Лилианна. Судьбе вопреки

– Неправда! – не слишком уверенно проговорила Лилианна.

– Конечно правда. И не такая уж ты полная дура, что бы не догадываться об этом.

– Я никогда не была любовницей короля. Это лишь сделка!

– Что бы ты ни сказала ты никогда уже не сможешь исправить содеянного. Стоя у алтаря ты получила не просто фамилию мужа. Ты носишь одну из древнейших и благороднейших имен этой страны. В течение сотен лет мужчины этой семьи прославляли память о ней в своих подвигах и деяниях, ни единожды их благородные дочери и жены предпочитали бесчестию смерть. Ты же за несколько месяцев втоптала в грязь светлое имя этих людей, осквернила память о них, опозорила древний королевский герб. Если бы я знал что это так кончиться, я бы никогда не пустил тебя на порог своего дома, – сказав это пожилой мужчина отвернулся к окну.

Его плечи были опущены, прямая спина согнута. Он казался таким старым, таким одиноким. Лилианне больше всего на свете хотелось подойти к нему, положить руку на плечо. Девушка не чувствовала к дону Айседору ни обиды ни ненависти, только боль и сожаление. Не осмелившись нарушить молчание, она пошла к двери и тихонько проскользнула в темный коридор. Звуки музыки и женский смех были как насмешка над ее тоскою. Выйдя в общую залу, Лилианна остановилась. Видимо их длительное отсутствие было замечено, так как со всех сторон на нее были устремлены любопытные взгляды. Вот бы сейчас подхватив длинные юбки, убежать прочь из этого дома, этого города, этой страны. Но тут что-то екнуло в сердце девушки. Перед ее глазами пронеслась целая вереница фамильных портретов, вывешенных в галерее гасьенды. Казалось, лица этих гордых мужчин с презрением отворачиваются от нее. Нет, уж! Своих слез она никому больше не покажет. Натянув на лицо дежурную улыбку, девушка стала медленно спускаться по лестнице. Подойдя к первой же группе людей Лилианна с наигранным энтузиазмом втянулась в разговор, благо ей на выручку пришел лорд Эдуард Мортье, герцог де Тревиз, давний поклонник девушки.

Лилианна надолго запомнила этот вечер. Ужин, казалось, длился бесконечно. За первой переменой блюд последовала вторая, третья, пятая, девятая. Слова дона Айседора не выходили из головы. Дорогие вина, шампанское, пунши, сладкие ликеры для дам, крепкая выпивка для мужчин лились рекой. Легкие закуски, горячие блюда, десерты, фрукты сменяли друг друга с неимоверной быстротой. Целая армия слуг сновали по большому залу, обслуживая три десятка привередливых гостей. Жаркий летний вечер не способствовал аппетиту и большинство шедевров французского повара уносили со стола едва попробовав или нетронутыми вовсе. Как хозяйка солона, Лилианна знала, что количество заказанной и приготовленной еды должно быть в два, три раза больше того, что могут съесть гости. Даже редкие деликатесные блюда заказывались с очень большим запасом. Представить, что один из гостей может захотеть, но не успеть что-то попробовать было просто немыслимо. Раньше Лилианне даже в голову не приходила подумать о судьбе оставшейся после званого ужина пищи. Куда она девается? Кто доедает остатки с «барского стола»? Слуги? Но их не так много. Как и куда распределяют остальное, ведь в такую жару уже на следующий день половина будет негодной. Узнав о том сколько сейчас людей голодают и представив худые изможденные лица маленьких детей Лилианна подавилась первым же куском и весь вечер проковырялась вилкой в тарелке. Неужели все эти важные, набивающие живот люди не знают о том, что твориться в их собственной стране? На те деньги, что хозяйка потратила на этот вечер можно было накормить целую деревню. А король? Знает ли он обо всем этом? И волнуют ли его судьба простых людей в этой завоеванной стране, если даже его собственным чиновникам и офицерам нечем платить жалование?

На следующий вечер к Лилианне пожаловал король. Лишь четыре дня назад он вернулся из очередного похода с частью армии в столицу. Его лицо было черно от загара, губы обветрены, глаза запали и покраснели. Сейчас, откинувшись в кресле, он казался старым уставшим от жизни человеком. Последняя партия в шахматы шла вяло. Оба думали о своем. Наконец Лилианна решилась.

– Сир, а это правда что в стране тысячи людей голодают? Вы знаете об этом?

Жозеф, который видимо успел задремать вздрогнул от ее голоса и с изумлением уставился на девушку.

Лилианна стояла у окна, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Король ушел громко хлопнув дверью. Разговора не получилось. Вот и первая ссора. Нет, все таки с ним нельзя идти на пролом. В следующий раз девушка пообещала себе быть умнее. По крайне мере кое-чего она добилась. В кармане платья лежало разрешение на посещение тюрьмы.

Дон Айседор был прав, прошлого не изменишь, однако можно постараться изменить будущее.

Узник

Уже утром донья Сальваро робко стучалась в ворота мадридской тюрьмы. Старинное кирпичное здание навивало ужас. Бумага с подписью короля открыла перед девушкой дверь, однако что делать дальше Лилианна не знала. Она уже полчаса разыскивала коменданта, но ей попадались лишь солдаты или младшие офицеры, которые не могли сказать где он и что ей делать дальше. Постучавшись еще в одну закрытую дверь, Лилианна даже ногой топнула от злости. Что за проклятое место!

– Донна Сальваро!? – вдруг окликнул ее мужчина. – Что за приятный сюрприз! Вернее приятный для меня. Надеюсь у вас все в порядке?

Да уж, что могло быть приятней чем встретить в этом неприятном месте этого малоприятного человека. Жак Пьер Ромен Дени де Кередерн де Тробриан был ставленником Наполеона. Этот морской офицер, служивший под начальством генерала Леклерка и генерала Даву был не слишком любим Жозефом. Не смотря на то, что матерью де Тробриана была знатная испанка, Жак Пьер ненавидел эту страну, в чем не боялся признаваться в свете. Впрочем, для него испанская компания была скорее высылкой из Франции. Этот высокий, без сомнения красивый мужчина, с породистым лицом и роскошными кудрявыми бакенбардами не пропускал ни одной юбки. Но даже заступничества генерала Даву не хватило, что бы охладить гнев Бонапарта, после громкого романа Жак Пьера с сестрой Наполеона Гортензией. Возможно, Лилианна и не стала бы обращать внимание на этого расфуфыренного щеголя, но за последние месяцы Жак Пьер стал оказывать девушке слишком уж явное предпочтение. От его нагловатого, раздевающего взгляда у Лилианы мурашки бежали по спине. Лишь статус фаворитки короля останавливал его от более решительных действий. Вот и сейчас он смотрел на нее как кот на сметану, облизывая тонкие губы. Натянув на лицо улыбку Лилианна пошла к нему. Девушка быстро изложила ему свою просьбу и уже через несколько минут в сопровождении капитана и тюремщика она робко продвигалась по темным коридорам тюрьмы.

Небольшая, застеленная соломой камера, с маленьким окошком, поднятым к потолку, едва освещалась солнечным светом. Лилианна обвела взглядом убогую обстановку: прикрученная к стене деревянная скамья, маленький прибитый к полу столик. Как все это было похоже на ту камеру, в которой когда-то держали саму девушку. Лишь еще не старое коричневое кресло в котором закутавшись в какое-то серое одеяло, неподвижно сидел дон Диего, не вписывалось в общую картину. Пожилой мужчина внимательно наблюдал за девушкой. Ни удивление, ни раздражение, ни радости не отразилось на его лице. Несколько долгих минут они просто смотрели друг на друга.

– Доброе утро, милорд, – наконец произнесла Лилианна.

– Здравствуй.

– Я… я вот принесла кое-чего. И сыр и окорок и… позвольте я где-нибудь разложу? – спросила девушка и не дождавшись ответа стала раскладывать на маленьком столе принесенную с собой провизию, что бы хоть как то успокоить нервы.

Сердце глухо билось в груди, руки не слушались. Льняной платок, в котором был завернут окорок, никак не хотел развязываться. Лилианна понимала как глупо выглядят ее торопливые неуклюжие попытки, но продолжала дергать за углы, еще сильнее затягивая узелок платка. Она так хотела войти сюда с высоко поднятой головой, выглядеть сильной, уверенной в себе взрослой женщиной. Девушка даже отрепетировала речь, которую скажет дону Диего при встрече. Но войдя в камеру, поглядев на этого старого осунувшегося усталого человека, она вдруг снова оробела под его взглядом. Какая там дама? Она просто несмелая девчонка, которая надела кучу глупостей и вконец запуталась. Сев на жесткую кровать Лилианна вдруг закрыла руками лицо и горько разрыдалась. Лишь почувствовав на своем плече теплую, по-прежнему сильную руку, девушка подняла глаза. Впервые в жизни дон Диего смотрел на нее с легкой, грустной улыбкой.

– Не плачь, девочка. Все наладиться.

– Я должна была прийти раньше. Я так виновата!

– Ты никому ничего не должна, тем более мне. Запомни! Вперед не уйти, если постоянно оглядываться назад. Живи сегодняшним днем, предвидя за втрашний.

– Вы знаете, ходя разные слухи обо мне и короле.

– Я обо всем знаю. Но не осуждаю тебя. Ты ненароком попала в круговерть событий тебя не касающихся, в том числе и по моей вине. Однако умудрилась не только выжить, но и преуспеть.

– Я столько сделала ошибок!

– Ну, не ошибается тот, кто ничего не делает.

– Но мне так стыдно за них! – всхлипнула Лилианна.

– То что нас не убивает, делает нас сильней. Ошибки королей приводят к гибели государств, а ты всего лишь маленькая девочка, неожиданно получившая свободу.

– Но дон Айседор…

– Он идеалист. Я смотрю на вещи более здраво.

– Как вы себя чувствуете? – вдруг спросила Лилианна. Ей стало стыдно за свою слабость и слезы.

– Не так уж и плохо.

– Может вам что-то нужно? Я могла бы…

– Не стоит. Я увидел что хотел. Это место не для тебя.

– Но я могла бы помочь!

– Не надо. Друзья достаточно мне помогают. Да и много ли мне надо? – грустно улыбнулся дон Диего, обводя рукой камеру. Повисла пауза. Лилианна снова взяла в руки завернутый в платок окорок и вдруг без труда развязала узел.

– Я помогу вам поесть?

– Я наслажусь трапезой позже, когда ты уйдешь. Это единственное удовольствие, которое у меня осталось.

– Хорошо, – согласилась девушка.

Она встала. Намек был слишком прозрачен. Ей так многое хотелось сказать. Но слова не шли с языка. Пора уходить. Визит стал тяготить их обоих.

– Можно я еще приду? – спросила Лилианна, хотя знала точно, что вряд ли еще раз переступит порог этого места.

– Приходи, – кивнул дон Диего.

Он тоже понимал что просьба, это только дань вежливости. Пожилой мужчина молча смотрел как девушка подходит к двери.

– Дочка! – вдруг с каким-то надрывам окликнул он Лилианну.

От этого короткого слова у девушки екнуло сердце. Она вдруг опрометью кинулась к старику и упав на колени обняла руками его недвижимые ноги.

– Девочка моя, я знаю что не стал тебе ни хорошим отцом, ни мужем, прости уж старика. Не научила меня жизнь красивым словам. У меня ведь никого нет кроме тебя на этом свете. Хотел старый дурак помочь, обеспечить, а вон как вышло!

– Нет, нет я ни о чем не жалею! – отчаянно замотала головой Лилианна.

– И на том спасибо! Ты сейчас хорошо устроена, но грядут перемены. Даже приложив желание и усердие Жозеф не сможет поднять страну. Да и вряд ли кто-то сейчас сможет. Отчаявшаяся, голодная толпа – страшная сила. Как только будет тяжело, бросай все и уезжай в Англию! Обещай мне!

– Хорошо. Но у меня там ничего нет!