Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

Как бы то ни было, для реализации всех планов требовалась финансовая и военная помощь Советского Союза. Размеры денежных вливаний Сунь оценивал «…в размере максимум 2 миллионов мексиканских долларов». Надо сказать, что все планы изобиловали слишком большими допущениями, требовали больших денег и в подавляющем большинстве были вообще нереализуемыми. В частности, Сунь Ятсен совершенно неадекватно оценивал возможную реакцию иностранных держав на подобные выступления. Именно поэтому советские представители называли Сунь Ятсена фантазером. Но речь шла не только о фантазиях доктора Суня. Для достижения задач объединения страны военным путем китайский лидер стремился использовать Советский Союз, как до этого использовал и продолжал использовать китайских милитаристов.

8 марта 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) признало возможным оказать Сунь Ятсену денежную помощь в запрашиваемом размере, направить в Южный Китай группу политических и военных советников, а также «…признавало желательным заложить основу революционной армии в Западном Китае в форме целостной воинской единицы». Вместе с тем Политбюро ЦК РКП(б) отвергло предложения Сунь Ятсена, «…которые в какой бы то ни было мере чреваты опасностью интервенции со стороны Японии», и выразило опасения, что «…Сунь Ятсен уделяет слишком большое внимание чисто военным операциям в ущерб организационно-подготовительной работе».

Удовлетворяя просьбу Сунь Ятсена о присылке в Кантон опытного политического советника для оказания помощи в реорганизации Гоминьдана, Политбюро ЦК РКП(б) на своих заседаниях летом 1923 г. специальным постановлением приняло предложение Сталина о назначении на эту должность М. М. Бородина

. Бородину предлагалось «…свою работу согласовывать с полномочным представителем СССР в Пекине, ведя переписку с Москвой через последнего». Задача заведомо невыполнимая, если учесть огромное расстояние, отделявшее Пекин от Кантона. Новый советский полпред Л. М. Карахан направлялся в Китай для переговоров с пекинским правительством о признании СССР.

В июне 1923 г. впервые в легальных условиях в столице Гуандуна собрался III съезд КПК. К этому времени КПК насчитывала в своих рядах всего 423 члена. Центральным пунктом повестки дня был вопрос об образовании единого фронта с Гоминьданом. О том, что собой представляла Китайская коммунистическая партия в 1923 г., М. М. Бородин писал следующее: «…Нельзя сказать, чтобы Киткомпартия участвовала в массовом движении… Коммунисты, если судить по тем, которых я встретил в Кантоне, очень смутно представляли себе, почему они являются членами компартии». III съезда КПК принял предложенную Коминтерном форму создания единого фронта: индивидуальное вступление коммунистов в Гоминьдан при сохранении политической и организационной самостоятельности КПК.

Сунь Ятсен, который никогда в прошлом не имел твердой военной опоры в Китае, занялся созданием собственных надежных военных кадров. Летом 1923 г. он послал в Москву делегацию военных работников во главе с начальником штаба кантонских войск генералом Чан Кайши для изучения опыта Красной армии.

На руководящих членов китайской делегации советской стороной были подготовлены характеристики. О Чан Кайши, в частности, говорилось следующее: «Глава Генерального штаба. Получил военное образование в Японии. Принадлежит к левому крылу Гоминьдана, являясь одним из старейших членов партии. Пользуется большим доверием Сунь Ятсена. Очень близок к нам. В настоящее время отошел от военной работы на Юге Китая. Поддерживает наш проект операций на Севере Китая (содержание проекта не установлено. – Авт). Известен в Китае как один из образованнейших людей. Очень интересуется нашей политической работой в Красной армии, а также техникой ее». Не совсем адекватная характеристика, если не сказать, что совсем неадекватная. Или же другое: за два года, прошедшие после составления характеристики, нам удалось из близкого к Советскому Союзу человека сделать врага. Сам же Чан Кайши в ходе визита неоднократно демонстрировал свою близость с Советским Союзом.

Китайская делегация прибыла в Москву 2 сентября и отбыла в Китай 29 ноября 1923 г.

Во время встречи с заместителем председателя РВС СССР Э. М. Склянским и главкомом Красной армии С. С. Каменевым китайцами были высказаны советской стороне пожелания: во-первых, направить на Юг Китая возможно большее количество советских специалистов для обучения китайских военных; во-вторых, получить возможность ознакомиться с Красной армией; в-третьих, совместно обсудить план военных действий в Китае.

Центральным пунктом этого плана было создание с помощью СССР новой армии Сунь Ятсена, сформированной по образцу Красной армии на территории, близлежащей к югу от Урги, на границе Монголии с Китаем. Оттуда предполагалось, взаимодействуя с другими силами, наступать «второй колонной» на силы чжилийской группировки и на Пекин. Это был наиболее спорный пункт плана: даже символические шаги в этом направлении могли резко усилить напряженность в отношениях России с западными державами и Японией, сделать еще более жесткой позицию пекинского правительства на переговорах о признании СССР.

Реакция Москвы на предложения и планы миссии Сунь Ятсена определялась несколькими обстоятельствами. Именно в период пребывания этой миссии в СССР внимание руководства РКП(б) и Коминтерна было поглощено планами развертывания революции в Германии. Задачи материальной, а возможно и военной, поддержки германской революции – «последней надежды» на революционный взрыв на Западе, безусловно, оказывали влияние на принятие решений, чреватых масштабами вовлечения противоборствующих сторон в военные конфликты на Востоке.

Выступая на заседании ИККИ, Чан Кайши сформулировал идею сотрудничества Коминтерна и Гоминьдана, отражавшую как взгляды Сунь Ятсена, так и ожидания советского руководства. «Мы считаем, – заявил китайский генерал, – что фундаментальная база мировой революции находится в России… Партия Гоминьдан предлагает, чтобы Россия, Германия (конечно, после успеха революции в Германии) и Китай (после успеха китайской революции) образовали союз трех крупных государств для борьбы с капиталистическим влиянием в мире. С помощью научных знаний немецкого народа, успеха революции в Китае, революционного духа русских товарищей и сельскохозяйственных продуктов этой страны мы смогли бы легко добиться успеха мировой революции, мы смогли бы свергнуть капиталистическую систему во всем мире».

Развивая эти мысли на встрече с Л. Д. Троцким, Чан Кайши выразил надежду, что «…в скором времени освобожденный Китай станет членом Советских Социалистических Республик России и Германии».

Троцкий в своем ответном выступлении остановился на соотношении военной и политической работы. Председатель Реввоенсовета СССР подчеркнул, что партия Гоминьдан «в настоящее время» должна все свое вниматние сосредоточить на политической работе, доведя до необходимого минимума военную часть деятельности. Под политической работой Троцкий имел в виду «длительную и упорную политическую подготовку широких народных масс». Это означало, что наибольшая часть внимания Гоминьдана должна была быть обращена на пропаганду. «Хорошая газета, – отметил Л. Д. Троцкий, – лучше, чем плохая дивизия».

Касаясь вопроса оказания военной помощи Китаю, Троцкий заявил: «Мы не отказываемся от оказания военной помощи, но при теперешнем стратегическом соотношении военных сил не представляется возможным оказать эту помощь войскам Суня. Вместо этого мы откроем наши школы для обучения китайских революционеров военному делу».

Уже в ходе повторной встречи со Склянским и Каменевым китайской делегации было сообщено, что Реввоенсовет «…считает возможным посылку китайских товарищей в Россию для размещения в военных учебных заведениях». В частности, в Военную академию РККА 3–7 человек, в военные училища – от 30 до 50 человек.

Как показал ход событий, несмотря на отказ Москвы поддержать военный план Суня, общие итоги миссии укрепили решимость Чан Кайши проводить политику «союза с Россией», ориентироваться на русский опыт в вопросах партийно-государственного и военного строительства. Советский Союз же, со своей стороны, пошел значительно дальше принятых на себя ограничений в части предоставления военной помощи Китаю: направил инструкторов, организовал в стране военные школы, поставил оружие и боеприпасы, выделил финансовые средства.

Еще до поездки китайской военной делегации в Москву в Гуанчжоу (Кантон) была направлена первая группа советских военных специалистов: И. Г. Герман

, В. Е. Поляк

, П. И. Смоленцев

, Н. И. Терещатов

и А. И. Черепанов

. К этому времени кантонское правительство Сунь Ятсена контролировало лишь большую часть Гуандуна, на востоке которого держался Чэнь Цзюнмин.

Первый конгресс Гоминьдана состоялся в январе 1924 г. в Гуанчжоу. Конгресс принял манифест, программу, утвердил устав партии и официально оформил вступление коммунистов в Китайскую национальную партию.

В выступлениях Сунь Ятсена и манифесте I съезда Гоминьдана содержалась обновленная интерпретация его «трех народных принципов». Принцип «национализма», по утверждению Сунь Ятсена, имел две стороны: «Национальное освобождение всего Китая; равноправие всех национальностей на территории Китая». Второй принцип – «народовластие» – предусматривал «предоставление народу как косвенных, так и прямых прав». Таким образом, народу предоставлялось «…не только избирательное право, но и право законодательной инициативы». Формы народовластия должны были определяться конституцией, основу которой составляло учение Сунь Ятсена «О раздельном функционировании пяти властей: законодательной, судебной, исполнительной, экзаменационной и контрольной». Третий принцип Сунь Ятсена – «народное благосостояние» – мог трактоваться как «государственный социализм». Этот принцип предусматривал «уравнение прав на землю и ограничение капитала». Государство взимало налоги согласно объявленной владельцем цене на землю, а в случае необходимости по той же цене могло выкупить землю. Все принадлежавшие китайцам и иностранцам предприятия, которые имели монопольный характер или были очень велики по своим масштабам, как, например, банки, железные дороги, воздушное сообщение и т. п., должны были управляться государством. Только с учетом этих требований «…частный капитал не мог держать в своих руках средства существования народа». Именно в этом, считал Сунь Ятсен, состоял основной смысл ограничения капитала.

В дальнейшем многие формулировки из документов съезда стали предметом спора и взаимных претензий, входивших в единый фронт политических сил. В частности, коммунисты трактовали курс, принятый Гоминьданом, как «три политические установки»: союз с СССР, сотрудничество с КПК и поддержка крестьян и рабочих. Однако в документах съезда присутствовала лишь формулировка о «допущении коммунистов в партию».

12 апреля 1924 г. Сунь Ятсен обнародовал «Общую программу строительства государства». Государственное строительство планировалось проводить в три периода: «1) период военного правления, 2) период политической опеки, 3) период конституционного правления».

В период военного правления все государственные институты должны были находиться под контролем военной администрации. В ходе «военного периода» предусматривалось взятие власти Гоминьданом в результате вооруженной борьбы (военный поход на Север Китая). В период «политической опеки» (воспитательный этап) предусматривалось господство диктатуры Гоминьдана, подготавливавшего конституционный строй. Когда же на территории большинства провинций полностью осуществится местное самоуправление, предполагалось созвать Национальное собрание, которому надлежало утвердить и обнародовать конституцию.

Дальнейшее совершенствование программы Сунь Ятсена нашло отражение в цикле «Лекций о трех народных принципах», прочитанных им в 1924 г. Отвергая марксистскую концепцию классовой борьбы, он видел движущую силу исторического прогресса в «…примирении интересов громадного большинства общества». Разрабатывая свой социальный идеал, Сунь Ятсен подчеркивал, что «…народное благоденствие – это и есть социализм или, как он по-другому называется, коммунизм». Он связывал происхождение социалистических и коммунистических идей с китайской традиционной (во многом конфуцианской) концепцией «великой гармонии» (датун). Говоря о своем социальном идеале, Сунь Ятсен подчеркивал связь времен: «Если все будет принадлежать всем, то наша цель – народное благоденствие – будет действительно достигнута и воцарится мир «великой гармонии», о которой мечтал Конфуций». В Сунь Ятсене весьма своеобразно уживались утопист-мыслитель и прагматик-политик.

Начавшаяся реорганизация Гоминьдана способствовала укреплению позиции правительства Сунь Ятсена в Гуандуне. Определенная стабилизация власти кантонского правительства благоприятствовала также созданию партийной армии. В условиях милитаристического разгула Гоминьдан мог действительно укрепить свои политические позиции только при наличии собственной эффективной военной силы, не зависящей от прихотей китайских генералов.

Советская помощь Сунь Ятсену деньгами и оружием, обещанная в телеграмме А. А. Иоффе от 1 мая 1923 г., начала поступать лишь год спустя. Подобные задержки были связаны с сомнениями Москвы относительно надежности Сунь Ятсена и его партии, а также в связи с тем, что Советское государство входило в полосу признания западными державами, и ему было нежелательно афишировать помощь китайским революционерам.

В мае 1924 г. в Кантон прибыл комкор П. А. Павлов

(псевдоним «Говоров»), назначенный начальником южнокитайской группы советников. Спустя всего два месяца – в июле – Павлов утонул во время переправы через р. Дунцзян. Начальником южнокитайской группы советских военных советников и главным военным советником ЦИК Гоминьдана, в последующем – главный военный советник национального правительства и главного командования Народной революционной армии (НРА) был назначен В. К. Блюхер

. Он прибыл в Кантон в октябре 1924 г. К этому времени здесь находилось уже 25 советских военных советников. Комиссаром штаба южнокитайской группы советских военных советников под фамилией «Теруни» был В. Х. Таиров

.

Летом того же года была открыта созданная с помощью и на средства Советского Союза военная школа младшего командного состава на о-ве Вампу (пекинское произношение Хуанпу), в 25 км от Кантона, в устье р. Чжуцзян, получившая в последующем известность под именем школы Вампу. Курс обучения был рассчитан на шесть месяцев. При школе было создано два учебных полка, которые предусматривалось развернуть в 1-ю дивизию. Во главе школы Вампу, которая стала ядром для создания новой партийной армии, был поставлен генерал Чан Кайши. В октябре 1924 г. школа имела в своем составе около 100 студентов-курсантов. Впервые в истории китайской армии в школе было введено политическое воспитание как обязательный элемент преподавания, ставившее своей задачей, по словам В. К. Блюхера, «…воспитать в курсантах преданность идеи партии, ненависть к врагам – милитаризму и империализму». Под партией имелся в виду Гоминьдан.

Переговоры между Советским Союзом и пекинским правительством об установлении дипломатических сношений, начатые в 1920 г., завершились только в мае 1924 г. За четыре с лишним года в Китае сменились четыре президента (один из них занимал президентский пост дважды) и соответственно четыре правительства.

31 мая 1924 г. при президенте Цао Куне (вступил в должность в октябре 1923 г.) был подписан ряд документов, в том числе базовый – «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой», а также «Соглашение о временном управлении КВЖД». В соответствии с первым документом советское правительство отказывалось от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции, «…от русской части боксерского возмещения» и «…от специальных прав и привилегий, касающихся всех концессий, в какой бы то ни было части Китая». Как следовало из текста соглашения, КВЖД к таковым концессиям не относилась. Внешняя Монголия была признана советским правительством составной частью Китая. Стороны взаимно обязались не допускать в пределах своих территорий существования или деятельности каких-либо организаций или групп, задачей которых являлась борьба при помощи насильственных действий против правительства какой-либо из договаривающихся сторон. Советский Союз рассчитывал тем самым пресечь подрывную деятельность белогвардейских групп на территории Китая.

Обе стороны соглашались урегулировать на предстоящей конференции вопрос о КВЖД в соответствии со следующими основными принципами: «Китайско-Восточная железная дорога является чисто коммерческим предприятием»; все другие вопросы, затрагивавшие права национального и местных правительств, должны находиться в ведении китайских властей.

Это соглашение было поддержано и кантонским правительством Сунь Ятсена. Однако в течение четырех месяцев соглашение не могло вступить в силу ввиду отказа признать его Чжан Цзолинем. И только 20 сентября 1924 г. было подписано так называемое Мукденское соглашение – «Соглашение между правительством Союза Советских Социалистических Республик и правительством Автономных Трех Восточных Провинций Китайской Республики о КВЖД, судоходстве, передемаркации границы, тарифном и торговом соглашении». В том, что касалось КВЖД, этот документ отличался от Пекинского соглашения тем, что носил более технический характер. Сохранение концессии иностранного государства на территории Китая, пусть и в усеченном виде, являлось, по сути дела, постоянным источником враждебности в советско-китайских отношениях.

Первый всплеск антисоветской истерии последовал уже в год подписания соглашения. Поводом для этого послужила попытка советского управляющего железной дорогой провести на пост председателя Ревизионной комиссии КВЖД генерала Ян Чжо. Еще мальчиком он был увезен в Россию известной фольклористкой и этнографом Ольгой Христофоровной Агреневой-Славянской после турне ее хора по Дальнему Востоку. В России Ян Чжо получил хорошее образование и в совершенстве овладел русским языком. Однако его и генерала Ян Утина, начальника штаба маршала Чжан Цзолиня, объявили «агентами Коминтерна». Ян Утин должен был якобы поднять восстание в Мукдене, захватить власть и подчинить себе армию. Роль «главы Маньчжурской народной республики» отводилась Ян Чжо. Планы заговорщиков были раскрыты, и вскоре оба были казнены.

Юридически советско-китайские дипломатические отношения продолжали существовать до советско-китайского конфликта летом 1929 г. в Маньчжурии, невзирая на продолжавшуюся смену правительств и президентов в Пекине и признание иностранными державами нанкинского правительства в 1928 г.

Осенью 1924 г. разразилась очередная чжили-фэнтяньская война, завершившаяся на сей раз поражением У Пэйфу в результате измены входивших в чжилийскую группировку генералов во главе с Фэн Юйсяном. Верховная власть в Пекине перешла в руки коалиции победивших милитаристов – Фэн Юйсяна, Чжан Цзолиня и Дуань Цижуя. Коалиция эта, как все предыдущие и все последующие, была временная.

На базе войск, входивших ранее в группировку У Пэйфу, были сформированы так называемые национальные армии (гаминьцзюнь, в переписке и документах национальные армии именовались «народными») – 1-я, 2-я и 3-я. Главнокомандующим национальными армиями и командующим 1-й национальной армией стал «христианский генерал» Фэн Юйсян, который отныне начал играть видную и самостоятельную роль в последующем противоборстве сил в Китае. 2-ю и 3-ю национальные армии возглавили Ху Цзиньи (с апреля 1925 г. – Юэ Вэйцзюнь

) и Сунь Юэ соответственно. Фэн Юйсян, поддерживавший и ранее отношения с гоминьдановцами, заявил о своей солидарности с революционным кантонским правительством Сунь Ятсена и о намерении содействовать прекращению гражданской войны в стране. В северных провинциях репрессии в отношении левых были несколько ослаблены, и коммунисты образовали в Пекине Северное бюро ЦК КПК.

В Пекине воцарился временный правитель Китая Дуань Цижуй, который в условиях общенационального подъема вынужден был выступить с инициативой созыва общекитайской конференции по объединению страны и пригласить на эту конференцию Сунь Ятсена как одного из самых авторитетных политических лидеров Китая.

Сунь Ятсен принял это приглашение. Поездка на Север делегации Гоминьдана во главе с Сунь Ятсеном задумывалась прежде всего как агитационно-пропагандистское мероприятие с целью расширения политического влияния Гоминьдана на всю страну. В то же время одной из практических целей поездки было установление непосредственного контакта Гоминьдана с Фэн Юйсяном. Между тем глава делегации был уже смертельно болен (рак печени). 12 марта 1925 г. Сунь Ятсена, генералиссимуса, главы правительства и руководителя Гоминьдана, не стало.

Объединительная конференция в Пекине потерпела провал, что еще раз продемонстрировало неспособность милитаристов решить проблему национального объединения мирными средствами. Идея Северной экспедиции по-прежнему витала в воздухе, потому что, если не брать в расчет объединение Китая под эгидой Гоминьдана, захват чужих территорий способствовал разрешению внутренних проблем.

В начале 1925 г. Фэн Юйсян запросил военную и иную помощь у Советской России. Он и его национальные армии стали новым самостоятельным фактором военно-политической борьбы в Китае. В решениях Политбюро наметились тенденции к пересмотру прежнего отношения к Гоминьдану как к основной и решающей силе национальной революции. Всячески внедрялась точка зрения о перемещении центра тяжести национального движения на Север Китая, на передний план выдвигалась задача свержения пекинского правительства главным образом силами сочувствующих Гоминьдану армий.

Фэн Юйсяна и его национальные армии все более выходили на передовые позиции борьбы с милитаристскими режимами, где главным их противником оказался их прежний союзник по государственному перевороту – мукденская группировка Чжан Цзолиня, враждебно настроенного к Советскому Союзу. По-видимому, направленность борьбы национальных армий против Чжан Цзолиня сыграла важную роль в утверждении курса Политбюро на развитие северного варианта революции. Это был подлинно северный маршрут с географической точки зрения, в отличие от Северного похода Сунь Ятсена – Чан Кайши.