Плазмоиды в космосе, или никто кроме нас

Плазмоиды в космосе, или никто кроме нас
МеРи Назари

"В XXI в. для переноса генов использовали плазмиды. Это совсем другое, чем плазмоиды, хоть вектор переноса названием и отличается всего на одну букву. Плазмиды-ДНК имеются в бактериях или выращиваются искусственно с заданной последовательностью нуклеотидов. А плазмоиды создает Солнце. Они не содержат органики, но могут запечатлевать и передавать информацию о ее построении. Первые же эксперименты с плазмоидами дали удивительный результат. Плазмоиды исполняли перенос не механически, а запуская процесс репарации повреждений… генетического материала. Подобные явления ученые называли «оперативной компетенцией». Является ли она «врожденной или приобретенной», это вопрос. В любом случае, плазмоиды проявляли себя как осознанные биохакеры, формирующие…"

Зотов замолчал, словно испугавшись, что сболтнул лишнее.

МеРи Назари

Плазмоиды в космосе, или никто кроме нас

Точка бифуркации

В этот день спозаранку автоматика космического корабля отключила искусственное освещение. Отраженного свечения Марса оказалось достаточно, чтобы залить кают-компанию красным светом.

– Такое чувство, что присутствуешь на пожаре, – произнес один из собравшихся.

– И не похоже, чтобы пожар был локализован, – вяло включился в разговор специалист из техбезопасности.

– В нем есть что-то траурное.

– Стена так и пылает!

Свободная от иллюминаторов стена кают-компании отражала марсианский свет так ярко, что сужала помещение до ощущения сердцевины костра – жутковатого, холодного, инфернального.

– Что поделаешь: Марс – Бог войны, – вздохнул штурман – модератор утренних планерок под ником «Shturm» и внимательно оглядел наполовину заполненные ряды.

Угрюмые лица бойцов дневной смены, застывших серыми оковалками в роскошно подсвеченных Марсом светлых креслах, не дрогнули ни одним мускулом, словно еще не пробудились от тяжелого сна.

– Скоро нас встретят Зевс с Посейдоном, – сказал кто-то, намекая на сушу и океан.

Географически корректное замечание, но намек на мстительных богов мог пробудить у космонавтов мрачные ассоциации. Shturm, вечный страж позитива, заметив это, поспешно пошутил и снова не очень неудачно:

– Во-во. Наш «Удал» так легко глотает пространство между планетами, что становится страшно за всю Солнечную систему!

Космонавтам вспомнилось, как те же слова он произнес вечность назад, когда одухотворенные надеждой, они пролетали Марс по маршруту ТУДА. А вот теперь они летят ОБРАТНО. Что делать: «духоподъемная» реплика Shturm не возымела действия – былая воодушевленность не возродилась.

Напротив, лбы еще больше накренились вперед, глаза запали в глазницы, лица осунулись и слились в общую маску сонной команды, озаренной зловещим красным сиянием.

– Мамочка родная! – присвистнул НачЭк – начальник экспедиционного корпуса, по привычке забредший сюда после очередного ночного дежурства. – Значит, не умеем мы проигрывать, а, бойцы? Так развернемся, может, и обратно? Забуримся в Пояс Койпера, найдем не открытые кьюбивано[1 - Кьюбивано – классический объект пояса Койпера в диапазоне 40-50 а.е. от Солнца, здесь - малая планета.], да не парочку, как прежде, а каждому по парочке. Присвоим им свои имена. Первое, второе, третье…Годная посылка в вечность, не так ли?

– Если мы туда вернемся, – парировал корабельный художник, – то там и останемся. Заметано. Родовые ошметки Солнца— отличный фон для дьявольского завершения героической истории…

– Но-но! Поосторожней с метафорами! Не будем неблагодарными хамфуд инсект.

Искаженное «хамфул инсект» было непонятным ругательством НачЭка. Точный перевод никто не знал, но означало оно неудовольствие до рвоты. Очевидно, сегодняшний недосып благоприятствовал.

Команда поддержала художника.

– Прав Коротышка Карандаш. Нечего возвращаться. Мы на Земле никому не нужны! Мы, как вечные добры молодцы из сказки, а наши жены состарились. Отцы умерли, а дети годятся на роль отцов.

Космонавт по прозвищу Пономарь поддержал начальника:

– Что за проблема, братва? – прогудел он. – Пусть дети нас усыновляют: кормят, поят, развлекают.

– У тебя ни жены, ни детей, вот и разницы никакой. А вырастить ребенка – не выпустить цыпленка.

– Без разницы, никто из нас детей не воспитывал, – стоял Пономарь на своем. – Пусть по разным причинам, но ни я, ни вы. А насчет жен тоже есть хорошая присказка. Любовь до гроба – дураки оба.

НачЭк плюнул и вышел. Притом в закрывающемся за ним проеме сделал такое движение, будто смахивал с глаз слезу. Или всем захотелось так увидеть. Все помнили его историю: романтическая любовь, обручение – и полет. Вместо медового месяца. Мечтал, видишь ли, о последующем счастье, которое обеспечит своим подвигом. Ну так не рассчитал маленько – с кем не бывает. Когда вернется, Лидия состарится. Как в старой песне да с новыми словами: «радостно встречать его с маленьким сыном выйдет к перекрёстку старушка-жена». Только вот прикол: сына-то нет. Жена сделала аборт и ушла к другому.

У всех на душе кошки скребли, когда думали о предстоящей встрече с родными: сыновья-ровесники и дочери уже с семьями, с детьми, каждый из которых напоминает, хоть немного, их собственных, оставленных за бортом более четверти века назад…как быть с ними? Как выстроить родственные отношения, если они вообще возможны в данных обстоятельствах?

– Спасибо логистикам, сбросили капсулу с бюстом Эйнштейна на Ганимед! Кажется, это бог забытья.

– Этот малый – бог плодородия, – возразили с задних рядов. – Эйнштейн не причем. Не он законы сделал, а только предупредил, что происходит на скорости, близкой скорости света. Все, кто здесь, не вняли гению, думали, пустяк..

– А может, Эйни только навел шухер, а ничего и нет? Вдруг на Земле все, как мы, молодые? Ведь закон относительности должен быть справедливым и для нас, и для них.

– Так хорошо для всех сразу не бывает…

Дневная смена все прибывала: парочка механиков из инструментального блока, биолог, геолог, четверка айтишников, логисты. Только из безопасников не было никого: присутствовать без присутствия – это их работа.

– И впрямь Марс воздействует, – хмуро покачал головой Комкор.

Как командир корабля он сидел в президиуме вместе со Shturmом. Глядя на пасмурные лица экипажа, вспоминал предупреждения бывалых поселенцев: «Отрицательная аура Марса на тыщу кэмэ».

– А давай-ка поменяем очередность докладных тем, – предложил Комкор, – и поговорим о… размножении цивилизаций! Такого топика вроде не было.

Нацарапав название темы на листочке, передал его на первый ряд цивилиологу. Подмигнул и крутанул сжатой кистью руки, будто помешивая кашу в кастрюльке.

Тот кивнул в ответ: понял. Он всегда был готов к подвигу в рамках своей профессии и мгновенно «переобувался в воздухе».

Выдвигаясь за кафедру с подключенным ноутом, в голове уж имел первый блок из клипов лекций. Появилось меню конспекта. Осталось понажимать кнопочки и, согласно инструкции, в случайной последовательности.

– В природе наблюдается разнообразие форм разума… – начал он.

– …индивидуальных, национальных и расовых, – продолжил сонный голос с первого ряда.

– …Гипотетический Творец словно озабочен тем, чтобы создавать невообразимые миксты, вталкивая сознание в разнообразные формы…

– …белковые, кремниевые, полевые… – эхом отозвались слушатели.

Кто-то шумно вздохнул:

– Эх, все опять по писаному.

Комкор не учел, что экипаж, глазом не сморгнув, смог бы цитировать видеотеку с любого места – задом наперед и по диагонали. За время полета предостаточно было времени, чтобы запомнить наизусть весь научпоп.

Доклад, как колыбельная, усыплял даже тех, что вначале бодрились. Пономарь стал клевать носом.