольно об этом. Сначала я должен описать свой способ формирования полков, легионов и кавалерии, потому что главное – опираться на принцип и боевой порядок, который может меняться с изменением ситуации, но который не будет расстроен.

VII. Формирование легиона

Римляне побеждали все нации своей дисциплиной; они постоянно совершенствовали свои знания о войне и легко отказывались от старых обычаев, если находили им лучшую замену. В этом отношении они отличались от галлов, которых били в течение нескольких столетий, а они даже не думали об исправлении своих ошибок.

Римский легион представлял собой настолько совершенное воинское подразделение, что был способен на самые трудные операции. «Легион, безусловно, ниспослан нам Богом», – говорит Вегеций[25 - Вегеций Флавий Ренат (лат. Publius Flavius Vegetius Renatus) (конец IV – начало V в.) – римский военный историк и теоретик. В 390—410 гг. создал трактат «О военном деле» – первый дошедший до настоящего времени систематический труд о военном искусстве Рима, составленный на основе римских источников. В нем содержится обзор военного искусства Рима и предложения Вегеция по организации армии. В труде излагаются система боевой подготовки, организация, вооружение, боевые порядки и тактические приемы, а также правила ведения войны, обороны и осады крепостей и морского боя. Трактат был широко распространен и в Средние века.]. Я долгое время придерживался такого же мнения, и именно это заставило меня глубже осознать, насколько несовершенна наша практика.

Поскольку я пишу все это только для того, чтобы разогнать скуку, позволю себе дать полный простор моему воображению.

Я бы формировал свою пехоту в виде легионов, каждый из которых состоял бы из четырех полков, а каждый полк из четырех центурий. Каждая центурия делилась бы пополам. Одна половина состояла бы из легковооруженных пехотинцев, вторая – из кавалеристов.

Разделив пехотные центурии пополам, я назвал бы пехотную половину батальоном, а кавалерийскую – эскадроном, что более привычно для нашего слуха и будет способствовать взаимному обмену мнениями.

Центурии, как пехотные, так и кавалерийские, будут состоять из десяти рот, в каждой из которых должно быть по 15 человек.

В государстве состояние войск необходимо приспособить к экономике. Поэтому войска целесообразно формировать в три различных периода, которые я назову: период мира, период подготовки к войне и период войны.

Когда страна находится в состоянии мира, роты должны состоять из одного сержанта, одного капрала и пяти старых кадровых солдат. Когда ведется подготовка к войне, в роты следует добавить еще по пять солдат. Когда война уже объявлена или вот-вот будет объявлена, роты увеличивают еще на пять солдат. Таким образом, при военном положении рота состоит из одного сержанта, одного капрала и 15 солдат, а сам легион увеличивается на 1600 солдат. Пять ветеранов в каждой роте составляют резерв, из которого производят в офицеры или унтер-офицеры, потому что для их подготовки требуются определенное время и усилия. Кроме того, среди пяти ветеранов всегда найдется резерв для замены. Я невысокого мнения о вновь обученных полках; иногда они и через десять лет войны ничего не стоят.

Ветераны и лошади

Что касается кавалерии, ее никогда не следует трогать; старые кавалеристы и старые лошади хороши, а новобранцы, и те и другие, совершенно бесполезны. Это обуза, это затраты, но без этого не обойтись.

Пока в пехоте есть несколько ветеранов, с остальными можно делать что угодно; количество их огромно, и возвращение этих людей в мирную жизнь приносит огромную выгоду нации без серьезного ущерба для вооруженных сил.

Так как я собираюсь говорить о войне, я помещу свои войска в условия войны, когда центурия состоит из 184 человек[26 - Видимо, здесь имеется в виду также штабной и обслуживающий персонал. Боевой же состав центурии, состоящей из десяти рот по 17 человек, имеет численность 170 человек.], а каждая рота из 17.

В обеих половинах центурии, эскадроне и батальоне, в ротах не должно быть больше десяти человек, в том числе сержантов и капралов, рекрутированных из полков.

Любое уменьшение тяжеловооруженных сил, составляющих костяк пехоты, не окажет никакого влияния, даже если их уменьшить до размеров мирного времени, то есть до пяти солдат в роте, потому что структура легиона останется неизменной. Это будет огромным преимуществом и твердой основой для всей вашей пехоты, так как строевая подготовка останется прежней.

Просто непостижимо, насколько пагубны все перемены. Я видел войска, подчиненные одному правительству, собравшиеся после долгого мира. Они так отличаются по строевой подготовке и поддержанию боевого порядка своих полков, что можно подумать, будто их набрали из разных армий.

Поэтому необходимо установить единый принцип действий и никогда от него не отклоняться. Никто не должен пренебрегать этим принципом, потому что он является основой военной профессии. Но его выполнение невозможно обеспечить, если у вас нет всегда определенного числа офицеров и унтер-офицеров; без этого ваши маневры всегда будут разниться.

VIII. Артиллерия. Ручное огнестрельное оружие

Каждая тяжеловооруженная центурия должна быть оснащена изобретенным мною оружием, которое я называю amusette. Это скорострельное оружие с дальностью стрельбы около 4 тысяч шагов (12 тысяч футов или около 2 миль, оценка, вероятно, преувеличена). Легкие полевые орудия, используемые немцами и шведами, едва преодолевают четвертую часть этого расстояния.

Эта «игрушка» стреляет гораздо более метко и легко переносится двумя солдатами. Она стреляет свинцовым полуфунтовым ядром, а весь ее возимый боекомплект весит 100 фунтов. Она настолько легка, что пара солдат может нести ее даже по горным тропам. Это оружие может быть использовано на войне в тысячах случаев.

Атакующий гусар

Артиллерию и повозки везут волы. На повозки грузят всевозможное снаряжение, необходимое для строительства укреплений. Например, различные веревки, устройства для подъема грузов, блоки, лебедки, пилы, лопаты, мотыги и т. п. Все они должны быть помечены номером легиона, которому принадлежат, чтобы не потеряться и не перепутаться.

Рядовой солдат должен носить на каждом плече медные пластины с номером легиона и полка, к которому он принадлежит, чтобы его легко можно было опознать.

Опознавательные знаки

Я бы также пометил номерами правые руки всех солдат тем же самым способом, что используют индейцы[27 - Имеется в виду татуировка.]. Они никогда не сотрутся и положат конец дезертирству. Это будет легко осуществить и приведет к бесчисленным положительным последствиям. Чтобы учредить это, верховному командующему нужно лишь собрать своих военачальников и объяснить им, как важно поддерживать твердый порядок и предотвращать дезертирство. Самое лучшее, если они подадут пример и пометят себя. Такой номер не может считаться не чем иным, как только почетным знаком, свидетельствующим о принадлежности к данному полку. Уверен, никто не откажется. Все командиры, понимающие полезность подобной меры, с радостью последуют примеру своих военачальников. После этого от нанесения номера не откажется ни один солдат. Это можно сделать даже войсковой церемонией. Такая практика существовала у римлян, только там номер наносился каленым железом.

Для кавалерийских центурий люди должны отбираться из полков, в которых они служат. Выбор следует предоставить начальнику центурии, и, конечно, он отдаст предпочтение старым солдатам. Кавалерия, отобранная таким образом, никогда не покинет свою пехоту, придаст ей уверенность в битве и сослужит великолепную службу при преследовании врага или прикрывая свое отступление. Но эту тему я разовью в другом месте.

Предпочтение отдается оружию, заряжаемому с казенной части

Легковооруженная пехота подобным же образом должна отбираться из своих полков, а начальники центурий отбирают самых молодых и активных. Их оружие должно состоять только из очень легкого охотничьего ружья со штыком с рукояткой. Охотничье ружье должно быть сделано так, чтобы заряжаться с казенной части, чтобы в него не надо забивать заряд (заряжание с казенной части начало развиваться только через много лет после времени Морица Саксонского). Все снаряжение должно быть как можно более легким.

Офицеры центурий независимо от их чина отбираются таким же способом. Они должны часто проходить строевую подготовку, практиковаться в прыжках и беге, но, прежде всего, в стрельбе с расстояния 300 шагов. Чтобы создать дух соревнования, следует награждать тех, кто преуспевает во всех этих различных упражнениях.

Пехотная часть, организованная по этому принципу и тщательно обученная, может идти с кавалерией куда угодно и, я уверен, сможет принести огромную пользу.

Я далек от восхваления гренадеров; это элита наших войск. Однако, поскольку их используют в каждой значительной операции, война изнуряет их до такой степени, что из них невозможно отобрать унтер-офицеров для центурий, которые являются сердцем пехоты. Я бы заменил гренадеров ветеранами и платил бы им больше, чем простым солдатам и легкой пехоте. Легковооруженные силы должны использоваться во всех операциях, требующих скорости и активности, а ветеранские части только в особо ответственных случаях. Полагаю, что в результате организация нашей армии только выиграет.