Ключ от королевства

– Я стараюсь.

– Тогда ищи змею!

Моя палка ходила туда-сюда, как «дворник» на стекле машины.

– Змея там. – Я показала на другую кочку.

– Нет!

– Может быть, здесь вообще нет никаких змей?

– Есть! Здесь совсем рядом сидит очень ядовитая и страшная змея. Ее укус убивает в несколько минут… в страшных муках. Она прокусывает насквозь сапоги. И даже доспехи. Это жутко и опасно, понимаешь? Думай об опасности. О том, что может с тобой случиться через несколько секунд!

Он переборщил.

Он хотел, чтобы я посохом нашла «тонкий» сигнал об опасности, вместо этого я перепугалась так, что чуть не намочила новые штаны. Я отпрыгнула, хлестнула палкой по высокой траве…

Это в самом деле была очень страшная змея. Гораздо крупнее гадюки, черная с зелеными разводами. Удивительно, как подробно я успела ее разглядеть. Змея, разозленная моим ударом, прыгнула (да-да, клянусь! Прыгнула!) по посоху вверх и сжала челюсти на моем запястье.

Больно не было. Я тряхнула рукой – змея свалилась и уползла в траву. Моментально.

На руке остались две красные точки. И они очень быстро превратились в две синие точки.

– Ой, – сказала я.

Тут меня схватили за шиворот и поволокли. Я, конечно, споткнулась и упала; тогда меня подхватили на руки, забросили через плечо (это очень неудобно, висеть вниз головой) и потащили куда-то со страшной скоростью, только трава запрыгала. Свалился с головы черный с серебром платок. Замелькали сапоги Гарольда – раз-два-три…

Потом у меня ненадолго потемнело в глазах, а когда темнота разошлась, я увидела прямо перед собой огромный шелковый шатер, белый и с зелеными узорами. У входа в шатер стоял стражник.

– Пропусти! – сдавленно пискнул Гарольд.

Стражник отодвинулся, и Гарольд втащил меня в шатер на руках.

– …переход границы. Если бы это было зимой – я первый сказал бы, что не стоит и пытаться. Но сейчас весна, и довольно сухая…

Люди сидели на складных стульях, изучали карту, расстеленную на полу, и говорили, судя по их лицам, о чем-то серьезном. Гарольд, ни слова не говоря, сгрузил меня прямо на карту перед Обероном, который восседал здесь же и внимательно слушал собеседников.

– Это в долинах весна сухая, – сказал король, ни на секунду не прерывая разговора. – А за горами, между прочим, вполне себе льет, и я не уверен, что ледяной фонтан в этих условиях – лучшее место для перехода…

Он взял мою руку в свою, поддернул рукав (я увидела, на что стала похожа моя кисть, и тут только испугалась). Потянулся за посохом, приложил к следу укуса изумрудно-рубиновое навершие.

– …Давайте не принимать скороспелых решений. У нас еще неделя спокойного пути как минимум, а вас, канцлер, я попрошу очень подробно расписать все достоинства вашего предложения… и недостатки, разумеется, какими вы их видите.

Моя ладонь из синей и толстой на глазах становилась белой и щуплой, как раньше. Боли я по-прежнему не чувствовала.

– Вас, господа советники, я попрошу заняться разведчиками, меня смущает недостоверность новых сведений…

Он выпустил мою руку:

– Гарольд, я тобой недоволен.

* * *

Бедный Гарольд! Мне даже стало его жалко. Он выбрел из шатра, еле волоча ноги. Чтобы ободрить учителя, я догнала его и сказала как могла весело:

– А я не испугалась.

Он посмотрел на меня, и я отстала. Не нужно ему было мое ободрение. Ему нужно было, чтобы я провалилась сквозь землю, и чем скорее, тем лучше.

– Гарольд! – от одной из хозяйственных повозок его окликнула мать. – Что случилось?

– Ничего, ма. Все прекрасно.

В голосе его был такой траур, что мать забеспокоилась всерьез:

– Ты был у короля?

– Я занят, ма!

И, чтобы показать матери, что действительно не находит ни минутки свободной, Гарольд взял меня за шиворот и потащил туда, где бродили, пощипывая травку, наши кони.

Я молчала и не сопротивлялась. Видно же, что человек не в себе.

Он выпустил мой воротник. Я чуть не упала.

Он отошел в сторонку и сел на поваленный ствол ко мне спиной.

– Зачем ты била по траве посохом? – спросил бесцветным голосом.

– Потому что испугалась. Ты меня испугал.

– Я испугал, – повторил он с горькой иронией.

– Послушай, Гарольд… То есть, скажите, мастер… А Оберон… то есть его величество, он может любые раны вот так, не глядя, исцелять?

Он так долго молчал, что я уже думала – не ответит.

– Нет. Только те раны, что нанесены обыкновенными, немагическими… животными. Ну и людьми из «толстого» мира. А когда мы перейдем границу… Слушай, ты в самом деле такая тупая?

– От идиота слышу, – сказала я холодно.

И мы поругались навеки.

* * *

Заночевали на берегу реки, на холме, где поддувал ветерок и комары почти не кусались. Лошади паслись в темноте, тихонько пофыркивали. По всему лагерю горели костры. Люди бродили от огня к огню – бывало, что стражник подсаживался к поварам, а егерь – к музыкантам. Кто-то пел, и очень здорово пел, прямо за душу брало. Почти везде смеялись – путешественники еще не устали, у них было легко на сердце, они без сожаления бросили все, что было в прошлом, и с надеждой шли теперь в будущее…

Мне неохота было сидеть у костра рядом с насупленным Гарольдом, и я пошла прогуляться. Спустилась к реке; здесь было очень шумно от лягушачьего кваканья. Потрогала рукой воду – нет, купаться рано, еще холодная.