Лорд и своевольная модистка

Мне положено приседать и унижаться, но я не позволю ему воспользоваться своим превосходством надо мной – особенно после вчерашнего! Нелл долго не могла уснуть, лежала с открытыми глазами в темноте и гадала, что на нее нашло. Почему она позволила виконту прикасаться к себе, не говоря уже о том, что сама отвечала ему в тот роковой миг.

– Маркус, – поправил он, вежливо улыбаясь. – Кажется, вчера я просил вас, Нелл, называть меня так. Кстати, не обязательно вставать при моем появлении. Позволите сесть?

– Разумеется, – с убийственной вежливостью ответила она. – Вижу, вы спустились вниз; значит, рана уже меньше вас беспокоит? – Помимо всего прочего, ночью она беспокоилась, что рана загноится и он умрет – а она станет убийцей.

– Мне немного неудобно шевелить рукой, только и всего. Лихорадки нет.

Они одновременно сели по разные стороны круглого стола.

– Милорд, я не могу обращаться к вам по имени, это неприлично и создает впечатление близости… – Она осеклась.

– Значит, вчерашний… инцидент нисколько не сблизил нас? – спросил он, откидывая голову назад и пристально разглядывая ее.

В чем, в чем, а в отсутствии прямоты его упрекнуть нельзя. Кровь отхлынула от ее лица; ей показалось, что на нее дохнуло холодом.

– Да, именно.

– Примите мои извинения. Я забылся и потерял самообладание. Больше такого не повторится.

Внутренний голос велел не верить ему; мужчинам доверять нельзя. Но, взглянув в его искренние, серьезные глаза, Нелл вздохнула. Ее тоже мучила совесть.

– Я… виноваты не только вы один. Мне самой в какой-то миг захотелось, чтобы вы меня обнимали.

– А потом вы передумали?

Она дралась с ним, как фурия, хотя он был ранен и достаточно было просто оттолкнуть его…

– Ммм… да, – ответила она. – Милорд, отпустите меня. Я должна ехать домой.

– Нет, – хладнокровно ответил он, и она со всей ясностью поняла: если понадобится, он применит силу, но удержит ее здесь. – Вы не слишком послушны, Нелл, и я не сомневаюсь, что вам известно многое из того, что мне хотелось бы послушать. Когда мы с вами наедине, извольте называть меня Маркус. Нелл Латам – ваше настоящее имя?

– Да! – По крайней мере, к нему она давно привыкла.

Маркус Карлоу смерил ее недоверчивым взглядом, но промолчал. Затем как будто на что-то решился:

– Вот как нам следует поступить. Вечером мы с вами и мисс Прайс поедем к вам на квартиру и заберем то, что понадобится вам для проживания здесь; мы позаботимся о том, чтобы все ваши ценности оставались в надежном месте…

– Я не могу остаться здесь на несколько дней! У меня есть работа, которой я лишусь, если не появлюсь в мастерской. Сегодня, слава богу, суббота, но в понедельник…

– Я напишу мадам Элизабет и сообщу, что графиня Нарборо требует вашего присутствия в доме, – продолжал он, как будто и не слышал ее. – Стоит лишь намекнуть на наше покровительство в дальнейшем, и ваше место останется за вами.

Леди Нарборо и сестры не поблагодарят его за то, что он навязывает им модистку! Может быть, лучше заказывать там шляпки для любовницы? Нелл не сумела удержаться от ответной колкости:

– Мадам обслуживает спутниц и спутников многих богатых купцов и их жен, – заметила она. – Но возможно, любовнице виконта пристала модистка получше?

Неожиданно лорд Стейнгейт – ей трудно было даже про себя называть его Маркусом – рассмеялся.

– Кстати, вы напомнили мне об одном неоконченном дельце! «Спутница»… какой бледный эвфемизм, Нелл!

– Пассии, райские птички, женщины легкого поведения, дамы полусвета, распутницы, – ответила она. – Так вас больше устроит, милорд… то есть Маркус?

Он снова улыбнулся. Какая у него обаятельная улыбка, особенно когда в глазах пляшут веселые огоньки! Нелл невольно позавидовала его любовнице и сразу вспомнила вчерашний инцидент в карете.

– О чем это я? – продолжал он. – Ах да, с вашей работой мы все устроим. На каких условиях вы снимаете квартиру?

– Я плачу раз в неделю, авансом. Но…

– Мы заплатим вашему домовладельцу… скажем, за месяц вперед, чтобы комната сохранилась за вами.

– Целый месяц?! Невозможно! Я не могу…

– Нелл, по-моему, вы слишком часто говорите «невозможно» и «не могу».

– Что же мне сказать? «Да, Маркус»? «Как скажете, Маркус»? «Как вам будет угодно, Маркус, какими бы нелепыми ни были ваши пожелания»? Милорд, вы слишком привыкли ко всеобщему подчинению! Я не могу остаться здесь на месяц – и не останусь, так и знайте.

– Здесь мы и не останемся, мы уедем за город, в Стейнгейт-Корт, наше фамильное поместье в Хартфордшире. Там мы на досуге обдумаем вашу тайну, отец отдохнет – там превосходный доктор, – а сестры перестанут таскать матушку по модным магазинам.

– За городом я вам не нужна. Кроме того, что я вам уже сказала, я больше ничего не знаю.

– Я вам не верю. Вы лгунья, Нелл, – возразил он, по-прежнему улыбаясь той улыбкой, какую она всего секунду назад сочла такой обаятельной. – Мы с вами оба отлично знаем: у вас есть тайны, которые вы мне не открываете.

Ей захотелось возразить: некоторые тайны остаются тайнами и для нее самой. Она плотно сжала губы.

– Вы не можете насильно увезти меня из Лондона, – наконец сказала она, понимая, что тем самым лишь усиливает его подозрения.

– Нет, могу. Как вы мне помешаете? Молодых женщин то и дело похищают, правда, им редко предоставляют такие хорошие условия. Что вы сделаете – побежите в суд и пожалуетесь на виконта Стейнгейта? Заявите, что я вчера силой привез вас к себе домой, заставил пить чай и вести беседу с моей сестрой и ее компаньонкой? А потом вы с аппетитом поужинали и без единого звука позволили служанке подоткнуть вам одеяло… Судьи просто в ужас придут от такого зверства!

– Вы решили поиздеваться надо мной, милорд. – Нелл посмотрела на него в упор. – Да, теперь я понимаю, какой дурой была, что осталась, и теперь выйду отсюда через парадную дверь. Что вы тогда сделаете?

Маркус пожал плечами:

– Если попробуете бежать, придется затолкать вас в закрытую карету, увезти в Стейнгейт, запереть там и охранять, но ведь вы не совершите такой глупости, правда, Нелл? – В глазах его уже не было веселости. – Думаю, тогда у вас все-таки появится повод жаловаться. Но как вы думаете, кому из нас поверит судья? А может, вы предпочитаете вернуться домой без охраны, надеясь, что ваш таинственный незнакомец про вас забыл? На мою помощь не рассчитывайте, я уеду за город…

Напомнив ей о неравенстве их положения, он лишь подлил масла в огонь.

– Вы считаете, что веревка была не просто глупой шуткой? – спросила Нелл, с трудом взяв себя в руки. – По-вашему, Салтертон вовсе не хотел, чтобы лорд Нарборо принял веревку за змею? За всем этим кроется нечто другое, и вы, я уверена, что-то подозреваете.

Маркус молчал так долго, что Нелл забеспокоилась. Наконец, он мрачно произнес:

– Возможно, я и ошибаюсь, но, если я прав, веревка напоминает об одной старой истории, о кошмаре, который давно следует забыть. По-моему, и вам что-то известно…

Должно быть, он заметил, как ее всю передернуло, потому что вдруг напрягся, словно читал ее мысли. Проницательные серые глаза подернулись поволокой; он понял, что попал в яблочко. Старый кошмар… Да, именно это во мне всколыхнулось. Но ведь сюда я попала совершенно случайно? Если нет, если Салтертон знает, кто я такая, – тогда ему известно и мое настоящее имя. Он знает о моем прошлом больше меня!

– Вы боитесь. – Он не спрашивал, а утверждал.

– Да, – призналась она. – Не люблю тайн. Не люблю неуверенности. А того человека я почему-то боюсь… – И вас боюсь, и ваших родных, потому что мама выговаривала ваше имя с ненавистью. Но вы все отнеслись ко мне по-доброму, и я уже не знаю, чему верить. Правда, человека, который перед ней сидел, никак нельзя было назвать добрым. Он держался властно, был вспыльчивым, слишком мужественным – и все же… – И мне не нравится то, что я вас не понимаю, – сухо закончила она, вызвав еще один его смешок. – Не желаю, чтобы меня похищали!

– Нелл, поймите же, со мной вам ничто не грозит!