Я буду ждать тебя в Париже…

Я буду ждать тебя в Париже…
Марьяна Литвина

Аня всегда была правильной во всех отношениях. В один миг измена мужа разрушила её идеальную жизнь как карточный домик.В попытках вернуть свою прежнюю жизнь Аня решается на авантюрное путешествие во Францию. Но останется ли Аня прежней?..

Марьяна Литвина

Я буду ждать тебя в Париже…

Аня, запрокинув голову, изучала табло вылета в терминале С аэропорта Шереметьево. Афины. Регистрация идёт. Аня не двинулась сразу с места, а лишь крепко сжала ручку своего черного чемодана Samsonite.

“Я всё делаю правильно,” – отчеканилось в её голове. Аня даже утвердительно кивнула головой в знак согласия со своими мыслями и уверенно пошагала к стойкам регистрации, где очень милая представительница авиакомпании проверила паспорт, визу, ПЦР-тест (символ новых реалий жизни) и спросила Аню, где она бы хотела сесть: у окна, или у прохода. Затем слегка суровый не по годам пограничник на паспортном контроле внимательно искал сходства внешности с фото в документе. Аня выглядела явно младше своих двадцати восьми лет: слегка вздернутый нос, светлые волосы до плеч, аккуратные черты лица с немного трогательными щеками, румянец которых на чёрно-белом снимке не отображался, как и глубокая голубизна глаз.

–Цель визита? – прозвучал стандартный вопрос пограничника, который Аня уже слышала в своей жизни, но от которого её впервые немного бросило в жар.

–Туризм, – выдала стандартный ответ Аня, ощущая при этом как слегка потрясываются её руки и колени. До этого она себя убедила, что по сути туризм и есть цель этого путешествия, но с некоторыми оговорками, о которых необязательно упоминать. Аню всегда охватывала лёгкая паника при одной мысли о том, что надо нарушить правила. Поэтому мама спокойно оставляла на столе рядом с ней вазу с конфетами, зная, что дочь не только не съест ни одной конфеты сама до обеда, но и сделает замечание старшему брату, если тот решит сделать это незаметно. Воспитательница в детском саду только ей не повторяла дважды свои команды и не делала предупреждения во время тихого часа.

Когда серьёзный парень в погонах наконец-то шлёпнул штамп в паспорт, Аня еле сдержалась, чтобы не произнести вслух “Слава Богу”. После прохождения зоны досмотра, где кто-то обязательно забывал вытащить ноутбук или бутылку с водой из своей ручной клади, или снять босоножки с металлическими застёжками, Аня плюхнулась на диванчике в Кофемании, потягивая большой капучино. Черпая воздушную пену ложкой, она вспомнила сразу события последних двух недель, которые привели её, правильную девочку, к этому авантюрному путешествию, бравшему начало в её родной Москве. А закончится оно должно был во Франции, куда в период пандемии у Ани вообще-то, по мнению французских властей, не было веских оснований для въезда. Хотя даже у правильной Ани было несколько другое видение этой ситуации, так как спасение её рушащейся жизни для неё было веским основанием.

Телефон Ани, лежащий на столе рядом с чашкой ароматного капучино, завибрировал. На дисплее высветилось “Мама”. Аня глубоко выдохнула и ткнула в экран указательным пальчиком, чтобы принять вызов.

–Привет, мам…Я в аэропорту.

– Ты всё-таки летишь? – в трубке раздался женский голос с нотками раздражения.

– Да…

–Зря ты это всё. Тем более ты с ней не общалась толком никогда…Чего ей вздумалось тебя пригласить?

– Мам…

–Ты узнала, как там Павлик?

Аня молчала. Это молчание мама правильно интерпретировала как отрицательный ответ и выдержав паузу с большим напором начала говорить:

– Ты понимаешь, что ты не должна допустить…

Спасение от тягостного разговора стало объявление, слышимый в каждом уголке терминала: “Дорогие пассажиры, вылетающие рейсом в Афины, начинается посадка…” Аня облегченно подняла свои бездонные голубые глаза к небу:

– Мам, мой рейс объявили. Я побежала. Пока.

Мама что-то пыталась назидательное почти крикнуть ей на прощание, но Аня уже не слышала её слов, точнее не слушала, следуя по указателям к своему гейту.

Аня смотрела на плотные белые напоминающие пломбир облака за стеклом иллюминатора. Самолёт уносил её в Афины. Почти четыре часа пути в авиарежиме. Мама не сможет дозвониться и попытаться объяснить неправильность выбора дочери. Мама всегда знала, как лучше. Мама всю жизнь работала бухгалтером, была перфекционисткой по жизни, надёжным плечом для своего мужа и строгим воспитателем для своих детей – старшего сына Влада и младшей Ани. Мама работала, вела хозяйство, контролировала всё в доме. Иногда даже слишком. Она всегда могла дать правильный совет мужу по поводу взаимоотношений на работе и более рациональных распределений финансов. Но несмотря на это года за три до появления Ани на свет, её отец влюбился по уши в яркую беспечную даму по имени Алёна. Дама родила от него дочь, которую назвала Юлей. Отец собирался уйти из семьи, но Алёна сама его бросила. Потом родилась Аня. Она очень радовала маму: была отличницей, решила поступать в финансовую академию, стала встречаться с хорошим мальчиком с параллельной группы Пашей, точнее приняла его прямолинейные и стандартные ухаживания. Мама Паши оценила по достоинству Аню и одобрила их брак. Аня работала на хорошей работе, как и Паша. Они планировали расширять жилплощадь для того, чтобы завести детей. Аня была отличной женой, так же как её мать: она контролировала все финансы, была боевым товарищем для Паши. Даже секс у них был товарищеский: в кровати без всяких ненужных излишеств, прикрывшись одеялом, обычном по выходным дням, чтобы не нарушать режим сна и отдыха во время рабочей недели. Аня видела в фильмах женщин, которые стонут и бьются в экстазе, и была уверена, что это выдумка, очень приукрашенная реальность. До тех пор, пока однажды вернулась на день раньше из командировки. Да, как в анекдоте. Но в гостиной перед Аней предстала совсем не анекдотическая сцена, а скорее сцена из фильма “Девять с половиной недель”, или “Основной инстинкт”. Конечно, Паша был далёк от страстного молодого Микки Рурка, но его партнерша была просто прекрасна: она вела весь процесс, непринужденно меняя позы. Ухоженная, яркая, стройная, она неистово двигалась, придерживаясь за спинку дивана. Красивая пантера, которая сама брала и получала удовольствие. Это не Павлик овладевал ей, это она выжимала из него всё ради удовлетворения своих разнузданных желаний. Аня не узнавала мужа: вместо тихого прерывистого посапывания он издавал громкие животные стоны, жадно сжимая упругую большую грудь своей соучастницы по грехопадению. Аня застыла, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, напоминая ребёнка, который, познавая мир, что-то увидел впервые в жизни. Оцепенение сменилось возмущением.

– На этом диване моя мама смотрела телевизор, а мои племенники играли в шахматы, – Аня указала пальчиком на ложе для любовных игрищ Паши и страстной незнакомки и любовники наконец-то её заметили.

Потом были другие возмущения Ани, на которые Паша ответил неожиданным и мощным потоком из претензий, но почти в основе каждой претензии лежала холодность Ани и обесценивание его как мужчины. Аня даже и представить себе не могла, что всё это было внутри её мужа. Паша хлопнул дверью, произнеся перед уходом страшное слово “развод”. Мама Ани со скоростью, превышавшей скорость всех аварийных служб, примчалась на помощь к дочери и стала советовать сделать вид, что ничего не произошло и вернуть Пашу. Аня не хотела обижать маму и молча слушала, считая её при этом плохим экспертом в подобных делах. Тётя Оля, жена брата отца Ани, как-то выпив на семейном празднике лишнюю рюмку коньяка, поведала Ане, что если бы любовница не бросила сама аниного отца, то никто бы его в семье не удержал.

Аня впала в ступор и бездействовала, потому что не хотела усугубить ситуацию и ускорить развод. Мама каждый день звонила: сначала она терпеливо спрашивала о её планах по возвращению супруга, потом пыталась подтолкнуть к действию в мягкой форме, в конце концов выпалила, что Паша – единственный шанс Ани не умереть в одиночестве, опившись корвалола, в загаженной кошками квартире. Аня медлила, искала того самого человека, который сможет дать дельный совет. Масштаб поиска увеличивался с каждым днём. Она уже просматривала контакты забытых однокурсниц, приглядывалась к коллегам, с которыми до этого не имела никаких точек соприкосновения. И вот однажды, будто небесные силы услышали её и решили помочь. Аня обнаружила в Фейсбуке от Юли. Той самой внебрачной дочери отца. Они общались какое-то время в детстве, несмотря на молчаливые, но при этом весьма демонстративные, протесты аниной мамы. Вместе с отцом ходили на балет и кататься на карусели. Аня даже помогала отцу выбирать серьги в подарок Юле на восемнадцатилетие. Юля и Аня были совершенно разные, но при этом неплохо ладили и не испытывали к друг другу никаких негативных эмоций, хотя и не были близки. Когда умер их отец, единственное, что было у них общего, общение прекратилось. К великому счастью для аниной мамы, внутри которой закипал огромный чан, наполненный бурлящей злостью, при одном упоминании о Юле или её матери Алёне. И вот Юля и Аня созвонились в фейстайме. Во внешности у них было много схожих черт, но они были абсолютно разные. Мягкая осторожная Аня, очерчивающая вокруг себя границы, продиктованные правилами. Взрывная будто фейерверк Юля, хватающая самые вкусные куски торта под названием “жизнь”.

Юля закончила журфак, работала в каком-то третьесортном издании о светских сплетнях, потягивала бесплатное шампанское на презентациях посредственных альбомов и днях рождениях полузабытых участников очередного ТВ-шоу по производству талантов. Как-то летом во время чемпионата мира по футболу в Москве она шла по Столешникову переулку. Её стройные ноги, обнажавшиеся то и дело во время ходьбы, благодаря разрезу на подоле красного платья в крупный белый горох, выглядели пикантно и просто ввергли в оцепенение молодого французского футболиста. Нет, он был не из сборной Франции, играл в каком-то маленьком клубе и приехал поболеть за команду своей страны. Он был красив и обаятелен и, естественно, Юля ответила ему взаимностью. Без сожаления попрощалась с работой и Москвой, получила учебную визу, поступив в языковую школу на юге Франции, и стала вести блог в инстаграме. С футболистом после пары месяцев почти беспрерывного упоения друг другом они начали ссориться. Нет, скорее, скандалить. После очередной битвы, Юля уехала с девочками из языковой школы развеяться в Сен-Тропе, где она снова решила надеть своё то самое красное платье. И встретила Поля, миллионера, разменявшего шестой десяток. Выглядел он потрясающе и младше своего возраста: подтянутый, стильный. По сравнению с футболистом Поль был просто образцом спокойствия и отличался деликатным подходом к женщине, что не могло не покорить Юлю. Она забирала остатки своих вещей из маленькой квартирки под аккомпанемент стенаний уже бывшего возлюбленного, не желавшего смириться с потерей трофея. Он всегда любил говорить ребятам в своей маленькой команде, что в тот год из России во Францию главный приз привезла не сборная по футболу, а он, и в шутку называл Антуана Гризманна неудачником. Юля продолжала собирать вещи и при этом не переставала улыбаться, чувствуя себя woman in love, как пела Барбара Стрейзанд.

Юля позвонила Ане, чтобы пригласить на свадьбу. Поль сделал ей предложение и она была не седьмом небе от счастья. Аня поняла, что вот то самый советчик, который ей сейчас нужен. Не мама, которую чудом не бросил муж, а представительница рода женщин, которые сами бросают мужчин из поколения в поколение. Аня очень хотела приехать, тем более у неё был открытый шенген, но ситуация с закрытыми границами из-за пандемии её пугала. Юлю напугать чем-либо было сложно: когда этот локомотив нёсся к цели, не было непреодолимой преграды на её пути.

–Прилетаешь в Грецию, проходишь паспортный контроль и садишься на самолёт до Парижа. Я всё узнала. А тут уж я тебя не дам в обиду, – тараторила Юля. – Ну так что? Прилетишь?

Юля была убедительна, что все страхи по поводу штрафов и вечного бана в Европе казались мелкими фобиями. Аня набрала воздух в лёгкие и утвердительно кивнула головой. Она быстро, сославшись на уважительные причины, передвинула отпуск на работе. Паша улетел в Турцию со своей страстной пантерой. Спонтанно и быстро. С Аней они всегда заранее планировали отпуск, рано бронировали отели. Пантера отмечала его на совместных фото в Фейсбуке, из-за чего Аня чувствовала себя униженной. Она видела эти фото, потому что Паша не удалил её их списка друзей. Сердце её внутри болезненно сжималось.

Сердце Ани и сейчас заныло на огромной высоте. Аня прижалась лбом к маленькому окошку и, глядя блестящие на солнце ватные облака, смахнула слезу со щеки.

За три часа в Афинах Аня успела пройти паспортный контроль, получить багаж, зарегистрироваться на другой рейс и, не привлекая особого внимания и не вызывая подозрений, сесть на самолёт до Парижа. Внешне она была спокойна и уверена, но внутри сердце трепыхалось и кровь пульсировала в висках. Когда Боинг Аэйр Франс оторвался от земли, Аня облегченно вздохнула. Низкорослый борт-проводник лет пятидесяти, который отлично бы вписался в любую французскую комедию, сначала с каменным лицом, совершая при этом забавные движения, продемонстрировал правила поведения при чрезвычайной ситуации на борту, а затем, предлагая пассажирам обед, при одном взгляде на Аню протянул ей мини-бутылочку совиньона. Аня, желавшая минеральной воды, быстро поняла, что после эмоционального перенапряжения, которое, видимо, читалось даже по её внешнему виду, вино будет предпочтительнее. Она поблагодарила борт-проводника и приняла этот дар из его рук. После обеда, состоящего из зерновой булочки с паштетом, мяса с овощами, тарталетки с ягодами и совиньона, Аня задремала.

Огромный парижский аэропорт Шарль де Голль гудел, как муравейник, несмотря на продолжавшуюся пандемию. Разные люди с разными целями и разными мыслями катили своих чемоданы разных цветов внутри терминалов. Аня, затерявшаяся среди этих людей, не верила своему счастью. То, что это всё реальность, она осознала, когда Юля с криками радости и поцелуями бросилась на неё в зоне прилёта, куда Аня, как ей показалось, плелась целую вечность.

–Ура! Париж ожил. Наконец-то сняли почти все ограничения, – лепетала Юля, сверкая бриллиантом помолвочного кольца, на заднем сиденье чёрного Мерседеса, который вёл стильно одетый водитель. – Сейчас выпьем по бокалу.

Аня смотрела в окно автомобиля на залитый солнцем изысканный Париж и ощущала себя так, будто она попала внутрь дорогого глянцевого журнала. Аня всегда думала, что Париж хорош только на картинках и фотографиях, но сейчас она поняла, что в реальности он миллионы раз лучше, притягательнее. Аня разглядывала старинные дома, людей, идущих по тротуару с крафтовым пакетами или газетой подмышкой. Юля поймала восхищенный взгляд сестры:

–Ну? Как тебе Париж?

– У меня просто нет слов…– с придыханием ответила Аня.

Аня и Юля сидели на веранде маленького ресторанчика. На столе были закуски: сыр, маленькие кружочки колбасы-, и бокалы с божоле. За соседним столом две юные француженки пили вино и курили сигареты во время, видимо, очень важного разговора. Одна, нежная словно майский ландыш, напоминала Катрин Денев в “Шербурских зонтиках”, другая, притягательная в своей угловатости, – бывшую жену Джонни Деппа Ванессу Паради. Аню всегда раздражало курение в общественных местах, но сейчас запах сигаретного дыма так был органичен со всем происходящим, что неожиданно для себя Аня наслаждалась им. Юля поправила волосы Ани и сделала их совместное селфи на свой смартфон.

– Скажу честно, сестрёнка, – начала Юля, стягивая губами со шпажки кусочек сыра. – Помимо того, что я хочу видеть членов своей семьи в такой значимый для меня день, мне нужно кое-что от тебя…У меня сейчас есть клиенты на рекламу в моём блоге, но я абсолютно не сильна в финансовых вопросах. А доверять никому, кроме тебя не могу… Поможешь?

– Конечно, – Аня отхлебнула вина из бокала – Раз уж такое дело. Мне тоже нужна твоя помощь.

Юля с лёгким недоумением посмотрела на сестру.

– От меня ушёл муж, – на выдохе выпалила Аня.

– О путтан…– Юля положила руку на грудь. – Я думала, от таких, как ты не уходят.

“Не уходят от таких как ты,”– подумала Аня и сказала:

– Мы ещё не в разводе. Если даже он вернётся, то он снова уйдёт. Я уверена. Надо что-то менять в себе.

Юля сжала своей ладонью ладонь Ани:

–Такое бывает. Просто работа, забота о семье иногда вытесняют из женщины женщину. Но ты в Париже. Это самое лучшее место, чтобы вернуть её обратно. За ту самую женщину, которую внутри себя тебе поможет обрести Париж, – Юля победоносно подняла бокал.

Аня впервые за долгое время искренне рассмеялась и тоже подняла бокал. Заливистый смех сестёр дополнил звон их бокалов, слившихся в поцелуе.

Юля и Аня поднялись на третий этаж дома в восьмом округе по узкой винтовой лестнице, устланной бархатистым ковролином насыщенного тёмно-зеленого цвета. Юля достала ключи и открыла массивную деревянную дверь.

– Вуаля! Мы на месте! – Юля жестом пригласила сестру внутрь.

На входе уже стоял анин чемодан (подсуетился шофёр Юли). Аня осторожно ступила за порог, будто боясь разрушить волшебство. Квартира была небольшой, но за счёт минималистичной современной обстановки, светлых стен и панорамных окон казалась просторной. В гостиной стоял только белый диван и стеклянный журнальный столик.