Супердвое: версия Шееля

Не знаю, кто как, а я люблю лазить по чердакам. Это самое заветное для любого литератора место, где самый неудачливый и бездарный писака может рассчитывать отыскать нечто такое, что позволило бы ему до конца своих дней кормить не только себя, но и семью.

Мимо комнатенки на втором этаже, где в то роковое утро покоилось закоченевшее тело Трущева, я прошел на цыпочках. Поднялся по приставной лестнице, ведущей на чердак. Здесь уткнулся в запертый на висячий замок люк. В скважине замка торчал ключ. Этот сюр был вполне в духе Николая Михайловича, умевшего до мелочей продумывать все этапы планируемой операции.

Чердак встретил меня сумерками и пылью. Между сумерками и пылью царило полное согласие, которого мне хватило, чтобы не удариться об обитый медным листом сундук.

В нем лежало несколько папок, а также ящичек, в котором хранились древние дискетки. Где, скажите на милость, отыскать компьютер, в который их можно было бы воткнуть?

Все папки были пронумерованы и подписаны – «документы», «семейное…», «черновики», «личные дела», в которых я нашел «оперативки» на самых несхожих в мире исторических персонажей – например, на Нильса Бора, Рудольфа Гесса, Густава Крайзе по кличке «Оборотень», графа Сен-Жермена и, не поверите, на Заратустру… Руки у НКВД воистину оказались длиннее некуда. Одна из папок была гордо озаглавлена «Беловой вариант». Выше печатными буквами от руки гриф «Сов. секретно». Ниже заголовка уточняющее распоряжение – «До прочтения сжечь!»

Я не удержался и развязал узелок.

Это была она, заветная…

Текст был рукописный, почерк Трущева – в этом сомнений не было. Свои откровения он никогда не доверял машинисткам, сам печатать не любил, а о компьютерах в те годы еще мало кто слыхивал. Старческие каракули изредка перебивались вклеенными печатными вставками, чаще всего подтверждающего характера – фотографиями, справками, приложениями к справкам, копиями докладных и аналитических записок, оперативных и личных характеристик, спецсообщений, протоколов допросов, рапортов, а также редкими цитатами из книг.

Впереди преамбула:

«Далее по тексту будут приводиться некоторые закрытые сведения, до сегодняшнего дня не подлежащие разглашению.

Форма допуска – два!

Ознакомился – забудь!

Если уважаемый читатель рискнет лично проверить эти сведения, в этом случае вся ответственность ляжет на него».

Вторая форма допуска к секретным материалам у меня была с советских времен, так что я счел возможным ознакомиться с содержанием вложенных в папку материалов.

Глава 3

Из воспоминаний Н. М.Трущева:

«…спецсообщение Второго было получено на Лубянке в середине ноября 1943 года. Это было сумасшедшее время – ни сна, ни минуты отдыха. В преддверии Тегеранской конференции напряжение в Центральном аппарате достигло предела. Мой непосредственный начальник, генерал-лейтенант Федотов, назначенный ответственным за безопасность Большой тройки – Сталина, Рузвельта и Черчилля, – уже неделю сидел в Тегеране, так что в оперативном порядке я подчинялся Меркулову. Когда я докладывал Всеволоду Николаевичу о шифровках, полученных от Второго, он только кивал и помалкивал.

На нем от усталости лица не было.

На следующий день меня в спешном порядке вызвали к Меркулову и тот огорошил меня приказом «аллюр три креста» – так оперативные работники между собой называли спешные и ответственные поручения, ради которых требовалось отложить все текущие дела и сосредоточиться на новом задании.

– Трущев, срочно займитесь составлением аналитической записки по Гессу. Используй все, что у нас есть на него. Твоя задача – обосновать, что «наци номер три» неспроста оказался в Англии, и результаты этого визита мы до сих пор ощущаем на себе. Ты сам как считаешь?

– Полагаю, союзники два года кормят нас отравленной наживкой. Полагаю также, пора выявить их нутро в этом деле.

Меркулов кивнул:

– Вот и займись…

Обнаружив единство мнений, Меркулов, как это частенько с ним случалось, взгрустнул, поделился внеслужебными новостями.

– Приказ исходит с самого верха. Не знаю, чем ты ему понравился. Я не девица какая-нибудь, ревновать не буду, но предупреждаю, визу поставлю только на добротном, убедительном материале. Включи в справку донесение Второго, оно как раз к месту. Указания такого матерого империалиста, как Шахт, мы не можем игнорировать. Срок исполнения – двое суток. Допуск ко всем потребным материалам тебе обеспечен. Понятно? Ко всем!!

– Так точно».

«…Так я был вырван из повседневной оперативной работы и занялся свихнувшимся на мистике и оккультизме нацистом. Это было не первое задание такого рода. Я уже составлял аналитические документы, например на оппозиционеров из вермахта, к которым загодя приглядывались наши люди в Берлине, на эсэсовскую элиту, включая руководителя реферата «S», члена личной комиссии рейхсфюрера СС группенфюрера СС Людвига фон Майендорфа, и на многих-многих других».

«…Путем анализа я пришел к выводу, что суматоха наверху напрямую связана с главным вопросом Тегеранской конференции – сроками открытия Второго фронта.

К разработке этой темы я впервые был подключен летом 1942 года. В те роковые дни – пишу об этом без всякого смеха! – когда немцы вышли к Воронежу и судьба страны висела на волоске, я выше головы был задействован в организации стратегической дезы, которую Ставка и Генштаб сливали через Бухгалтера и некоторые другие каналы. Речь шла о том, чтобы любой ценой отвлечь немцев от Северо-восточного направления, не дать им свободно перебрасывать резервы. Удивительно, чем глубже я вникал в добытые нашими людьми, порой ценой жизни, документы, раскрывающие стратегическую обеспеченность врага живой силой, техникой, материальными ресурсами, тем более поражался авантюризму Гитлера. Постоянно удлиняя фронт наступления, он, казалось, напрочь игнорировал тот факт, что ему просто арифметически не хватит солдат, чтобы на каждом участке удерживать превосходство в силах. Я поражался – почему Гитлер без оглядки на свои тылы во Франции, Бельгии и Голландии так смело рвется вперед? Неужели, как и в сорок первом году, врагу сойдет с рук такая наглость и безрассудство?!

Неужели союзники не могут его наказать?!

Меня не оставляла смутная догадка, что в те суровые месяцы вопрос о Втором фронте является ключом к пониманию военной ситуации в Европе. Трудно было поверить, чтобы в ставке Гитлера не рассматривался вариант «Dolchstoss»[5 - «Удар в спину».] – возможная высадка десанта на побережье Франции или Бельгии. Неужели опытные в стратегических вопросах немецкие генералы могли пренебречь такой вполне напрашивающейся возможностью?

Мне бы поговорить с Гессом, перелетевшим в Англию на самолете в 1940 году. Так ли безумен был этот побег? Какие гарантии получили немцы во время переговоров Гесса с высшим руководством Великобритании…».

«В августе того же года в Москву наведался Черчилль улаживать разногласия со Вторым фронтом. Только избавились от Черчилля, как в Москву нагрянул Закруткин-старший, доставивший от Анатолия первый весомый результат. Это были документальные данные, касавшиеся Атлантического вала. Изучая эти материалы, я еще раз убедился, что дело нечисто. К сожалению, опоздание Закруткина заметно ослабило их ценность. Эти бы данные на стол во время переговоров с Черчиллем, да носом его, носом!..

Схемы укрепрайонов и дислокации частей, добытые Закруткиным, ясно свидетельствовали – к лету сорок второго фашисты только приступили к строительству оборонительных сооружений. Гарнизоны на побережье Нормандии укомплектовывались исключительно призывниками старших возрастов, молодежь сгоняли в маршевые роты и отправляли прямиком на Восточный фронт. Сил у фашистов уже не хватало – на двадцать километров берега одна артиллерийская батарея! Местами никаких частей, кроме наблюдательных постов, не было.

Получи Петробыч эти материалы вовремя, он, наверное, смог хотя бы кое-что выколотить из Черчилля. В таких условиях даже небольшая десантная операция имела шансы на успех, и созданный на Западе плацдарм мог бы отвлечь врага от непрерывно наращиваемого давления на Сталинград.

– Эта загадка долгое время не давала мне покоя. Но, – Трущев развел руками, – не сложилось. Война, соавтор, это не парад и не штабная игра. Там все всерьез, там понарошку нельзя».[6 - Даже известная десантная операция, проведенная в августе 1942 года в районе Дьеппа, была спланирована настолько бездарно, что в нашем Генеральном штабе сложилось единодушное мнение – такого рода усилия являлись откровенной демонстрацией невозможности преодолеть Ла-Манш.Целью рейда был определен французский порт Дьепп, основная цель – судоремонтные доки и батареи береговой артиллерии. Стратегического или хотя бы тактического значения данная цель не имела. Кроме того, союзники успеха в случае удачной высадки для развития резервы не подготовили. Части должны были выполнить поставленную задачу и отойти на остров Британия. Высадка была произведена незначительными силами в пяти удаленных друг от друга районах, словно для того, чтобы немцы могли поочередно сбрасывать передовые отряды в море. И самое главное – не было обеспечено превосходство в воздухе, что, согласитесь, на четвертом году войны выглядело, по меньшей мере, странно.Из 4963 канадских пехотинцев 3367 были убиты или захвачены в плен. Потери британских коммандос составили 275 человек. Английский флот потерял один эсминец, 33 десантные баржи и 550 человек личного состава. Потери немцев составили 561 человек убитыми и ранеными.Западные историки называют эту операцию прологом к «Оверлорду». Так или иначе, но в жертву были принесены отборные части, без особой надежды на успех. Возможно, цель была в другом?..]

«…Несмотря на то, что, с военной точки зрения, острота отсутствия Второго фронта после Курской дуги значительно ослабла, политически это был наиважнейший вопрос – нам хотелось знать, какую цену союзники готовы заплатить за наши несоразмерно громадные людские потери? И чего нам ждать в дальнейшем?»

«…Сталин потребовал рассмотреть вопрос аналитически».

«…и за давностью лет нарушая форму документа, я тем не менее постарался сохранить на этих страницах основные данные, которые мне удалось нарыть в наших архивах, а также в запасниках МИДа и ЦК ВКП(б).

Подчеркиваю еще раз – моя задача не только в том, или вовсе не в том, чтобы выразить мою личную точку зрения, а разъяснить и обосновать отношение советского руководства и лично Петробыча к этому странному, на первый взгляд, промедлению, так как ход Второй мировой во многом определялся именно саботажем английской стороны планов и усилий союзников…»

* * *

Далее кусками шли отрывки и цитаты из собранных Трущевым материалов.

«Совершенно секретно

Экземпляр единственный

Оперативная и личная характеристика на Гесса Рудольфа, члена НСДАП с 1920 года, обергруппенфюрера СС и обергруппенфюрера СА

Один из основателей НСДАП, старый боец, заместитель фюрера по партии (партийный билет № 16). Истинный ариец. Характер – нордический, выдержанный. В работе проявил себя выдающимся организатором. С товарищами поддерживает отличные отношения. Служебный долг исполняет безукоризненно. К врагам рейха беспощаден. Отличный семьянин. Кандидатура жены подобрана лично фюрером. В связях, порочащих его, замечен не был. Отмечен наградами и благодарностями фюрера…

С ноября 1914 г. по август 1917 г. в действующей армии (Западный фронт, школа фельдфебелей, Румынский фронт). Трижды ранен. Закончил школу военных летчиков.

Октябрь-ноябрь 1918 г. – служба в истребительной эскадрилье, откуда после заключения мира демобилизовался.

1919 год – вступил в общество Туле. Учился в Мюнхенском университете у профессора Карла Хаусхофера.

1920 год – вступил в Национал-социалистическую рабочую партию Германии.