Последняя ночь колдуна

Та презрительно фыркнула. Глаша устало опустилась на стул и подперла щеку кулаком. Девчонки были правы. Они искренне беспокоились из-за того, что творилось между Глашей и Нелей. Все они познакомились не так давно, где-то полгода назад, и первое время Глаша их немного побаивалась. Дело в том, что обе девушки, как нарочно, оказались очень высокими, тогда как Глашин рост не превышал метра шестидесяти. Разговаривая с ними, ей постоянно приходилось смотреть снизу вверх, и это было непривычно. Сейчас она уже не обращала внимания на разницу в росте, а иногда даже извлекала из этого некоторую выгоду. Динка, например, могла легко открыть форточку, до которой Глаша не доставала даже с табуретки. А Валя обладала недюжинной силой и бойцовским характером – сказывалось наличие двух сыновей-подростков.

Помимо невысокого роста, Глаша обладала чересчур мягким характером, который ее муж окрестил патологической вежливостью. Валя с Динкой единодушно взяли шефство над своей мелкокалиберной подругой.

Никогда в жизни о ней никто не заботился. А ведь меньше чем через год Глаше исполнится тридцатник. Мама умерла почти десять лет назад, отца Глаша даже не знала. Была еще бабушка, но та, хоть и любила внучку, воспитывала ее в строгости, сюсюканий не признавала.

Что касается мужа, то особой заботы от него ждать не приходилось. Глаша выбрала его из многочисленной толпы поклонников лишь потому, что он больше других соответствовал одной ей известной цели. Он был положительным и предсказуемым. Он жил словно по раз и навсегда установленному порядку: всегда пребывал в ровном настроении, приходил на все встречи заранее, по пятницам пил пиво с друзьями (не более одной кружки), не ел жирного и острого. Это было здорово, но всему есть предел. Иногда Славик начинал бесить ее своей предсказуемостью.

Глаша гнала прочь свое раздражение, ибо характер Славика гарантировал безупречную репутацию, а репутация – это то, чем девушка дорожила больше всего на свете.

Грязные сплетни, которые ходили о ее матери многие годы, заставили Глафиру выверять каждый свой шаг, носить нарочито бесформенную одежду и не пользоваться косметикой. Она достигла совершенства в умении ловко сочетать немаркость с практичностью, не выходя из серо-коричневой гаммы. И все ради сохранения безупречной репутации. Несмотря на это, ее бабушка то и дело повторяла: «Дурная кровь». Эти слова были для Глаши как пощечина. Иногда все в ней бунтовало, ей хотелось послать всех куда подальше, нарушить правила и сделать ошибку. Здоровый пофигизм ей был необходим, как приправа к мясу, но она не умела им пользоваться и довольствовалась преснятиной.

Глаша очень любила мать, но ненавидела мир, в котором та жила. Этот мир играл с ней и в конце концов сломал, как надоевшую куклу. Глаша не хотела стать куклой, а для этого здесь, в городе, где родилась мать и куда бабушка привезла Глашу после ее смерти, никто не должен был догадаться, чья она дочь. Так советовала бабушка, и так хотела сама Глаша. Она не перестанет любить свою знаменитую и непутевую мать, но она никогда не станет на нее похожей.

Глава 2

– Ты должна ее уволить, – Валя резко пододвинула свой стул, царапнув пол металлическими ножками.

– Не могу, – Глаша улыбкой попыталась подсластить свой отказ.

Валя глубоко вздохнула и принялась выкладывать из пакета свои запасы: бутерброды с ветчиной, картофельные чипсы и небольшой, по ее понятиям, вафельный тортик. Глаша смутилась, вспомнив, что сегодня ничего не принесла к общему столу.

– Ешь, – придвинула к ней бутерброд Валя.

– Спасибо, что-то не хочется, – соврала Глаша.

– А я говорю – ешь. – Валя с хрустом разорвала пакет с чипсами и высыпала их на пластиковую одноразовую тарелку.

Вкусно запахло жареным картофелем. Глаша сглотнула слюну и постаралась смотреть в другую сторону. «Девчонки подумают, что я настоящая свинья, – пришло ей в голову. – Лучше уж немного поголодаю».

– Глафира, хватит ломаться. Жуй давай! – Валентина нахмурила светлые брови. – А то будешь, как Динка.

– Это ты о чем? – насторожилась та.

– Все о том же, – хмыкнула Валя. – Ты такая же худющая.

Динка в шутку замахнулась на Валю, которая осталась невозмутимой.

У каждой из них имелись свои слабости, но они были уже настолько близки, что над этими слабостями позволялось шутить. На Вальку вообще невозможно было обидеться. Внешне суровая, она была добрейшим существом, и девчонки это прекрасно знали.

– Валя права, тебе, наверное, стоит расстаться с Нелей, – вздохнула Дина немного погодя.

Глаша хотела ответить, но сначала ей пришлось дожевать только что откушенный кусок бутерброда.

– Знаю, знаю, ты не можешь, – ответила за нее Валя язвительным тоном. – Ну и дура. Тебе на голову сели, а ты и рада.

– Ну почему сели? Неля очень обязательная. Я ее давно…

– Ты ее давно знаешь, – закончила Валя с усмешкой. – Ни черта ты не знаешь. Динка, скажи ей наконец.

Валя требовательно обернулась к Дине. Та пожала плечами.

– А что говорить? Снюхалась твоя Неля с Мулей. Но ты и сама это знаешь.

– Знаю. Наверное, Муля ей чем-то нравится.

– Ну ты и клуша! – Валя возмутилась всерьез. – Чем может нравиться эта тварь, а?

– Ты не права, – вмешалась Дина. – Муля, когда захочет, умеет влезть человеку в душу.

– Это да! Это она умеет. Только не забывай, что наша крыса ничего не делает просто так. Если она тебе улыбается и льет в уши конфитюр – жди подлянки.

– Неля сама должна решать… – заикнулась было Глаша.

– Да насрать мне на твою Нелю! – заорала Валя. – Они на пару тебя обворовывают! Без тебя Муля в твоем отделе хозяйничает. Сколько раз клиентов выпроваживала: то магазин закрывается, то ляпнет какую-нибудь гадость по поводу одежды, то еще что.

– Действительно, – кивнула Дина. – Муля постоянно говорит гадости про твой товар. И Неля сама должна была бы пресечь это безобразие.

– Видимо, Неле не нравятся наши вещи, – грустно предположила Глафира.

– Хм, не нравятся! А что она вообще понимает в одежде? Ты глянь на нее – зимой и летом одним цветом, и все цвета – с китайского рынка, – съязвила Валя.

– Дело не в этом, – досадливо поморщилась Дина. – Нравится – не нравится, это все философия. Если она продавец, то ее задача – объяснить клиенту, почему ему необходимо купить этот конфетный фантик за миллион долларов. Нужно любить свой товар, даже если это трудно. А твоей Неле легко, у тебя тряпки – загляденье!

– И она умудряется ни черта не продать. – Валя сердито фыркнула. – Заметь, как Глашка сама выходит – есть выручка, как Неля стоит – сплошные нули. Да вот хоть сегодня!

– Может, ей Муля мешает? – робко высказалась Глаша.

– И что? Ей Муля, что ли, зарплату платит? – нахмурилась Дина.

– Да нет, конечно.

– Вот именно, что нет, а Нелька у нее на побегушках: подай-принеси, покарауль прилавок… Она и рада стараться, отдел бросит и бегом к Муле. Тьфу, смотреть противно. – Валя сунула в рот горсть чипсов и так остервенело стала перемалывать их зубами, будто это были Мулины косточки. Глаша растерянно повернулась к Дине, но та отвела глаза со вздохом.

– Валя правду говорит. Неля как загипнотизированная. И ведь взрослая женщина, а повелась на такую дешевку.

– Ты еще про пироги расскажи! – вставила Валя.

– Какие пироги?

– Да обычные. – Дина снова вздохнула. – Неля каждую неделю дома пирог печет с мясом и Муле приносит.

– А зачем? – Глаша растерялась. Ничего подобного по отношению к ней самой Неля никогда не делала, хотя действительно умела печь великолепно – Глаша как-то раз пробовала ее выпечку на одной из корпоративных вечеринок.

– Зачем? – переспросила Валя мрачно. – А хрен ее знает. От большой любви, наверное.

Глаша кивнула понимающе, в ее глазах стояли слезы.

– За что? – прошептала она еле слышно.