Мчащиеся мустанги

– Я не отдал, – признался Том.

– Не отдал? Тогда чего болтаешь? Что он сказал?

– Вырвался из моих рук.

– Что ты хочешь сказать? Как это – вырвался из твоих рук?

– Как отпущенная птица.

– Ну на тебя сегодня нашло, как еще никогда! Давай гони денежки!

– Ты только что сказал, что у Джима на эти деньги нет никаких прав.

– Ну и что?

– А какое у тебя право?

Молчание, тяжелое дыхание; грязное ругательство.

– Значит, на меня идешь, молокосос…

Спрыгнув с крыльца, отец подошел к Тому. Он был ростом выше сына. Могучая фигура, отцовский авторитет, годы – все было за него. Глава семьи опустил руку на плечо Тома, парень напряг мышцы, и отцовская рука вяло скользнула с плеча.

– Черт побери, – пробормотал мистер Глостер, – кого ты наслушался? Кто вбил такое в твою пустую башку?

– Смоковница.

– Что?

– Еще вяз.

– Такой чепухи я от тебя еще не слыхал!

– Если посмотришь на эту кучу… – начал Том.

– Будет чем заняться зимой. Порубишь на дрова. По крайней мере, будет нам какая-то помощь.

– Ага, – согласился Том.

Он принялся с любопытством разглядывать кучу хвороста и корней, которая была выше любого стога сена, вспоминая, что каждая ветка была вырвана из земли его руками, каждый корень вырублен глубоко из-под земли его топором. Некоторые корни были легкими, выдергивались будто свекла или морковка. Но другие походили на скрученные сыромятные ремни. За год, состоящий из многих месяцев, за месяцы, состоящие из многих дней, за дни, состоящие из многих часов, лившихся как дождь с небес, он проделал эту работу, и теперь ее плоды высились до самого неба, выше дома, выше деревьев.

– Когда ты посадил смоковницу и вяз? – спросил Том отца.

– К черту деревья! Давай пять долларов!

– Лет тридцать назад или больше? – предположил сын.

– Много больше. Ты что, против отца идешь, Том Глостер? Не отдаешь мне, что должен за те годы, которые я тебя растил?

– Бери. Отдаю, – буркнул парень.

– Что отдаешь?

– Вот этот хворост.

– Ты отдаешь его мне? Спрашивается, на чьей земле это выросло? А выходит, отдаешь мне?

– Я натаскал тебе хвороста и расчистил землю от кустов.

– Это-то болото! И еще ставишь себе в заслугу, так, что ли? Коль не знаешь никакой другой мужской работы…

– Посмотри! – сказал парень.

– На что смотреть?

– Видишь эту кучу хвороста? Видишь, она выше дома, выше сарая, выше вяза и смоковницы, которые росли больше тридцати лет?!

– Что за глупости ты мелешь?

– Разве это глупости?

– А разве нет?

Том Глостер вздохнул.

– В моих словах что-то есть, – терпеливо продолжал он. – Это пришло мне в голову, когда я недавно стоял перед домом. Зачем тебе деньги, которые заработал я?

– Спрашиваю: ты мне сын?

– Да.

– Кто тебя кормит и одевает?

– Ты.

– Тогда почему я не имею права на твои деньги?

– Джим тебе сын?

– Да.

– Разве его ты не кормишь и не одеваешь?

– Он одевается сам. К тому же он мужчина, а не какой-то недоумок…

– Значит, я недоумок? – задумчиво произнес Том.

– Сам довел меня своими дурацкими разговорами!