Месть пляшущих человечков

Послания были написаны на листах в клеточку. Размер листов и размер клетки позволяли предположить, что вырваны они из блокнота. Тетрадный лист имеет более крупную клетку, а ровный край с трех сторон не оставлял сомнений в том, что срезаны они механическим образом. Ножницами такой ровный срез ни за что не сделаешь. Особо много мне это не давало, так как никакого логотипа, какие обычно встречаются в блокнотах, изготовленных специально для определенных организаций, на листах не было. Однако логотип могли запросто срезать, если он располагался по верхнему краю листа.

Все рисунки были сделаны обычной шариковой ручкой. Явно не из дорогих, так как в нескольких местах ручка отказывалась писать, и ему приходилось прорисовывать по одному и тому же месту несколько раз. Так делают только тогда, когда требуется расписать ручку.

Если рисунки менялись, то угрожающая надпись повторялась слово в слово. Но и она не проливала свет на то, насколько серьезно настроен автор записок. Банальная фраза, явно позаимствованная из плохого гангстерского фильма. Что задолжал? Кому? И как должен вернуть? Непонятно. Сомнения в серьезности угроз вызывало и то обстоятельство, что записки приходят уже неделю, а никаких действий не предпринимается. Если уж кто-то решил угрожать, то должен на деле доказать, что ограничиваться писульками не намерен. А в жизни Петра Аркадьевича, насколько я знаю, ничего трагического за этот период не произошло. К чему тогда этот фарс? Шутка?

Но мне почему-то так не казалось. В одном Кусков бесспорно прав: для розыгрыша ситуация слишком затянулась. Пять посланий за семь дней. Шутник давно бы уже себя проявил. Ведь задумал он этот розыгрыш для того, чтобы стало весело. Грубо говоря, чтобы поржать. Но над Петром Аркадьевичем никто из его окружения не смеется, да и с ним вместе тоже. В чем тогда прикол? Стоять за углом и подхихикивать? Опять нет. Смеяться можно было тогда, когда Вдовин носился по офису и грозил расправой своему телохранителю. А если предмет розыгрыша не реагирует, то и смеяться не над чем. Приколист давно потерял бы к предмету розыгрыша интерес. Нет реакции, значит, шутка не удалась. Однако кто-то упорствует.

Вывод один: записки написаны не ради веселья. А раз так, тебе, Танюша, придется попотеть, разбираясь в запутанной истории. И без виновника шумихи мне уж точно не обойтись. Но к моменту встречи у меня должно быть что-то более существенное, чем собственные ощущения. Что-то такое, с чем можно обратиться к Вдовину. Я должна найти такие аргументы, которые заставят делового человека взглянуть на ситуацию под другим углом.

У меня есть верный способ повысить собственную уверенность. Я вытянула заветный мешочек с двенадцатигранниками. В результате нехитрых манипуляций я получила четкий ответ: «15+25+10 – внезапно окажетесь в чрезвычайных обстоятельствах. Внимание, как бы не было беды!» Что еще нужно? Все предельно ясно. Вдовина ждут неприятности. Может, даже больше, чем неприятности. Беда – понятие весьма растяжимое. Следовательно, я должна попытаться вычислить шутника до того, как он перейдет от угроз к действию.

Главный вопрос на повестке дня – где искать этого самого шутника? С чего, собственно, все началось? С командировки Вдовина. Надо, кстати, выяснить, что за город посетил Петр Аркадьевич и не бывал ли он там раньше. Возможно, ноги нашей шутки растут именно оттуда. Это вполне правдоподобно. Допустим, Вдовин приехал в город N. Не ожидая подвоха, заселился в гостиницу. И там его увидел некто, кто был знаком с ним раньше. Тот, кто считает, что Вдовин ему задолжал. Этот некто решает воспользоваться ситуацией и припугнуть должника. Сделать это в открытую он по каким-то причинам не может. Как он поступает? Придумывает способ лишить Вдовина спокойствия. Рисует непонятную картинку, приписывает банальную угрозу и ждет, что из этого выйдет. Но Вдовин послание не находит. Он уезжает, и недоброжелатель следует за ним. Оказавшись в родном городе Вдовина, недоброжелатель решает продолжить изводить его. И способ не меняет. Он плохо ориентируется в чужом городе. У него здесь нет знакомых и каких бы то ни было завязок. Поэтому для вручения послания он пользуется таким странным способом. То бабулька, то мальчишка. Единственное исключение – личный автомобиль Вдовина. Возможно, незадолго до появления записки машина была в сервисе, тогда недоброжелатель мог под благовидным предлогом попасть на территорию сервиса и подложить послание в бардачок. Только вот непонятно, чего он хочет этим добиться? Или будут новые послания, с конкретными требованиями? Пока на этот вопрос ответить сложно. В настоящий момент практически невозможно понять, чего добивается шутник. И все мои выкладки – не более, чем гадание на кофейной гуще.

С таким же успехом шутником может быть кто-то из конкурентов Вдовина. Или недовольный сотрудник, уволенный из фирмы и считающий данный акт незаслуженным. Или оскорбленная любовница, брошенная ради более молодой и перспективной пассии. Вариантов масса, а так как о Петре Аркадьевиче мне практически ничего не известно, ни в плане бизнеса, ни в плане личной жизни, двигаться дальше ни в одном из направлений я в данный момент не могу. Зато я могу попытаться расшифровать записки. Если в них вообще что-то зашифровано.

Время давно перевалило за полночь, а я все сидела в своей уютной квартире, обложившись со всех сторон странными посланиями неизвестного шутника. Мои полночные труды не пропали даром. Я обрела уверенность, что рисунки содержат в себе смысл, какими бы бессмысленными они на первый взгляд ни казались. И еще я была почти уверена в том, что зашифровано во втором и пятом послании. Последняя записка давала мне надежду на благоприятный исход беседы с Петром Аркадьевичем, потому что в ней содержалась прямая угроза его жизни. На это я и буду делать ставку в завтрашней беседе. Удовлетворенная результатами, я отбросила записки в сторону и спокойно уснула.

Глава 2

Ровно в десять утра я стояла перед административным зданием Химкомбината в ожидании Андрея Кускова. За час до этого мы созвонились, и я выложила ему результаты своего ночного бдения. Кусков предложил приехать в офис и попытаться совместно уговорить Вдовина начать поиски шутника. Пять минут спустя Кусков вышел на крыльцо.

– Доброе утро. Как настроение, боевое? Петр Аркадьевич у себя. Я не стал заранее предупреждать его о вашем приходе. Думаю, будет лучше застать его врасплох, – поздоровавшись, сообщил Кусков.

– Не будем терять время, – поторопила я его. – Ведите меня к Петру Аркадьевичу. На месте разберемся.

Мы поднялись на шестой этаж. Перед дверью кабинета Вдовина образовалась очередь из шести человек. Игнорируя присутствующих, Кусков провел меня в приемную. Там за внушительных размеров столом восседала дородная матрона. Увидев Кускова, она приветливо заулыбалась, но как только разглядела меня за его спиной, улыбка тут же слетела с ее лица. Грозно сдвинув брови, она жестом остановила нас и зычным голосом поинтересовалась:

– И куда это вы собрались? Петр Аркадьевич не предупреждал, что ждет посетителей. Опять самовольничаем?

Последний вопрос был обращен к Кускову. Ничуть не смутившись, он широко улыбнулся и примирительно произнес:

– Нонна Владимировна, это же со мной. Петр Аркадьевич в курсе. Наверняка он и вам говорил, только вы запамятовали.

Пока секретарша соображала, что это она «запамятовала», Кусков распахнул внутреннюю дверь, протолкнул меня вперед и, войдя следом, быстро захлопнул ее за собой. Оказавшись в кабинете, я огляделась. За столом, не менее внушительных размеров, чем сам кабинет, сидел мужчина совершенно обыкновенной наружности. Средний рост, средний вес, среднее телосложение и такая же усредненная внешность. Прямо глазу зацепиться не за что. Низко склонив голову над бумагами, мужчина что-то быстро писал. Сделав шаг вперед, Кусков негромко кашлянул, привлекая внимание хозяина кабинета. Тот оторвался от своего занятия и, выгнув брови домиком, вопросительно взглянул на телохранителя. Тот прочистил горло, набираясь смелости, и произнес:

– Петр Аркадьевич, тут к вам Татьяна Александровна, – и, помолчав, добавил, будто это все объясняло: – Иванова.

– Решили совместить обязанности телохранителя и личного секретаря? – шутливо проговорил Вдовин.

Голос у него был что надо! Низкий, бархатный, чисто мужской. «Ну, хоть здесь его природа не обделила», – усмехнувшись про себя, подумала я.

– Доброе утро, Петр Аркадьевич, – перехватив инициативу, произнесла я. – Не сердитесь на Андрея. Собственно, это была моя идея явиться без предварительного звонка. Дело в том, что у меня были серьезные опасения насчет того, что позвони я заранее, вы откажетесь беседовать со мной. А этого я допустить никак не могла.

– Интересное начало. Впечатляющее, – спокойно сказал Петр Аркадьевич. – Позволено ли мне будет полюбопытствовать, чем вызван интерес к моей персоне?

– Законное желание, – в тон ему ответила я. – Если не возражаете, начну с предыстории. Вчера мне позвонил мой давний знакомый. С просьбой помочь разобраться в одном запутанном деле. Дело в том, что я частный детектив. Запутанные истории как раз по моей части. Я пообещала помочь, поэтому я здесь.

– Догадываюсь, о чем идет речь, – сухо произнес Петр Аркадьевич. – Вынужден вас огорчить, в такого рода помощи я не нуждаюсь. Вы напрасно потратили свое время.

– Я так не думаю, – парировала я. – Вчера у меня состоялась беседа с вашим телохранителем. После этого я несколько часов потратила на то, чтобы понять, стоит ли вам и ему обращать внимание на события, произошедшие за последнюю неделю. И пришла к выводу, что послания, которые вы получили, игнорировать было бы недальновидно.

– Послушайте, как вы сказали, Татьяна? – Вдовин сделал вид, что не запомнил моего имени. – То, что вы держите слово и не оставляете без внимания просьбы старых друзей, это, конечно, похвально. Но мне ваша помощь не нужна. Я ясно выразился? А с тобой я после разберусь.

И Петр Аркадьевич ткнул пальцем в сторону Кускова. Тот втянул голову в плечи, но взгляд шефа выдержал. И не сказал ни слова. Пришлось снова вмешиваться мне:

– Вы напрасно сердитесь на Андрея. Быть может, выглядит это не совсем красиво, обращаться к частному детективу вопреки воле работодателя, но действовал он из лучших побуждений, – попыталась я заступиться за Кускова.

– Благими намерениями вымощена дорога в ад. Вы что-то об этом слышали? – язвительно проговорил Вдовин.

– Несомненно. Но к данному случаю это не относится. Если вы дадите мне ровно пять минут, я аргументирую свое заявление, – игнорируя тон Вдовина, предложила я.

– Только из уважения к вашему полу, – демонстративно глядя на наручные часы, разрешил он. – Время пошло.

– Есть пять записок, – не тратя драгоценные минуты попусту, начала я. – В них имеется расплывчатое требование о возврате долга и недвусмысленное предупреждение о том, что того, кому они предназначены, ожидают неприятности. Но не это главное. Важно не то, что написано, а то, что нарисовано. Я расшифровала два из пяти посланий. Пока только два, так как времени было мало. Так вот, в последнем письме содержится явная угроза вашей жизни. Хотите взглянуть на это письмо?

Петр Аркадьевич промолчал, из чего я сделала вывод, что он не возражает. Я выудила из сумочки все пять записок, отыскала нужную и положила перед Вдовиным. На листке был изображен человек. Было понятно, что это мужчина. Правая рука была прижата к груди. На заднем фоне был изображен лес. А вот в лесу небольшое затемнение. Я поднесла к затемнению лупу. В увеличенном виде затемнение превратилось в стрелка. Самого стрелка как такового видно не было, а вот орудие преступления прорисовано было довольно четко. Причем не оставалось сомнений в том, что это огнестрельное оружие. И оно уже сработало. Неизвестный художник изобразил даже дымок над дулом. Ювелирная работа. Вдовин с интересом разглядывал картинку.

– Если перевести взгляд на фигуру мужчины, то можно разглядеть струйку крови между пальцами, – подсказала я.

– Ну и что? Думаете, я стану обращать внимание на подобные выходки? – оттолкнув от себя рисунок, произнес Вдовин.

– Вас попытаются убить. Застрелить, если быть точной. И произойдет это в том случае, если вы не отдадите то, что задолжали, – спокойно сказала я. – Или если не вычислите художника раньше, чем он начнет действовать. А действовать он начнет, в этом я не сомневаюсь.

Вдовин не испугался. Не разозлился. Не психанул. Вместо этого он громко, от души расхохотался. Смеялся Вдовин долго, пока слезы из глаз не потекли. Мы с Кусковым стояли напротив Петра Аркадьевича и ждали окончания истерики. Когда Вдовин немного успокоился, он решительно заявил:

– А теперь послушайте меня, мои дорогие опекуны. Эти письма не что иное, как психологические игры придурков, а на них я не собираюсь тратить ни время, ни силы, ни деньги. Вы ведь не задаром работаете, верно, Татьяна Александровна? И работаете, как я понимаю, на совесть. Вот и записочки с лупой рассмотреть не поленились. Только пустое это все. Если кому-то приспичит меня убрать, кому-то действительно серьезному, он не станет тратить время на подобные шедевры. Он просто подложит бомбу мне под днище машины. Или подкараулит возле офиса и всадит очередь из автоматического пистолета мне в грудь. И для этого ему не нужно будет заманивать меня в лес. И маскироваться под чудаковатого шутника, подбрасывающего никчемные писульки, ему тоже будет ни к чему. Так что все ваши выкладки не стоят выеденного яйца. Я не подпишусь на поиски шутника, марающего бумагу. И уговорить меня не в ваших силах.

– А если предположить, что в данном случае действует непрофессионал? – сделала я новую попытку. – Если это дилетант? Как показывает практика, дилетанты порой бывают более опасными, так как просчитать их действия не всегда получается. А вреда нанести они могут ничуть не меньше профессионалов.

– Да бросьте вы! – перебил меня Вдовин. – Если это дело рук дилетанта, тогда мне будет достаточно простой охраны. Вон, Андрей на что? Он ведь должен меня оберегать от опасностей подобного рода, разве не за это я плачу ему?

– Именно это он и пытается сделать – защитить вас от шутника, отыскав его до того, как он успеет навредить вам, – заметила я.

– Пусть лучше свои непосредственные обязанности выполняет, а не по детективам бегает, – начал сердиться Петр Аркадьевич. – Чего доброго еще бабку притащит, порчу с меня снимать.

– Напрасно иронизируете, – устало произнесла я, поняв, что спор проигран. – Второе послание, которое я успела расшифровать…

Договорить мне Вдовин не дал. Поднявшись во весь свой неказистый рост, он указал рукой на дверь и безапелляционным тоном проговорил:

– Прошу вас покинуть кабинет. И впредь не возвращаться. Убирайтесь. Оба.

Что оставалось делать? Я послушно поднялась и направилась к выходу. Кусков следовал за мной.

– И писульки свои заберите, раз уж они вам так дороги, – бросил вдогонку Вдовин.

Кусков вернулся, взял листок и, не глядя на Петра Аркадьевича, вышел из кабинета. Я же задержалась и, стоя в дверях, посоветовала:

– На вашем месте я порекомендовала бы вашему водителю внимательнее осматривать автомобиль, прежде чем куда-то отправляться. Колесо, нарисованное на первом послании, не сулит вам приятных поездок.