Стена

Стена
Максим Юрьевич Олейников

Когда Даня загремел за решетку, жизнь Александры перевернулась, как после полуночи карета превращается в тыкву. Подарки и тусовки остались позади, а хотелось продолжить «банкет». Плюс пришлось резко ужать себя в финансах. Даня немного оставил, но эти деньги она уже потратила. Да, теперь оказалось, что он вовсе не ей их оставлял. На это Саша сильно разозлилась. Работу по специальности ей найти не удалось. В общем, пришлось сильно ужиматься, а не хотелось. Сильно не хотелось! Она мечтала жить не как родители, не как все! Как Вика. Но рассчитывала, что для этого просто нужно быть с Даней. А теперь оказалось, что добиваться всего надо самой.

Максим Олейников

Стена

Глава 1

С лицом, полным предвкушения, Игорь Олегович зашел в небольшую гостиную, плотно заставленную старой, еще советской мебелью. Слева стоял громоздкий платяной шкаф с легкими потертостями на дверях. По другую сторону – длинный раскладной диван с деревянными лакированными подлокотниками, покрытый серым с красными ромбиками пледом. Именно к нему и направлялся Игорь Олегович, желая поудобнее усесться на свое любимое место, на котором с годами образовалась внушительных размеров вмятина. Окна сегодня были настежь открыты, но, при этом, плотно завешаны темными шторами, хоть как-то защищавшими комнату от врывавшейся с улицы невыносимой жары. Единственной не вписывающейся в этот, вызывающий ностальгию интерьер, казалась новенькая метровая плазма, располагавшаяся на коричневом серванте напротив дивана.

Зато отлично вписывался в интерьер сам Игорь Олегович. Невысокий, с полностью седыми короткими волосами и лицом, полным морщин, он выглядел лет на пять, а то и семь старше своих шестидесяти – во всем виновата служба. Отставной полковник очень ответственно подходил к ее несению, совершенно себя не жалея, и даже участвовал в боевых действиях.

Усевшись поудобнее на свое место, Игорь Олегович сначала потянулся к пульту, надежно обернутому в плотный прозрачный целлофан, но потом передумал и решил, что посидит в тишине. Хорошо, на улице никто не шумел, а жена еще не вернулась с работы. Неспешно, смакуя каждое действие, он поправил очки, наполнил свою трубку табаком, тщательно утрамбовал его, поджег и благостно затянулся.

Когда-то, когда Игорь Олегович был еще молод и холост, он курил свою трубку, когда хотел и где хотел. Но потом женился на Ирине Михайловне – некурящей, и к тому же яростной чистюле. Жена сразу, без какой-либо подготовки, начала с курением такой бой, а каком Игорь Олегович даже и в книжках не читал. Он терпел поражение за поражением по всем фронтам, но в конце концов выпросил возможность курить прямо в квартире дважды в году: на 23 Февраля и в свой День рождения. «Ну хорошо, – ответила ему тогда Ирина Михайловна, – только давай 22 февраля и за день перед Днем рождения, чтобы прежде, чем гости придут, все успело выветриться.»

Да, завтра у Игоря Олеговича будет День рождения – 61 год. Юбилей он праздновал со всем размахом, но в этот раз подумал, что дата не слишком важная и надо собрать только самых близких. Старшая дочь – Таня – живет в далеком Питере и прилететь не сможет, но зато придет его младшенькая дочь Саша, которой недавно стукнул двадцатник. Поздняя, но столь долгожданная, она была безумно любима, и что уж скрывать, малость разбалована, и отцом, и матерью. Первая дочь была воспитана ими по всей строгости, с какой только могут подойти к этому делу офицер и учитель, а Саше позволяли лишнего. Впрочем, как считал Игорь Олегович: «выросла она все равно умницей и с покладистым характером».

Также завтра на празднике будет его лучший друг Владимир, с которым они воевали вместе во 2-ю чеченскую, но не виделись уже добрых пять лет. А с Владимиром придет и его сын Кирилл. Игорь Олегович запланировал попытаться сосватать их с Сашей, потому что: «девке уже 20, негоже незамужней ходить!»

Докурив первую партию табака и забив вторую, Игорь Олегович ушел в раздумья относительно подведения промежуточных итогов своей жизни: «Тааак: дослужился до командира полка, получил медаль «За отвагу», две дочери есть. Сына нет, конечно, но старшая внука родила. Дом не построил. Так ведь квартира трехкомнатная – тоже ничего. Деревьев в молодости столько насажал, что на десять поколений вперед хватит… Машину бы поновее! Хотя, что мне ее, в гроб что ль с собой забирать? Не надо. Туда только костюм, туфли да часы. Костюм с туфлями уже в шкафу ждут, а вот часы купить надо, со старыми не хочу. На Байкал всю жизнь посмотреть хотел, так и не посмотрел… Да поздно уже, черт с ним, с этим Байкалом. Что мне теперь, на старости лет в Иркутскую область переться, что ли? Вычеркиваем. Сашку вот бы женить побыстрее, чтоб внучку еще родила, и помирать можно спокойной себе».

Раздумья Игоря Олеговича вероломно прервал хлопок входной двери – пришла Ирина Михайловна.

– Фу! Накурил-то! Вся хата в дыму! – не скрывая раздражения, проворчала она из коридора.

– Сегодня можно! Все по закону! – парировал Игорь Олегович. Его жутко бесило, что даже в его «законные» два дня в году, и в те жена покоя не дает.

– По закону у него… И что теперь, всю квартиру дымом надо провонять? Завтра гости придут и будут нюхать, вот здорово!

– Я курю в квартире всего два раза в год! В год! – еще более выразительно второй раз повторил Игорь Олегович, – и тут ты меня притесняешь! И ведь договорились же! В конце концов, я заслужил делать, что хочу! Я – боевой офицер с наградами! – от возмущения у него даже дернулся глаз.

– Оййй… боевой он! – с ехидной улыбкой повторила зашедшая в комнату Ирина Михайловна, – напомни мне, когда ты в последний раз боевой-то был? – супруги взглянули друг на друга и захохотали.

Глава 2

Александра шла по оживленной улице, наполненной пылью от снующих туда-сюда автомобилей и смешанным запахом парфюмерии и пота от проходящих мимо людей. Жара стояла невыносимая, и Саша уже много раз пожалела, что не взяла такси, а решила немного прогуляться. К счастью, до родительского дома осталось только свернуть во дворы и пройти по ним еще метров сто.

Девушка была ростом ровно со своего отца, которого шла поздравлять. Правда, по меркам мужчины, Игоря Олеговича даже с натяжкой нельзя было назвать высоким. Одета Саша была в снежно-белого цвета джинсы, такого же цвета сандалии и полупрозрачную синюю блузку, через которую были отчетливо видны ее небольшие, но упругие и крайне правильной формы груди, слегка колыхавшиеся в такт шагу.

Саша прекрасно понимала, что их видно, однако ее не то что не смущали посторонние взгляды, а наоборот, даже нравились и забавляли. Женщины, проходя мимо, бросали взор и тут же отводили глаза, а мужчины (причем неважно, было им 15 или 70) найдя взглядом ее соски, уже не могли оторваться до того момента, пока смотреть становилось невозможно. Александра в этот миг чувствовала себя королевой, центром мира. Она шла, надменно улыбаясь и периодически сдувая прядь своих шелковых светлых волос, падающую на лицо.

И вот, наконец, освежающая прохлада подъезда. От облегчения Саша даже звучно вздохнула. Родители жили на втором этаже типичной серой советской пятиэтажки. На пролете она притормозила, прислушалась, нет ли в подъезде еще кого, и достала из синей сумки Louis Vuitton бюстгальтер. Без него зайти домой к родителям она бы не рискнула даже за деньги. Ловко его надев, она шустро двинулась наверх, к до боли знакомой двери, обитой черной, местами потрескавшейся кожей.

Через несколько секунд замок зашуршал, дверь со скрипом открылась, и с улыбкой от уха до уха дочь встретил ее отец.

– С Днем рождения папочка! – умиляя голос произнесла Александра и тут же прильнула к нему, обняв за шею и чмокнув в губы.

– Сань, не слишком ли ты голой ходишь? – отодвинув после объятий от себя дочь, поинтересовался Игорь Олегович. Таким голосом, что было совершенно непонятно, отчитывает он ее или просто шутит.

– Пааап, ну отстань, сколько раз тебе объяснять – сейчас так модно. И хватит уже меня так называть, я – дочь, а не сын, – улыбаясь, но ворчливым голосом ответила Саша.

За день до этого

Открыв глаза, Саша, не поднимая с подушки головы, переставила будильник на десять минут вперед и погрузилась в легкий сон.

Она шла в незнакомом месте вдоль высокой серой бетонной стены, находившейся посреди пустыря. Был вечер, смеркалось, поддувал холодный ветерок и, казалось, вот-вот пойдет дождь. Девушка начала задумываться, а почему посреди пустыря стоит бетонная стена и как она тут вообще оказалась. Внезапно она поняла, что не помнит, как сюда пришла и куда вообще идет. По телу пошел холодок, а на руках и шее выступили мурашки. В этот момент вдалеке показались два светящихся кругляшка, еле заметные через полумрак и легкий туман. «Фары», – сразу догадалась Александра. Кругляшки начали беззвучно приближаться, а Саша ускорила темп. Ей и так было страшно, а тут еще какая-то машина едет.

Фары все приближались, и девушка перешла с быстрого шага на бег. Черный, пропитанный смолой и бензином гравий, глухо хрустел под ее ногами. Дышать становилось все тяжелее. А кругляшки наступали и наступали, в конце концов, оказавшись настолько близко, что начал просматриваться силуэт машины… зазвенел будильник.

Саша вскочила с кровати, тяжело вздохнула и вытерла пот со лба: «пипец, вот что с первого раза не встала», – подумала она и посмотрела на свои руки – на них были мурашки. Девушка направилась к кофемашине, попутно растирая усыпанные мурашками предплечья. А включив ее, двинулась в ванную. «Ладно, все, забыли! Прекрасное утро, а я – самая лучшая», – сказала она себе и улыбнулась.

Сегодня у Александры был важный день. Ей надо было посетить своего парня Данила, сидящего в тюрьме уже полтора года. Полюбила она его больше двух лет назад. С самого знакомства этот парень вероломно ворвался к ней в сердце, не открывая дверь. Он был хорошо собой, дерзок, весьма недурно зарабатывал и при этом вел разгульную жизнь. Сначала последний пункт Сашу немного настораживал, но она быстро распробовала образ жизни Данила, привыкла к нему и начала считать свою прошлое существование чем-то скучным и убогим. После учебы она приходила к нему домой, могла что-то убрать или приготовить, а когда он возвращался с работы, шла с ним куролесить, порой, до рассвета. А на новый день с утренним похмельем опять в колледж, но обычно не к первой паре. Да, учеба страдала, зато было весело. «Вот это жизнь настоящая! Не то, что у этих заучек», – считала Саша.

Правда, когда Данил курил траву, голову ему могло совсем снести – мог даже ударить. Но это было редко, не чаще раза в месяц. А весело было гораздо чаще, чем плохо. Так что Александра даже и не думала о том, что в ее жизни или отношениях что-то идет не так. Родителям о дружбе с Даней Саша на всякий случай не рассказывала: «Они слишком правильные, еще будут мозг мне выносить, потом когда-нибудь расскажу», – поэтому для них была сочинена история: она снимала квартиру на двоих с одногруппницей.

Идиллия Саши и Дани закончилась довольно быстро – спустя полгода. Даня устроил в кабаке пьяный дебош, немного помахал ножом и на два года загремел за решетку. Пока шел судебный процесс, Данил страстно хотел заделать Александре ребенка (на всякий случай, чтоб лучше ждалось), но, увы, не получилось – видимо, плохо старался.

– Всего лишь два года! А как вернусь – поженимся! Ты будешь моей женой?

– Буду, – всхлипывая, ответила Саша.

– Всего два года! И заживем! Хорошо? А может, и меньше, если досрочно выпустят, – повторял полушепотом Даня, вытирая слезы с лица своей девушки.

– Я тебя люблю, и буду ждать сколько угодно, – собравшись с силами, отвечала Александра, а затем вновь закатывалась слезами, – какого хрена тебя вообще садят? Он сам нарвался!

За полтора года, прошедших с того момента, пыл Саши заметно поугас. Иногда ей казалось, что к Дане уже ничего нету, а иногда возникали мысли, что, может, еще потянуть полгода, он вернется, и чувства вернутся. Не сказать, что она жила хуже, чем когда была с ним, наоборот. Но она помнила те приятные ощущения в груди, которых больше ни к кому не возникало. Александра боялась, что уже больше никогда не возникнет. Да и Даню побаивалась. Говорила, что любит, дождется. Лучше уж если и сказать ему, что она больше ничего не хочет, то только, когда он вернется.

Саша ждала в отдельной комнате для свиданий минут десять, прежде чем к ней пустили ее парня. Как только надсмотрщик запер за ним дверь, она кинулась к Дане на шею.

– Давай по-быстрому, а то трясет уже, – сказал он Саше, после того как обнял и поцеловал ее, а затем сразу принялся снимать с девушки легкое и воздушное, но закрытое летнее платье.

Секс с Данилом постепенно перестал казаться Александре чем-то особенным. Теперь она скорее исполняла свой девичий долг, чем занималась любовью, как было раньше. Но при этом подыгрывала так искусно, что любой мужчина подумал бы, будто он любовь всей ее жизни. Закончив свое нехитрое дело, Даня откинулся к стене и убрал руки за голову.

– Ты, как всегда, на высоте. Как дела у тебя, все хорошо? – сухо спросил он у девушки.

– Все хорошо. Работа – дом, – также сухо ответила Саша.

– Деньги принесла?

– Принесла, принесла. – Саша достала из сумки четыре пятитысячных купюры, отдала своему парню и легла головой ему на грудь, чтобы не было видно лица. А лицо было грустное, даже немного хотелось заплакать. С каждым следующим разом разговор с Даней шел все тяжелее, а секс становился все грубее. Они стали друг другу чужими людьми, но Саша не хотела отдавать себе в этом отчет. «Он просто из-за зоны такой! А вернется – и все будет как раньше. Уйду с работы и нормально. А если не будет – то расстанемся и все. Что я теряю?» – думала она про себя.

– Ты все еще ждешь? Не изменяла мне? – внезапно прервал тишину Данил.

– Дурак, что ли? – возмущенно парировала девушка, подняла с него голову и положила руки себе на лицо. Так, будто собиралась заплакать.

– Да ладно тебе, не парься, я шучу! – Даня отодвинул ее руки и поцеловал, – я так, чтобы не расслаблялась, – добавил он, изобразив кривую улыбку.