Стрэнд, продолжая жевать печенье, тихо засмеялся. В конце концов Кроувелл не выдержал и тоже расхохотался.
Когда он ушел, Стрэнд помог жене отнести чайные чашки и блюдца на кухню. Когда Лесли стала надевать фартук, он подошел, обнял ее сзади и поцеловал в шею. А потом положил руку ей на грудь.
– Догадайся, чем мне хочется сейчас заняться? – спросил он.
– Тсс!.. – шикнула на него Лесли. – Джимми дома. Сам знаешь, у него привычка входить без стука.
– Я же не сказал, что займусь. Я сказал, что мне очень хотелось бы заняться…
– Должно быть, ты в чем-то провинился, раз так обхаживаешь меня сегодня, – улыбнулась Лесли. – Или просто день выдался удачный?
– Да. Прекрасно погулял по парку. Кругом все зеленеет. – Он отпустил жену. – Видел, как Кэролайн играет в теннис.
– Ох уж эта девчонка! – вздохнула Лесли. – Скоро ножищи у нее будут как у штангиста!
– Не преувеличивай. Похоже, пока такой опасности не предвидится.
– И с кем же она играла? – спросила Лесли, помешивая соус в низенькой кастрюльке.
– Новенький, – ответил Стрэнд. – Вообще удар у него неплохой, но на первый взгляд мальчик показался мне слишком тощим.
– Надеюсь, ты не стал смущать парня и изображать сурового старого отца дочери-девицы?
– О чем это ты?! – воскликнул Стрэнд, хотя прекрасно понимал, что имеет в виду жена. После двадцати трех лет совместной жизни им удалось выработать определенные стандарты поведения – особенно в том, что касалось отношения к детям. Эмоциональная, наделенная широким кругозором Лесли частенько говорила мужу – порой с улыбкой, порой без оной, – что, несмотря на семилетнюю разницу в возрасте, их на самом деле отделяли друг от друга целых три поколения.
– Ты отлично знаешь, о чем, – сказала она. – Я помню, как ты однажды уставился на того несчастного молодого человека, с которым у Элеонор завязался роман. Да ребята превратились в сталагмиты, еще и порога не успев переступить!
– Они должны быть мне благодарны, – возразил Стрэнд, испытывая странное удовольствие от этого спора. – Я сразу дал понять, чем может кончиться их дальнейшая совместная жизнь. А ты сама-то помнишь, какой климат царил в твоем доме, когда я там впервые появился?
Лесли хихикнула.
– Полярный, – ответила она. – А знаешь, что мне больше всего тогда в тебе нравилось? То, что ты словно и не обращал на все это внимания. Но с другой стороны, тогда ты был уже достаточно взрослым…
– Это твой отец помешал мне по-настоящему повзрослеть.
– Что ж, – кивнула Лесли, – думаю, тебе это только на пользу пошло.
– Спасибо, дорогая. – Стрэнд отвесил ей шутливый поклон.
– В любом случае, раз Кэролайн решила поиграть с парнем, который представляет собой достойного соперника, так ли уж важно, как он выглядит и чем занимается вне корта?.. К тому же, кажется, я его знаю. Она вас познакомила?
– Парня зовут Стив. Очевидно, дочь решила, что фамилию называть не стоит.
– Стив… Да. Точно, Стив! Он как-то пару раз заходил днем. Очень славный мальчик.
Стрэнд вздохнул.
– Думаю, ты бы изменила мнение о прекрасной и невинной молодежи, если бы тебе, как мне, приходилось воевать с этими чертенятами по пять дней на неделе.
– Попроси, чтобы тебя перевели в более приличную школу, – сказала Лесли. – Я тебе тысячу раз говорила…
– Лучше скажи это Совету по вопросам образования. – Стрэнд взял еще одно печенье. – По их мнению, такого понятия, как приличная школа, просто не существует. К тому же мне нравится принимать вызов. Да каждый дурак может преподавать в Сент-Поле[4 - Имеется в виду колледж Макалестера в городе Сент-Пол, штат Миннесота.] или Экзетере[5 - Знаменитая школа-интернат в городе Экзетер, штат Нью-Джерси, основана в 1781 г.]. – Сам он был вовсе не уверен, что дело обстоит именно так, но голос звучал убедительно.
– Ты позволяешь помыкать собой всем и каждому! – сказала Лесли и гневно тряхнула головой.
Стрэнд снова вздохнул. Ну вот, завела свою песню…
– Знаешь, – буркнул он, – готов поспорить, что жена герцога Веллингтона тоже считала, что он позволяет собой помыкать.
Лесли хихикнула.
– Как только ты начинаешь засыпать меня именами разных исторических личностей, я тут же теряюсь, – призналась она. – А ну, прочь из кухни! Мне надо сосредоточиться на приготовлении обеда.
– Кстати, запах просто божественный!.. Что там у нас?
– Пикката из телятины и пиццайола. Правда, оставь меня в покое. Хочу настроиться на итальянский лад.
Выходя в столовую, Стрэнд обернулся и заметил:
– Надо все же попробовать убедить Джимми, чтоб не врывался в комнаты без стука. Особенно по выходным.
– Он твой сын. Вот и убеди, – ответила Лесли. И жестом показала: вон отсюда!
«Что ж, – подумал Стрэнд, снова усевшись за стол и взяв газету, – одно совершенно ясно: нам с женой всегда есть о чем поговорить».
Он читал, когда в комнату ленивой, разболтанной походкой вошел Джимми. Босиком, в джинсах и майке, на шею спадает волна густых кудрявых черных волос – некое генетическое отступление от семейной традиции, где все поголовно рождались блондинами. Хотя нос у сына, несомненно, был отцовский.
– Привет, папашка. – Джимми плюхнулся в кресло. – Ну что? Совсем тебя тут заклевали?
– Ничего. Пока держусь, – ответил Стрэнд. Джимми был единственным в семье, кто называл его папашкой. Прищурившись, он посмотрел на сына. – А вот ты меня беспокоишь. Ты давно последний раз смотрелся в зеркало, а?
– Я выше этих мелких приступов тщеславия, – отмахнулся Джимми.
– Ты превратился в настоящий скелет. Люди могут подумать, что мы тебя не кормим. Кстати, ты ел что-нибудь сегодня?
– Да я только пару часов назад поднялся… Ничего, воздам должное мамочкиному обеду.
– А во сколько ты лег?
Джимми пожал плечами:
– Какая разница? В четыре, пять… Разве упомнишь?
– Иногда, Джимми, – заметил Стрэнд с оттенком иронии в голосе, – ты все же должен рассказывать старику, чем занимаешься до пяти часов утра.
– Искал новый звук, папашка, – ответил Джимми. – Я или играю, или просто слушаю музыку.
– Насколько мне известно, трансляция концертов из «Карнеги-холла» прекращается задолго до пяти утра.