Отпуск с ворами

Отпуск с ворами
Кирилл Казанцев

Суперкоп #5
Сотрудник Управления собственной безопасности Антон Копаев собрался в отпуск. На привокзальной площади он увидел плачущую девушку. Оказалось, что у Даши – так ее звали – похитили банковскую карту и сняли с нее крупную сумму денег – подарок родителей на предстоящую свадьбу. Антон решает отложить отдых и помочь девушке, тем более что дело поначалу кажется ему плевым: «прошерстить» территорию вокзала и найти карманника, который украл Дашину карту. Однако в итоге все оказывается гораздо сложнее. В процессе расследования Антон узнает, что махинациями с банковскими картами в городе занимается организованная преступная группа, во главе которой стоит высокопоставленный чиновник…

Кирилл Казанцев

Отпуск с ворами

Глава 1

И снова осень! Антон подошел к служебной машине, которая ждала его на площади перед зданием администрации Бабаевского района, и чуть задержался, взявшись за дверку. Воздух, напоенный ароматом увядающей листвы, бездонно-голубое небо теплой «пушкинской» осени – все это наводило грусть. И особенно теперь, когда можно сбросить напряжение последних дней, вздохнуть спокойно и глубоко.

За время операции, которую Антон завершал здесь, в одном из районов Свердловской области, у него не было времени посмотреть в это небо хотя бы несколько минут, втянуть ноздрями этот пьянящий воздух осени. Он ее любил и ненавидел одновременно. Осень когда-то принесла ему горе, и она же принесла ему успокоение. Именно осенью Антон подолгу сидел у могилы мамы на Сибирском кладбище и мысленно разговаривал с ней. Так он погружался в прошлое, в свое детство, которое вдруг в одночасье стало суровой юностью.

Операция закончена: начальник местного УВД арестован, еще шестеро офицеров из различных служб взяты под стражу. Вовсю идут обыски, допросы, оперативники из Управления собственной безопасности областного ГУВД делают свою работу. Вот и еще одно гнездо предателей, оборотней в погонах накрыто, уничтожено. Глава района, потный и красный, только беспомощно разводит руками, пытаясь убедить прокуратуру и полицию, что он «ни сном ни духом», что он и подумать не мог, что в его районе творятся такие дела. Погоди, друг ситный, дойдет очередь и до тебя!

Антон решил, что в самом деле пора ехать. В Екатеринбурге ему предстоит тяжелая, но необходимая работа. Он засядет строчить рапорта. Будет оценивать все до мелочей, по каждому этапу операции, по каждому своему шагу внедренного сотрудника. Увы, но в каждом монастыре свой устав, коль скоро ты пришел сюда служить, то приходится выполнять…

Все произошло почти мгновенно. Или когда-то отработанная реакция у Антона навечно осталась такой быстрой, или его опять спасла интуиция. Может быть, он просто в глубине сознания еще чувствовал, что операция завершена не полностью. Но обернулся он именно в тот момент, когда с треском распахнулись входные двери районной администрации, со звоном полетело на ступени стекло.

Рука сама выхватила из кобуры под курткой пистолет, а ствол повернулся в сторону шума едва ли не быстрее, чем в ту же сторону повернулась голова Антона.

Их глаза встретились! Полные ненависти, животной злобы глаза прапорщика Жирова из группы быстрого реагирования и спокойный холодный взгляд серых глаз Антона. Группу умышленно собрали здесь, возле администрации, якобы для участия в арестах. Но на самом деле сделано это было для того, чтобы взять без шума самого Жирова – живодера, на чьей совести двенадцать убийств с особой жестокостью. Вряд ли он мог рассчитывать на снисхождение на суде. Скорее всего, ждало его пожизненное заключение с такими же упырями и вурдалаками где-нибудь на Соловках.

Антона эта ненависть во взгляде не покоробила и не смутила. Так было и так будет всегда: одни борются со злом, хватают преступника за руку или за шиворот и швыряют на скамью подсудимых, а он с пеной у рта с красными от злобы глазами сопротивляется до последнего, норовит вцепиться в глотку. Жиров, расшвыряв оперативников, выскочил из здания, держа в руке пистолет, и нашел глазами Антона – человека, который олицетворял теперь для него кончину привычной и сладкой жизни.

Решение могло быть только одно, риск был в данной ситуации максимален. Причем не только для Антона, а и для окружающих, если Антон промахнется. Но рука не подвела. Выстрел хлестнул по площади, и Жиров отшатнулся, откинув назад голову. Во лбу зияло отверстие, постепенно наполняющееся кровью, а со стороны затылка полетели осколки черепа и серо-кровяные сгустки. Второй выстрел Антон сделал машинально, а не по необходимости. Просто глубоко укоренились рефлексы и уроки боевого мастерства. Стрелять в противника всегда надо дважды, каким бы ты ни был мастером.

Тело опрокинулось на спину, пистолет полетел по асфальту в сторону, а со всех сторон побежали коллеги Антона. Хмурый полковник Быков выскочил из здания, обвел взглядом представшую перед ним картину и что-то проворчал себе под нос. Наверное, выругался. Очень Алексей Алексеевич не любил задержания, оканчивающиеся смертью преступников. Он любил живых – пойманных за руку, дающих показания и посаженных на скамью подсудимых. А этот… Этот как будто сбежал от наказания! Гаденыш!

Хотя Быков и разрешил отдохнуть денек-другой, отоспаться, но Антон делать этого не стал. Пока все свежо в памяти, пока ты все детали последней операции ощущаешь чуть ли не кожей, тогда и писать отчеты легче. И быстрее, кстати. Тоже немаловажный фактор. Нет уж, Алексей Алексеевич, писать, так лучше сразу, а потом обещанный отпуск недельку-другую отгуляешь. Лучше и третью. На море, что ли, махнуть, подышать соленым воздухом, когда там не так людно и когда там нежарко.

Антон думал о предстоящем отдыхе и смотрел в окно электрички, которая несла его на восток. Там, на Сибирском кладбище, похоронена мама. В тех местах она родилась, выросла, там ее родина и там ей покоиться. Леса, будто раскрашенные кистью безумного художника в желтые, красные цвета, а заодно и другие их оттенки, буйствовали красками за окном, деревья словно щеголяли друг перед другом нарядами разноцветных крон.

Вот и остановка. Беленькое одноэтажное здание кассы и зала ожидания, аккуратные дорожки, цветники, окаймленные красным кирпичом, поставленным на угол, дорожка в сторону поселка. А вот и дорога, ведущая к кладбищу. Ворота, знакомые фамилии на памятниках и крестах, знакомые лавочки возле могил, мимо которых он проходил уже много лет, из года в год. Вот и оградка… надо бы подкрасить в зиму, а то уже…

– Здравствуй, мама… Вот я и пришел опять посидеть с тобой. Извини, я тут теряю что-то уже. Представляешь, чуть не брякнул «ну как ты?». Грустно… А я нормально, работаю…

Антон не заметил, когда это произошло. Как-то так случилось, что его разговоры с мамой стали монологами. Раньше они беседовали, раньше она отвечала, а потом он неожиданно осознал, что разговаривает сам с собой. Может, это и правильно, может, так и должно быть. Не вечно же тревожить душу близкого человека – на то он и вечный покой. Ты приходишь ради своей памяти, поклониться ей, взгрустнуть о ней.

И Антон сидел, положив руки на оградку, и смотрел на памятник. Говорил он мысленно. Говорил о том, что ему все равно одиноко, что человек, которого он мог бы полюбить, так и не встретился. Что он по этому поводу не переживает, потому что… потому что такой человек еще не встретился. Переживать и так есть о чем. Например, о том, что он опять убил человека. Да, преступника, но ведь он все равно человек. Когда-то он был маленьким, играл со сверстниками во дворе и в детском садике. Когда-то и он к радости родителей пошел в первый класс. Никто не знает, когда он стал чудовищем, но ведь не всегда он им был.

Поправив свежие цветы, Антон постоял немного, держа руку на краю памятника, а потом неторопливо пошел по дорожке к выходу. Все нормально – в душе наступило умиротворение. Там за забором кладбища – жизнь, надо жить.

На платформе загудели голоса множества людей, высыпавших сразу из двух электричек. Антона несколько раз ощутимо толкнули в ноги сумками на колесиках, и он решил, что в город выйдет через пешеходный мост. Толкаться сейчас в подземном переходе, на лестницах было страшно. Он быстро пошел в противоположном направлении – к мосту. Какой-то мужчина остановился и долго кашлял, смачно сплевывая под ноги. Антон поморщился, порадовался, что он в жизни не выкурил ни одной сигареты и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал вверх по лестнице. Вот и конец моста, спуск к пригородным кассам, платная стоянка автомашин, почта…

Цепкий глаз сразу заметил на привокзальной площади девушку лет двадцати пяти в джинсах и светлой куртке Она сидела на лавке и плакала, вернее, рыдала! И столько безысходности, столько отчаяния было в ее фигуре, в ее позе, что Антон сразу понял – у человека настоящая беда.

– Что случилось? – спросил Антон официальным тоном, присаживаясь рядом на лавку. – Девушка, у вас беда? Вам помочь?

И наверное, из-за этой официальной интонации девушка отреагировала на действия постороннего человека правильно, а не как на сомнительного ухажера, который только делает вид, что обеспокоен ее горем. Она подняла красные и мокрые глаза и посмотрела на Антона.

– Да кто же, – почти простонала она, – кто же мне теперь поможет! Теперь все… нету их! И не вернешь! Кто их теперь найдет?

Минут через пять увещеваний и расспросов Антон наконец понял суть произошедшего. Оказывается, у девушки вытащили пластиковую банковскую карточку. И бог бы с ней, если бы не одно трагическое обстоятельство. На ней были все деньги, которые туда положили родители. Это были деньги на свадьбу. Четыреста тысяч! Сумма была приличная.

Девушка произвела на Антона большое впечатление. Какая-то она была… милая. Не смазливая, не хорошенькая, а по-домашнему милая. Он почему-то представил ее именно в домашней обстановке, в домашнем халатике. Как она вот этими красивыми ухоженными руками ставит на стол чашку, наливает чай. Как она садится, закидывает ногу на ногу, как мелькнет в этот момент ее бедро. Не худое, как у моделей, не толстое, а именно… Как это называют иногда? Аппетитное. И шея у нее такая, что хочется поцеловать, и губы пухленькие. И артикуляция необычная. Как у ребенка, который плохо выговаривает некоторые слова, хотя говорит она правильно и без видимых дефектов речи. И глаза… как она их таращит, когда возмущается!

Антон спохватился и немного смутился от того, что мысли унесли его от человеческого горя в такие интимные подробности. А горевать Даше – так назвалась девушка – было отчего. Ее родители работали по контракту за границей. Фирма была приличная, работа интересная, перспективная. Все шло к тому, что семья могла вообще перебраться за границу на постоянное место жительства, обзавестись там недвижимостью. Было из-за чего рисковать, оставляя дочь так часто и надолго одну. Хотя, как понял Антон, как раз Дашу оставлять одну было неопасно. Девушка она была боевая, деловая и серьезная. Она могла сама организовать все, что связано со свадьбой. А потом родители должны были прилететь на три дня, чтобы присутствовать на брачной церемонии, посидеть за столом с молодыми. И кто же мог предположить, что случится такое. Даша сама не понимала, как это произошло. Она почти была уверена, что положила карточку в… нагрудный карман куртки? Или все-таки в кошелек? Теперь она таращилась на Антона и не могла точно вспомнить.

– Нечего плакать! – заявил Антон. – Слезы лить уже бесполезно, нужно спасать деньги. Поехали в банк, там напишете заявление и карточку заблокируют. Пластик можно поменять, а вот помешать снять деньги со счета нужно обязательно и быстро.

Он схватил Дашу за локоть и попытался поднять с лавки и увлечь в сторону площади, где можно было поймать такси. Но девушка вдруг уперлась и посмотрела на Антона странным взглядом.

– А кто вы такой?

– В смысле? – не понял Антон, сбитый с толку такой резкой переменой Дашей отношения к нему.

– Вы почему ко мне подошли? – шмыгая носом, стала допрашивать девушка. – Никто не подошел, а вы подошли? А может, вы и есть вор? Или вы из полиции?

– Ничего себе повороты! – рассмеялся Антон. – Вы бросаетесь в своих нелепых подозрениях из крайности в крайность. Одновременно я похож в ваших глазах и на вора, и на блюстителя закона. Не стыдно? Я просто человек, который увидел горе и подошел, чтобы помочь. Это странно, да? А может, как раз это нормально, что один человек пытается помочь другому?

– Не знаю! Я теперь ничего не знаю, – тихо ответила Даша, и ее глаза снова стали наполняться слезами.

– Поехали, а то деньги не спасем! – почти приказал Антон. – Какой банк?

– «УралКредитБанк».

– Знаю, это на Малышева. Недалеко от метро.

Антон без разговоров потащил Дашу на площадь, где довольно быстро остановил «частника». Он даже не стал торговаться и сразу согласился на пятьсот рублей. Водитель явно был в приподнятом настроении, видимо, таких уступчивых пассажиров он любил, всю дорогу не умолкал, рассказывая свои шоферские истории про пассажиров и ГИБДД. А еще он все время поглядывал на заплаканную девушку в зеркало. Наверное, жалел и хотел развеселить.

В банке им не повезло. Парень с бейджиком на лацкане пиджака выслушал, подвел к столу, где у него стоял компьютер, усадил обоих на стулья и стал колдовать, щелкая по клавишам. Потом он попросил у Даши паспорт. Снова пощелкал клавишами, а затем с виноватым видом сообщил, что деньги с нее сняты десять минут назад в банкомате Торгового центра «Мир».

– Я не знаю, чем вам еще помочь, – работник банка снова виновато посмотрел на молодых людей. – В полицию вам надо срочно обращаться, хотя… А вы не страховали карточку? У нас ведь уже третий месяц услуга предлагается. Услуга страхования как раз от неправомерных действий третьих лиц.

Даша встала со стула и молча покачала головой. Кажется, она снова сейчас разрыдается. Антон, не выпуская несчастную девушку из поля зрения, быстро выяснил, какую справку можно получить в банке, чтобы подтвердить сумму ущерба. Потом он взял Дашу под руку и вывел на улицу.

К его удивлению, девушка больше не плакала. Она просто тоскливо смотрела поверх голов прохожих и кусала нижнюю губу.

– Ладно, Даша, – уверенным голосом сказал Антон, – давай так. Я сейчас в отпуске и делать мне абсолютно нечего. А еще у меня есть кое-какие связи и я могу помочь тебе. Чем черт не шутит, а вдруг нам удастся выявить преступников. Хоть какие-то деньги спасете.

– А вы в самом деле полицейский? – вдруг с надеждой спросила девушка.

– Что вы! – махнул рукой Антон. – Какой из меня полицейский? Просто я… могу помочь. А в полиции есть люди, которые захотят помочь мне. Если все пустить на самотек, то раскрывать ваше преступление будут очень долго. Да и раскроешь ли его…

Антон поперхнулся, поняв, что сболтнул лишнее. Его последние слова можно было истолковать превратно. А уж чего он меньше всего хотел, так это убить в Даше остатки надежды вернуть деньги. Девушка ему чертовски нравилась, и он в самом деле хотел ей помочь. Правда, пока не знал, как подступиться к этому вопросу. Но выкручиваться все же надо!