Нерадивая дочь

Нерадивая дочь
Лариса Джейкман

Татьяна и ее брат Эдуард выросли в хорошей и порядочной семье. Но вот только Эдика очень любила мама, а Тане с детства доставались одни лишь упреки. Да так по жизни и повелось: Эдуард успешен и счастлив, а у Татьяны жизнь рушится. Но со временем молодая женщина вновь встает на ноги, но ее неотступно преследует прошлое и тянет назад. А ее мать – лишь камень преткновения на жизненном пути свой нерадивой дочери. Найдет ли Татьяна силы, чтобы противостоять невзгодам и сумеет ли не очерстветь душой?

Нерадивая дочь

Лариса Джейкман

Зорко одно лишь сердце.

Самого главного глазами не увидишь.

(Антуан де Сент-Экзюпери)

© Лариса Джейкман, 2020

ISBN 978-5-0050-2463-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 Возвращение

Железные ворота раздвигались медленно и со скрипом. Два надсмотрщика стояли рядом и безразлично взирали на этот долгий процесс. Татьяна сохраняла спокойствие. Она выходила на свободу, и лишние пару минут за железной оградой уже не изменят ее жизнь к худшему, так как оно, худшее, теперь позади. Весь этот кошмар наконец-то закончился, а впереди прежняя жизнь, со всеми ее радостями и надеждами на будущее.

С легким вздохом она шагнула наконец на волю и сразу же ощутила это прекрасное чувство свободы! Позади осталась тюрьма и три года заключения, которые она могла бы и избежать, наверное, не будь она такой правдивой и честной, а те люди, которые подставили ее – да Бог с ними. Сама виновата, радовалась, наивная, что поступила на работу в солидную организацию, старший финансист нашумевшего в их городе банка «Кооперативный», который умудрился слить в себя несколько мелких и несолидных банков, а затем, ограбив всех клиентов подчистую, захлопнулся в один день и испарился, будто и не было его вовсе.

Осталась досягаемой лишь одна Татьяна, которая конечно же чувствовала недоброе, но противостоять крупной махинации не смогла, хоть и пыталась. И ее же и призвали к ответу. Остальных руководителей банка и его работников как ветром сдуло.

Затем был суд, признание вины и тюрьма. Три года лишения свободы, которые она стоически выдержала. И вот теперь свободна. Татьяна вздохнула полной грудью и с жалкой улыбкой на лице направилась к автомобилю, из которого вышел и поспешил ей навстречу Эдик, ее родной брат. Он был в дорогом спортивном костюме, импортных кроссовках, от него исходило домашнее тепло и легкий аромат приятной туалетной воды.

– Ну вот и все! Привет, моя хорошая. Поздравляю, – проговорил Эдик и вручил сестре очень скромный и невзрачный букет цветов.

Он всегда и во всем знал меру, понятно, что роскошный букет роз был бы в данном случае неуместен. Татьяна взяла цветы, прижала их к лицу, и по ее щекам покатились слезы.

– Ну-ну, давай без этого, – поморщившись проговорил брат. – Радоваться нужно, что все позади. Сейчас поедем домой, нас уже заждались. Мама приготовила обед, а Лика испекла торт, она у меня мастерица, кулинар.

Лика была новой женой Эдика, и Татьяна ее ни разу не видела. Поженились они всего год назад, а до этого ее брат расстался со своей первой женой Мариной, которую Татьяна не то, чтобы не любила, но считала немного ленивой и безразличной ко всему, что ее окружает. Детей она не хотела, домашнюю работу не любила и хозяйкой была никудышней. И вот теперь Лика. В душе Татьяны шевельнулось чувство интереса и легкой зависти. Брат опять на высоте. У него новая семья, жена, красивая, наверное, и радостная обеспеченная жизнь.

А у нее что? Любимый мужчина оставил ее на произвол судьбы прямо в зале суда после вынесения приговора, особой красотой и тем более лоском, присущим Эдику, она теперь не блистала, мать ее недолюбливала всю жизнь, а сейчас и вовсе потеряла к ней всякий интерес как к личности. Она ведь опозорила семью, попала за решетку.

От этих невеселых мыслей Татьяна тяжело вздохнула и уселась на переднее сидение роскошного авто, которого раньше у брата не было.

– Откуда такая славненькая тачка? – спросила она.

– Ну вот, нахваталась словечек. Не тачка, а автомобиль Ауди, цвет жена выбирала, я бы предпочел что-то потемнее, а ей приглянулся этот, бледно-голубой металлик. Нравится?

– Да, очень красивая машина. У твоей жены хороший вкус.

К дому подъехали примерно через час и всю дорогу говорили о разных пустяках: погода, природа, дача. Эдик рассказал правда немного о себе, он все так же держит магазин, который раньше был просто комиссионкой дорогих подержанных вещей, а сейчас стал антикварным, хорошо известным и котирующимся как в их городе, так и в близлежащих городах, включая Москву.

Лика – его основная помощница и советчик в бизнесе. Это с ее легкой руки он «перепрофилировал» свой бизнес, как он сам выразился. Она в антиквариате спец, у нее образование художник-реставратор. И она долго практиковалась именно на реставрации различной художественной старины, включая иконы, картины, старинную церковную утварь и ювелирные изделия.

– Ты права, вкус у нее отменный, и толк во всем этом она знает. Часто ездит за границу, выискивает там уникальные старинные вещички и привозит на продажу в наш магазин.

– А где она их выискивает? Они же наверное и за границей немало стоят. Где же выгода?

– Да в том-то и дело! Она знаток всех блошиных рынков в Англии и во Франции. А там такое можно купить за бесценок, что уму не постижимо. Люди просто не понимают, продают то, что нашли у себя в подвалах и на чердаках доставшихся им по наследству старинных домов, а ценности этих вещей не представляют. Она мне брошь один раз привезла, фарфоровую, викторианского периода. Купила в Англии за пять фунтов, а продал я ее за пять тысяч рублей, то есть где-то около ста фунтов. Вот и прикинь!

Татьяна слушала брата с интересом. Действительно, это же здорово так хорошо разбираться в произведениях искусства, знать им цену и иметь от этих уникальных знаний такой хороший доход!

Эдик, как будто прочитав ее мысли, спросил:

– Ну а ты чем собираешься заниматься? Ну, когда в себя придешь, конечно. Отдохнешь, расслабишься, а потом что? Есть мысли на этот счет?

– Да ну, какие мысли? Я и не думала об этом. Сначала надо с жильем определиться. С мамой я жить не хочу, я буду ей мешать, как всегда.

– Ну поживи у нас первое время. Лика не будет против. Я тот свой дом продал, как ты знаешь. Деньги разделили с Маринкой, затем немного поднапрягся и перед самой свадьбой купил себе новый дом в коттеджном поселке. От города недалеко, но зато на свежем воздухе.

– Спасибо, Эдик. Я подумаю, – сказала Татьяна, и вновь легкое чувство зависти шевельнулось где-то в глубине души.

До того, как она попала в тюрьму, у нее тоже была своя квартира, вполне даже неплохая, трехкомнатная, с двумя спальнями и просторной гостиной. Но теперь она ее потеряла, так как приговор был вынесен с конфискацией имущества, то есть полная потеря всего: своего дома, хорошей работы, и самое главное – потеря себя. С этими невеселыми мыслями они наконец подъехали к дому, и Эдик очень осторожно припарковал свою красавицу между двумя другими, менее престижными и громоздкими машинами.

– Не поцарапают? – участливо спросила Татьяна, но Эдик лишь пожал плечами и щелкнул автоматическим замком на ключе.

Ауди нежно пискнула в ответ, а брат с сестрой направились к подъезду, который был хорошо знаком Татьяне с детства. Здесь они жили с родителями еще детьми. Здесь они выросли, а потом разъехались по своим домам, оставив маму с папой одних в их дорогих сердцу стенах. Папа, Георгий Николаевич, умер несколько лет спустя, и мама осталась одна.

Дети навещали ее довольно часто, но Татьяна не очень любила приходить в дом своей матери, та постоянно отчитывала ее, говорила, что она неудачница, замуж ее не берут, а работа положения не спасает. А когда случилась беда, и Татьяна попала под суд, мать заявила:

– Я знала, что этим кончится. Ты безалаберная, и чутья житейского у тебя нет. Поэтому с тобой обошлись, как с последним ничтожеством. Сами обогатились, а тебя под откос пустили. Вот и отдувайся теперь.

На суде мама не была, но на свидания в тюрьму приходила регулярно, раз в три месяца. Между ее визитами иногда появлялся Эдик, со страдальческим лицом и оживленными разговорами. Татьяна этих визитов не любила и никогда их не ждала.

И вот теперь, через несколько минут, ей предстояла встреча с мамой, да еще и с Ликой, совершенно новым для нее человеком. Рада ли она этим предстоящим встречам? Вряд ли. Выглядит она ужасно, настроение так себе, осознание свободы после несправедливого наказания воспринимается тяжело, да еще и полная неизвестность впереди: с чего начинать свою новую жизнь, она понятия не имела.

Трель звонка, раздавшаяся за дверью родительского дома немного взбодрила ее. Послышались шаги, затем звук открывающегося дверного замка, и наконец дверь открылась, тихо, почти бесшумно. На пороге стояла ее мама, Елизавета Тимофеевна, с копной седых волос, уложенных в замысловатую прическу, в синем трикотажном платье и уютных домашних туфельках.

– Ну здравствуй, Таня, – произнесла мать, а затем, немного подумав, добавила: – с возвращением.

Татьяна, подталкиваемая братом, переступила через порог, и остановилась в нерешительности. Она не чувствовала в себе потребности обнять мать, тем белее, поцеловать ее, но это произошло само собой. Они все же обнялись, мать и дочь, после чего Елизавета Тимофеевна сразу же сказала:

– Тебе, наверное, в душ надо. Иди, я тебе сейчас полотенце принесу. Только не долго, у нас пирог уже готов.

«От меня пахнет тюрьмой, наверное», – мелькнуло у Татьяны в голове, и ей стало неприятно. В душе, под горячими струями, молодая женщина неожиданно разрыдалась, и дала волю слезам. Ей было страшно, обидно, горько, ее терзало чувство оскорбительной несправедливости, которую нанесла ей судьба.

Она увидела в огромном зеркале синяки на своем исхудавшем теле, это были следы от ушибов на работе в грязном и затхлом цеху, а так же от легких тычков ее сокамерниц. Всякое бывало. И хоть все это теперь и позади, но душа-то изранена. И эту рану вот так сразу не вылечить и не смыть горячей водой и чудесным, розовым с перламутром, гелем для душа.

Волосы были короткие и жесткие, поэтому после мытья торчали ежиком. Белье и домашнее платье мама приготовила заранее и сложила все это аккуратной стопочкой на стиральной машине. Татьяна облачилась в комфортную, хорошо пахнущую одежду и вышла в гостиную.

Здесь витал аромат вкусной еды, все оживленно суетились у стола, и тут она увидела ее, Лику, новую жену своего брата. Тоненькая, изящная, как тростинка, с элегантной стрижкой на темных блестящих волосах и с огромными синими глазами, которые сияли на ее лице, как два драгоценных сапфира. Девушка остановилась в нерешительности и взглянула на Татьяну, но инициативы не проявила. Тут же оживился Эдик и громко заявил: