Феномен русской культуры Серебряного века. Учебное пособие

5. Ростоцкий Б. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. М.; Л., 1946.

6. Розовский М.Г. К Чехову… М., 2003.

7. Бунин И.А. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1988.

8. Бунин И.А. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1988.

9. Эпштейн М. Debut de siecle, или От пост– к прото-. Манифест нового времени // Знамя. 2001. № 5.

10. Шахназаров К. «Все мы пациенты палаты № 6» // Аргументы и факты. 2009. № 30.

11. Нефедова И.М. Максим Горький. Л., 1979.

12. Орлов В. Гамаюн. Жизнь Александра Блока. М., 1981.

13. Чуковский К.И. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1969.

14. Бальмонт К. Избранное. М., 1997.

15. Прилепин З. «После встречи с Путиным меня на митингах задерживают вежливо» // Комсомольская правда, 20.12.08.

16. Лукьянова И. Корней Чуковский. М., 2007.

17. Бердяев Н. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М., 1991.

18. Толстой Л.Н. Поли. собр. соч.: В 90 т. Т. 26. М., 1936.

19. Лифарь С. Дягилев и с Дягилевым. М., 2005.

20. Ашукин Н., Щербаков Р. Брюсов. М., 2006.

21. Брюсов В. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М., 1975.

22. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. М., 1991.

23. Дягилев и его эпоха. СПб., 2001.

24. Бальмонт К. Избранное. М., 2003.

Глава 2

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ, ПОВЛИЯВШИЕ НА РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

Он их высоких зрелищ зритель…

    Ф.И. Тютчев

К началу XX века Россия активно осваивала новые земли, «прирастала» Сибирью и достигла грандиозных размеров. Динамика роста населения в Российской империи была исключительно велика. По приросту коренных жителей Россия находилась на втором месте после Северо-Американских Соединенных Штатов.

В России мощный экономический подъем. Бурно растут города и соответственно городское население. Развивается тяжелая промышленность, машиностроение, Россия отказывается от импорта металла. Укрепляется отечественная топливная база, по добыче нефти Россия начинает занимать первое место в мире.

Лихорадочно строятся железнодорожные пути: Транссиб, Среднеазиатская железная дорога. В XX век Россия вступила, имея вторую по протяженности (после США) железнодорожную сеть.

Отечественное искусство осторожно присматривается к новому обустройству жизни. Например, в основе пьесы М. Горького «Варвары» (1906) изменения в провинциальных городках с приходом в них железнодорожных путей. Инженер Черкун честно говорит о проектах будущей машинной империи: «Маленькие домики… Это до тоски спокойно… и до отвращения мило… И ужасно хочется растрепать эту идиллию…» (1, с. 250); «Железо – сила, которая разрушит эту глупую, деревянную жизнь» (1, с. 248). Ему вторит в пьесе студент Степан: «Вот построим новую дорогу и разрушим вашу старую жизнь…» (1, с. 248).

При этом в тексте горьковской пьесы четко прослеживается не только контрастный фон «старого» и «нового», но и присутствует мотив разрушения человека при «выстроенных» дорогах: «дороги строят, а идти человеку некуда…» (1, с. 241); «Люди должны быть как железные, если они хотят перестроить жизнь…» (1, с. 248).

О новой «страшной» машинной цивилизации, приводящей силы человека к нулю, писали и другие отечественные авторы, например, А. Куприн и И. Бунин. В повести А.И. Куприна «Молох» (1896) заводское производство ассоциируется с алтарем кровожадного древнего бога Молоха, которому приносили человеческие жертвы. Герой повести инженер Бобров подсчитал, что каждые двое суток работы «пожирают целого человека». Писатель показывает завод – адское чудовище, где, «повинуясь железному закону борьбы за существование», людям необходимо «отдать свои силы, здоровье, ум и энергию за один только шаг вперед промышленного прогресса» (2, с. 126). «Тупая и равнодушная тоска» (2, с. 182) владеет Бобровым, душу его разрушает завод, где «в бесконечной работе кочегаров» чудится «что-то удручающее, нечеловеческое», ему кажется, что людей «какая-то сверхъестественная сила приковала… на всю жизнь к этим разверстым пастям, и они, под страхом ужасной смерти должны были без устали кормить и кормить ненасытное, прожорливое чудовище» (2, с. 166). Для Боброва нет «благодетельного прогресса», а существует только «бешеная скачка» «чудовищных машин» (2, с. 144).

Но цивилизация стремится вперед: усложняется жизнь, мельчают и разоряются дворянские усадьбы, люди тянутся в строящиеся города, развитие машинной техники в стране остановить уже невозможно. Интересно образное сопоставление двух ощущений нового времени в воспоминаниях В. Каверина (1902–1989). С одной стороны, размеренное, чуть сонное псковское детство, с другой стороны, ветер нового – первые полеты летчика, авиатора Сергея Уточкина (1876–1915/1916): «Я читаю „Дворянское гнездо“, букашка ползет вдоль страницы, на которой Лиза в белом платье, со свечой в руке идет по комнатам темного дома… И вдруг в это оцепенение, в расплавленность летнего дня врывается переполох, смятенье, суматоха.

– Летит, летит! – кричали со всех сторон…

Только что неоткуда было ждать чудес… Все перемешалось. Тяжелая громада, состоявшая из двух плоскостей… двигалась степенно, не торопясь и как бы не обращая внимания на расступившееся перед ней небо. Она была похожа на взлетевший геометрический чертеж…» (3, с. 80).

К началу XX века в России количество предприятий возросло почти в полтора раза, объем промышленного производства удвоился. В 1895–1897 гг. министр финансов России СЮ. Витте (1849–1915) провел денежную реформу. Скопленные большие деньги в стране Витте не складывает, а пускает в ход на развитие российских индустриальных проектов. Огромное значение приобрели банки (создан Государственный банк), рубль стал прочной конвертируемой валютой.

В 1896 году состоялись Первая Всероссийская промышленная и художественная выставка в Нижнем Новгороде и традиционная Нижегородская ярмарка (ее устраивали с 1817 года). Об этих мероприятиях сегодня пишут как о легендарных, поскольку выставка и ярмарка продемонстрировали невероятный уровень мощности отечественной промышленности и науки. Председатель ярмарочного комитета, представитель мощной купеческой династии Савва Тимофеевич Морозов (1862–1905) в своей речи подчеркнул, что «богато наделенной русской земле и щедро одаренному русскому народу не пристало быть данниками чужой казны и чужого народа»; что «Россия, благодаря своим естественным богатствам, благодаря редкой выносливости своего рабочего может и должна быть одной из первых по промышленности стран Европы» (4, с. 61).

Ускоренное развитие капитализма стимулировало спрос на высокообразованных специалистов, правительство решает вопрос о повышении уровня грамотности российского населения. По переписи населения 1897 года средний уровень грамотности в России составлял: мужчины – 30 %, женщины – 13,1 %. При этом в буквальном прочтении – один процент российского населения с высшим образованием.

В России начались образовательные реформы: появилось 150 новых учебных заведений, в том числе гимназий, реальных и коммерческих училищ. В 1890-е годы открылось 200 женских гимназий (все тот же В. Каверин ностальгически вспоминает новые женские гимназии в Пскове с их разноцветными форменными платьями – «какая гимназия… такого цвета платье», и то, как гимназисты расшифровывали значок «МЖГ» на беретах девочек: не «Мариинская женская гимназия», а «милая женская головка…» 3, с. 60).

Организованы новые университеты – в Томске, Одессе, появились Высшие женские курсы в Москве, Киеве, в 1878 году – знаменитые Бестужевские курсы в Петербурге.

Еще в начале XIX века в России были организованы бесплатные воскресные школы, в 1890-е годы по инициативе правительства появились и бесплатные воскресно-вечерние школы. Это была важная инициатива в стране в большей степени платного образования, где неимущие слои по-прежнему не имели возможности получить даже образовательный минимум.

Хотя желающих хватало. Для примера – биография выдающегося филолога XX века К.И. Чуковского. Он был изгнан из гимназии и самостоятельно, экстерном решает закончить гимназический общеобразовательный курс. И. Лукьянова о молодости Чуковского пишет: «В шестнадцать лет заставить себя сидеть за скучными учебниками, систематически трудиться, одолевать непонятное, не имея при этом права учиться, без нужных книг, без преподавателей, без консультаций, поперек течения, против всей системы образования, которая выпихивает вон; в одиночку заделывать дыры и прорехи в своей подготовке, составлять для себя план и придерживаться его, при этом еще имея необходимость работать для прокорма, – мало кто был способен на это тогда и едва ли кто способен сейчас» (5, с. 38).

Таким образом, количество гимназий увеличилось, но принимали в них далеко не всех. Плата за обучение не снижалась. Кроме того, ввели процентную квоту на поступление в гимназию для представителей разных социальных слоев. Квота существовала и по «национальному принципу», в частности для евреев: три еврея на сотню христиан в столицах, десять – в черте оседлости.

С высшим образованием вопрос тоже решался в усеченном виде. Александр III (1845–1894) не был сторонником высшего образования для детей не дворянского происхождения. Студенчество из простолюдинов доставляло ему немало хлопот. На отчете о массовой безграмотности в Тобольской губернии император российский начертал: «И слава Богу!»

Именно в правление Александра III в 1887 году министр просвещения Иван Делянов (1818–1897/1898) подготовил указ, вошедший в историю как указ о «кухаркиных детях». При неуклонном соблюдении этого указа «гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и других тому подобных людей». Доступ к последующему высшему образованию для всех перечисленных, таким образом, был закрыт. (Кстати, К.И. Чуковский именно из «кухаркиных детей». Положение усугубляло еще и то, что был он незаконнорожденный сын. Но талант Чуковского сумел пробиться и оформиться на феноменальной почве Серебряного века.)

Николай II (1868–1918) тоже не будет приветствовать «кухаркиных детей» в гимназиях. Философ Ф. Степун (1884–1965) в своих воспоминаниях писал о «напряженности русской духовной жизни» в конце века, о молодежи, буквально «рвущейся к знаниям». А то, как «кухаркины дети» пробивали себе путь к высшему образованию, носило характер подлинного героизма» (37, с. 295)!

С 1899 года в России по политическим причинам началась полоса студенческих волнений и забастовок, на развитие которых отчасти влияла и государственная политика искусственного ограждения определенных слоев населения от университетского образования. Персонаж пьесы М. Горького «Мещане» Петр Бессеменов исключен на два года из Московского университета за участие в студенческих беспорядках. Герой горьковской пьесы так рассказывает о событиях: «Я пришел учиться в университет и учился… Никакого режима, мешавшего мне изучать римское право, я не чувствовал… нет! Я чувствовал режим товарищества… и уступил ему. Вот два года моей жизни вычеркнуто» (1, с. 20). Его отец, мещанин Бессеменов, сильно не одобряющий «режим товарищества», ответит: «Студент есть ученик, а не… распорядитель в жизни. Ежели всякий парень в 20 лет уставщиком порядков захочет быть… тогда все должно прийти в замешательство… и деловому человеку на земле места не будет. Ты научись, будь мастером в твоем деле и тогда – рассуждай. А до поры всякий на твои рассуждения имеет полное право сказать – цыц!» (1, с. 27).

«Цыц!» на государственном уровне привело к тому, что в декабре 1900 года 183 студента за участие в демонстрациях (в том числе и политических) были исключены из Киевского университета и отданы в солдаты. М. Горький в письме В. Брюсову писал: «…отдавать студентов в солдаты – мерзость, наглое преступление против свободы личности, идиотская мера обожравшихся властью прохвостов» (6, с. 153).