Альтернативная экономика. Критический взгляд на современную науку и практику

Станут производители решать сообща, или решение примет один из производителей (или даже не производителей), решение при единственном продукте также получится одно-единственное: в его принятии и заключается реализация права собственности на произведенный продукт.

Естественным способом реализации права собственности является передача права распоряжения дальнейшей судьбой продукта по цепочке производителей. Садовник передает право собственности на выращенную им грушу повару, который сварит грушевое повидло; от повара право собственности перейдет к кулинару, который из грушевого повидла приготовит грушевый пирог, и так далее. Право собственности будет передаваться от одного производителя к другому, вплоть до передачи продукта конечному потребителю. Однако никто из собственников в условиях объективной экономики не может обернуть полученное им право распоряжения продуктом в свою пользу, так как необходимость распределить возмещение между всеми производителями пропорционально их трудозатратам на изготовление продукта не отменяется.

Таким образом, имеет место следующее положение дел: скооперированные производители добровольно передают право распоряжаться дальнейшей «судьбой» продукта одному лицу – его собственнику. Пока решение не принято, продукт не может быть потреблен производственно или лично. Гарантией того, что решение в конце концов будет принято, является заинтересованность производителей в доведении изготовленного ими продукта до потребителя. Но какое бы решение ни было принято, возмещение за продукт получают производители, но не собственник (собственник – лишь в той мере, в которой является производителем), в противном случае собственник будет напоминать лису из известной сказки, с такой выгодой для себя делившей между двумя медвежатами головку сыра.

Неодушевленные орудия труда

Кажется, что критерий распределения конечного продукта – продолжительность труда неколебим и всеобъемлющ. Однако и у него находятся если не исключения, то по крайней мере сложные случаи, заставляющие взглянуть на экономические отношений по-новому.

Главным таким сложным случаем применения общего критерия является использование производителем неодушевленных орудий.

Человек может не только прикладывать личный труд, как подразумевалось в примерах с кооперацией и специализацией, но и использовать орудия – это было доступно еще питекантропам. К примеру, питекантроп мог заранее добыть орудие, при помощи которого он мог добыть предмет (рис. 1.25).

Рис. 1.25

На схеме:

а) добыча орудия (вещь № 1). Если проще, питекантроп подобрал с земли подходящую дубину, на что потребовалась толика труда (времени);

б) и в) добыча предмета (вещь № 2). Питекантроп (пункт б)) вместе с дубиной (пункт в)) оказали совместное воздействие на дичь, в результате чего та испустила дух.

Исходя из того, что говорилось о трудозатратах ранее, все кажется обманчиво простым. Если на изготовление орудия (вещь № 1) было затрачено два часа, а на добычу конечного продукта (вещь № 2) – три часа, то общие трудозатраты на добычу конечного продукта составят пять часов. Так кажется. Два часа питекантроп трудился над изготовлением охотничьей дубинки и еще три часа охотился с помощью этой дубинки – следовательно, общие трудозатраты на добывание дичи составили пять часов (рис. 1.26).

Рис. 1.26

Однако это только в том случае, если охотник выбросит дубинку, то есть больше не станет ее использовать. Но отчего бы питекантропу не использовать дубинку вновь? Ему выгодно снова пойти с дубинкой на охоту, раз она так замечательно помогает ему в добывании пищи (рис. 1.27).

Рис. 1.27

Пунктами г) и д) обозначены воздействия питекантропа и его охотничьей дубинки (той же самой) на следующую дичь (вещь № 3).

Тут-то и выясняется непригодность продолжительности изготовления орудия в качестве волшебного экономического критерия – измерителя труда. Орудие способно использоваться для производства множества предметов, поэтому (если следовать заявленной логике) трудозатраты, приходящиеся на изготовления этого орудия, должны быть разложены на все то множество предметов, которые с его помощью были добыты или изготовлены. Если дубинка была использована в нескольких охотах, то трудозатраты, приходящиеся на ее изготовление, должны быть включены в трудозатраты всех пойманных на этих охотах животных. А как?

Нужен критерий распределения – на этот раз не конечного продукта между производителями, а трудозатрат между отдельными продуктами, изготовленными (добытыми) при помощи одного орудия. Такого объективного критерия не отыскивается, сколько ни ищи. Имеет место неразрешимая проблема, именуемая в экономике проблемой начисления амортизации (от лат. amortisatio – погашение) (рис. 1.28).

Рис. 1.28

К тому же неодушевленные орудия используются долго, часто весьма долго, в течение десятков и более лет. Это означает, что до момента окончательного выхода орудия из строя рассчитать долю трудозатрат, приходящихся на изготовленные при помощи этого орудия предметы, невозможно.

Отсутствие объективного решения доказывает: вопрос поставлен неверно. Поэтому мне придется вернуться к началу своих рассуждений.

Первоначально я предположил, исходя из ранее установленного объективного принципа распределения конечного продукта между производителями (каждому по продолжительности труда), что в трудозатраты, приходящиеся на изготовление (добывание) предметов, должны быть включены трудозатраты, пришедшиеся на изготовление (добывание) неодушевленных орудий. В этом утверждении и крылась ошибка, поскольку я тем самым уравнял одушевленные орудия с неодушевленными. Уравнивать их нельзя (рис. 1.29): три часа труда человека (пункт а)) совсем не то же самое, что три часа на добывание неодушевленного орудия (пункт б)), потому что они соотносятся не с ними, а с продолжительностью воздействия неодушевленного орудия на предмет (пункт в)).

Рис. 1.29

Как бы это объяснить попроще?

Представьте, что два питекантропа, А и Б, скооперировались с целью более удачной охоты на мамонта (вещь № 2) (рис. 1.30).

Рис. 1.30

Обычно, вдвоем, питекантропы добывают в течение трех часов одного мамонта. Трудозатраты их равны: на каждого приходится по полтора часа. Следовательно, рассуждая по справедливости (и в соответствии с принципами объективной экономики, что одно и то же), добытый мамонт должен быть поделен поровну.

Теперь представьте, что питекантропу А пришла в голову мысль изготовить одноразовый капкан на мамонта. Капкан оказался столь удачной конструкции, что теперь для добывания мамонта достаточно одного питекантропа, вооруженного одноразовым капканом, причем время охоты составляет те же три часа. То есть два питекантропа добывают мамонта за три часа, и один питекантроп, вооруженный одноразовым капканом, добывает мамонта тоже за три часа (рис. 1.31).

Рис. 1.31

Спрашивается: как питекантропам А и Б поделить мамонта (вещь № 2) в случае применения капкана (вещь № 1). Исходя из того, сколько питекантропом А было затрачено времени на изготовление капкана? То есть если питекантроп А затратил на изготовление капкана три часа и питекантроп Б охотился с этим капканом три часа, тогда поровну? Правда, в этом случае выгоды для производителя одноразового капкана, питекантропа А, никакой: время, затраченное на изготовление капкана, он мог провести на охоте. Как говорится, что в лоб, что по лбу. Очевидно, что изготовление одноразового капкана при поставленных условиях задачи имеет экономический смысл в одном случае: если время, затраченное на изготовление капкана, меньше времени, которое при отсутствии капкана питекантроп А провел бы на охоте. Формулирую применительно ко всем орудиям и предметам: изготовление неодушевленного орудия выгодно, если пользование им сокращает общее рабочее время на изготовление конечного продукта.

В приведенном примере капкан одноразовый, а что если его возможно использовать неоднократно? А если предположить, что некоторые виды дичи могут быть добыты лишь с использованием орудий? Человечество получает явную выгоду от использования неодушевленных орудий, однако достигаемая выгода не может приводить к поражению в экономических правах ее организатора, в нашем примере питекантропа А, изготовителя одноразового капкана. Если принять за критерий распределения конечного продукта продолжительность изготовления неодушевленного орудия, получится парадокс: чем скорее питекантроп А изготовит капкан, тем меньше получит конечного продукта за свое изобретение. Вряд ли подобный способ распределения справедлив и, как следствие, объективен.

Данный способ и не справедлив и не объективен, потому что по справедливости и в соответствии с объективными экономическими законами питекантроп А должен получать возмещение не по продолжительности изготовления орудия, а по продолжительности воздействия орудия на предмет. Питекантроп А как бы посылает на охоту вместо себя изготовленное неодушевленное орудие – капкан. С этой стороны абсолютно понятно, почему производитель должен получать возмещение, зависящее от того, сколько времени капкан был задействован в охоте, а не от того, сколько времени изготавливался. Какое дело питекантропу Б, идущему на охоту, сколько времени было потрачено на изготовление капкана? Ему интересно, насколько капкан эффективен, и ничего более. Таким образом, питекантроп А получает возмещение исходя из того, сколько времени изготовленный им капкан был задействован в охоте, вне зависимости от продолжительности изготовления капкана.

Итак, производитель орудия должен получать возмещение по продолжительности воздействия орудия на предмет.

Что из этого следует? Следует, что посредством изготовления неодушевленных орудий производитель способен преобразовывать свои трудовые усилия в усилия иной продолжительности. Это еще один из экономических парадоксов, не вполне вписывающихся в привычные законы физики и математики.

Допустим, субъект А изготавливает (добывает) (пункт а)) за один час орудие (вещь № 1), при помощи которого кто-то – он сам или другой субъект – изготавливает (добывает) вещь № 2. Участие вещи № 1 в производственном процессе равносильно участию в нем субъекта А. Если вещь № 1 участвовала в добывании вещи № 2 в течение трех часов (пункт б)), тогда получилось, что субъект А сэкономил пару часов, преобразовав свой труд в более производительный (рис. 1.32).

Рис. 1.32

Современная экономическая практика устроена несколько сложнее, но принцип преобразования труда в более производительный тот же. Как правило, трудозатраты на производство неодушевленного орудия превышают продолжительность изготовления предмета вручную. Однако орудия используются при производстве множества предметов в течение месяцев, лет и десятилетий (рис. 1.33), что дает положительный баланс при преобразовании. Если бы положительный баланс отсутствовал, никакого научно-технического прогресса не наблюдалось бы в помине, а он наблюдается.

Рис. 1.33

Преобразующее всесилие орудий, разумеется, не бесконечно. Любое орудие, будучи обыкновенной вещью, не вечно и рано или поздно изнашивается, становясь непригодным к использованию, поэтому существует экономический барьер, после которого производство неодушевленного орудия становится невыгодным. Для производителя неодушевленного орудия этот барьер находится в будущем. Откуда, в самом деле, субъекту А знать, сколько времени прослужит изготавливаемое им орудие? Знать этого производитель не может, поэтому всегда (имеется в виду при соблюдении принципов объективной экономики) действует на свой страх и риск. Производитель может выиграть, а может и проиграть, однако мироздание настроено в отношении производителя благожелательно, поэтому выигрыш вероятней проигрыша.

Выше я упомянул проблему амортизации – распределения трудозатрат, приходящихся на неодушевленное орудие, между отдельными продуктами, произведенными при помощи этого орудия. Современная практика ориентируется на способ, отвергнутый в предыдущих рассуждениях: пропорционально времени изготовления орудия, – и в наказание за теоретическое недомыслие сейчас же получает амортизацию. Проблема амортизации, как говорилось, неразрешима: амортизацию невозможно начислить точно, посему экономической справедливости не достигнуть. Но стоит вместо времени изготовления орудия включить в вычисления время его использования, как гадание по поводу того, сколько прослужит неодушевленное орудие, становится ненужным: достаточно измерять продолжительность его работы – выполнять то, что экономическая теория изначально предполагает возможным. Злокачественная проблема амортизации рассасывается сама собой чудесным образом.

Фактически неодушевленные орудия – мощный фактор научно-технического прогресса, такой же, как ранее рассмотренные кооперация и специализация. Своими законами мироздание всегда усиленно намекало человечеству на экономические выгоды кооперации, специализации и использования неодушевленных орудий, и человечество не преминуло воспользоваться добрым советом еще на заре своего существования. Однако продолжительность труда – критерий распределения конечного продукта между производителями – выступает при каждом из названных факторов каждый раз своеобразно.

При кооперации продолжительность труда, затраченного работником, подлежит делению на количество участников. В целом кооперация выгодна при производстве тех продуктов, которые: а) не могут быть произведены иначе как совместными усилиями, б) дают выигрыш производительности при объединении усилий. Например, трое работников поодиночке производят по одной единице продукции (всего три), но скооперировавшись, производят за то же самое время четыре единицы продукции.

При специализации продолжительность труда, затраченного работником, не изменяется. Сколько он отработал, столько и засчитывается ему в будущее возмещение. В качестве фактора развития научно-технического прогресса специализация выгодна при наличии у отдельных производителей умений, отсутствующих у других производителей. Поскольку все люди разные, это само собой разумеется.

При пользовании неодушевленным орудием труд, затраченный производителем на его изготовление, преобразуется в продолжительность использования данного орудия, что дает колоссальную экономию времени. В целом, использование неодушевленных орудий выгодно:

а) при производстве продуктов, которые не могут быть произведены иначе (видимо, это общее достоинство, относящееся и к специализации: в частности, при производстве продуктов, требующих таких разнообразных умений, какими не обладает ни один человек в отдельности);

б) превышении продолжительности ручного изготовления предметов над продолжительностью труда, затраченного на изготовление орудия (при помощи которого данные предметы могут быть изготовлены – участие в производственном процессе человека при этом игнорируется). Попросту говоря, выгодней за два часа изготовить орудие, при помощи которого затем произвести в течение трех часов конечный продукт, чем затратить на ручное изготовление конечного продукта шесть или более часов.

Может показаться, что производство орудий не знает ограничений, но это не так.

Вспомните пример с питекантропами, первый из которых изготавливает капкан на мамонтов, посылая его на охоту вместе со своим товарищем. Питекантроп А получает от своего изобретения выгоду, выражающуюся в экономии времени. Но если питекантроп Б захочет повторить достижение питекантропа А, ему придется подыскать для своего капкана другого охотника, ведь никакой капкан самостоятельно, без участия человека, охотиться не в состоянии. Тем самым изобретение орудия требует определенной балансировки: помимо изобретателя, должен найтись и тот, кто изобретение использует. Без этого добровольного пользователя – питекантропа Б – никакое изобретение не работает.

Очевидно, что результатом разбирательств между производителями, каждый из которых обладает свободой воли, но действует в условиях объективной экономики, будет естественный отбор наиболее способных в умственном плане питекантропов для редкой изобретательской деятельности, и отбраковка наименее способных субъектов для обычной охотничьей деятельности. Но это только в условиях объективной экономики.

Трудозатраты