Гитлер. Последние десять дней. Рассказ очевидца. 1945

И вот предо мною предстала война абсолютно под иным углом зрения. До этого момента через мои руки проходили карты с нанесенными на них позициями батальонов, полков или – самое большее – дивизий, а теперь я увидел карты, отображающие расположение войск на всем Восточном фронте. Должно быть, Гелен заметил мое легкое смущение, так как дал мне несколько минут собраться с мыслями, прежде чем приступить к объяснению общей фронтовой обстановки. Новым для меня явилось и то, что Гелен, не останавливаясь на расположении германских войск, не касаясь численности личного состава и находящихся в распоряжении ОКБ материальных ресурсов, прямо заговорил о позициях, занимаемых дивизиями русских, об их военно-морских и военно-воздушных силах. Затем он познакомил меня с собственными выводами, сделанными с учетом конфигурации фронтовой линии, характера передвижений советских воинских частей и мест сосредоточения крупных танковых соединений.

На южном участке фронта, действуя против немецкой группы армий «Юг», русские, по словам Гелена, усиливали нажим на Будапешт, двигаясь в северо-западном направлении и приближаясь к границам Австрии. Далее к востоку и северо-востоку, высоко в горах и на северных отрогах Карпат, русские вели бои местного значения с 8-й немецкой общевойсковой, 1-й немецкой танковой и 1-й венгерской армиями, которые занимали выгодные позиции: с тыла их прикрывали крутые склоны карпатского горного хребта. Предвидя ожидавшие их на данном участке трудности, русские сконцентрировали основные силы на 2-м и 3-м Украинских фронтах, где столкнулись с определенными осложнениями.

Затем Гелен перешел к положению дел на рубеже между Карпатами и Варшавой. В ходе мощного наступления, которое позволило русским пройти от Могилева через Минск и Брест-Литовск до стен Варшавы и которое закончилось для Германии еще более крупной катастрофой, чем Сталинградская битва, противник сумел захватить и прочно удерживает на западном берегу Вислы три плацдарма.

Именно этим плацдармам, расположенным в районе городов Варка, Пулавы и Баранува, в 60-200 километрах к югу от Варшавы, уделил особое внимание Гелен. Затем он подчеркнул, что действия 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов вышли далеко за рамки обычного тактического маневра и приобрели размах генерального сражения; коснулся Гелен и ситуации на других участках Восточного фронта и, заметив некоторую мою растерянность от услышанного, добавил:

– Боюсь, что именно так развиваются сейчас события.

С окончанием моего первого урока лейтенант Вессель, ведающий у Гелена вопросами комплектования кадров, представил меня новым коллегам и показал мне сектор Восточного фронта, за который мне предстояло отвечать. Речь шла об отрезке между Карпатами и местом впадения реки Нарев в Вислу, где русские захватили три плацдарма у городов Варка, Пулавы и Баранува. В данной полосе наступления противника оборону держала группа армий «Центр» в составе 9-й и 17-й общевойсковых и 4-й танковой армий.

Увиденное и услышанное мною в этот день на главном командном пункте сухопутных войск не давало мне уснуть почти до самого рассвета. За все годы на фронте я никогда не терял присутствия духа, всегда знал, как мне поступить и что делать в самой, казалось, безвыходной ситуации, ибо в ожесточенной схватке все мое внимание, вся энергия неизменно концентрировались на одном: как одолеть врага и не погибнуть самому. Но нынешнее мое положение выглядело иначе: я больше не являлся непосредственным и активным участником событий, а был всего лишь пассивным наблюдателем. И было очень и очень непросто освоиться в этой новой для меня ситуации, недаром мне пришлось пережить приступ глубочайшей, но, к счастью, кратковременной депрессии. В течение нескольких последующих дней – до официального утверждения меня в должности – я присутствовал на внутренних совещаниях, слушал доклады об обстановке на фронтах и знакомился с моими новыми служебными обязанностями. Гелен еще раз пригласил меня к себе и, беседуя со мной, подробно обрисовал потенциальную ударную мощь русских, скрупулезно перечислил имеющиеся в нашем распоряжении вооруженные формирования и материальные ресурсы. При этом он опять остановился на важном значении трех упомянутых ранее плацдармов русских на Висле, предсказывая, что судьба всего Восточного фронта непременно решится именно на этих стратегических участках в ходе зимней кампании. По полученным его ведомством сведениям, русские, захватив плацдармы, не теряли времени даром; они немедленно перебросили сюда солидные подкрепления и создали прочную оборону. Все наши попытки ликвидировать плацдармы потерпели неудачу главным образом потому, что действовали мы недостаточно настойчиво и слишком малыми силами. Русские даже успели после месяцев летнего наступления несколько улучшить свои позиции в отдельных местах и расширить территории плацдармов.

В июне союзные войска высадились в Нормандии, и в развернувшихся там сражениях германские войска понесли серьезные потери; это вынудило Верховное командование вермахта перебросить на вновь открывшийся театр военных действий дополнительные воинские части, в первую очередь элитные танковые дивизии. Постоянные требования Сталина относительно открытия второго фронта заставляли немецкое командование держать во Франции значительные силы, которых как раз и не хватило, чтобы отбросить русских за Вислу и создать на этой реке непреодолимый заградительный вал.

Впечатляющее и темпераментное описание Геленом сложившейся ситуации на Восточном фронте отражало глубину переживаемого им, начальником военно-разведывательного и аналитического управления, внутреннего конфликта, быть может даже трагедии. Он день за днем всю свою энергию без остатка отдавал разведывательной работе против русских, хотя хорошо знал о пренебрежительном и недоверчивом отношении Гитлера к его информации и о нежелании прислушиваться к выводам и рекомендациям руководимого им ведомства. Гелен вовсе не принадлежал к преданным сторонникам Гитлера, скорее наоборот, но, как солдат, он исполнял свой долг и, не жалея ни сил, ни времени, организовывал разведывательные мероприятия против русских.

Повседневная работа управлений Генерального штаба регулировалась порядком проведения совещаний в ставке Гитлера, на которых представители всех трех родов войск докладывали фюреру об обстановке в зоне их внимания. За сухопутные войска докладывал обыкновенно генерал Гудериан. Готовясь к выступлению у Гитлера, он проводил с соответствующими работниками Генерального штаба свое собственное совещание, на котором получал самую свежую информацию о последних событиях на фронтах. Это позволяло ему не только эффективно руководить подведомственными департаментами, но и компетентно высказывать Гитлеру хорошо обоснованные предложения. В то утро, о котором пойдет речь, совещание у фюрера было назначено на 11 часов, а потому у Гелена мы собрались уже в 10. Чтобы успеть со своими выкладками, на работу мы явились ровно в 7 часов. Нужно было просмотреть отчеты штаба группы армий «Центр» о действиях противоборствующих сторон в течение прошедшей ночи, нанести на карты последние сведения о расположении и передвижении частей Красной армии и иные важные детали. Кроме того, пришлось проконсультироваться с некоторыми отделами военно-воздушных сил и получить нужную информацию в других военных и гражданских организациях и учреждениях.

На фронте разведывательную информацию добывали различными способами: засылали в тыл противника небольшие группы специально подготовленных бойцов, организовывали разведку боем, даже прислушивались к характерным шумам в полосе действия противника, стараясь определить их происхождение. Кроме того, обстоятельно допрашивались военнопленные и перебежчики, проводились беседы с гражданскими лицами, контролировались радиопередачи и телефонные переговоры противника, напрямую или путем параллельного включения; специальными самолетами забрасывались в глубокий вражеский тыл агенты из дивизии «Бранденбург» или специальных центров обучения для выполнения особых заданий, однако возвращаться им приходилось уже пешком через линию фронта. По разным каналам поступали также сведения о перевозках по железной дороге живой силы и техники и о выпуске военной продукции промышленными предприятиями. Фронтовая авиация снабжала нас аэрофотосъемками передовой линии обороны русских и непосредственно примыкающей к ней территории; эти фотографии фиксировали маршруты передвижения и места сосредоточения воинских частей противника, мосты и дороги, существующие и находящиеся в стадии строительства, аэродромы, стационарные и полевые, артиллерийские позиции и множество других полезных вещей. Все эти разрозненные детали сложной и красочной головоломки мы должны были собрать вместе, вставляя кусочек за кусочком, чтобы получилась стройная и ясная картина реальной обстановки на текущий момент. На основании получаемой таким образом информации управлению Гелена всегда удавалось заблаговременно узнавать и загодя предупреждать руководящие органы вермахта и государства о готовящейся мало-мальски крупной операции русских.

Гитлер, однако, постоянно и упорно отрицал надежность подобных методов сбора сведений, хотя в большинстве случаев с заключениями Гелена соглашались высокопоставленные и заслуженные военные, прошедшие отличную подготовку на курсах Генерального штаба и прекрасно сознающие, что без хорошо налаженной разведки успешно вести войну невозможно. Гитлер мнил себя великим стратегом, и первоначальные легкие успехи позволили ему укрепить веру в собственную полководческую гениальность. Он никак не мог смириться с мыслью, что какие-то обстоятельства в силах повлиять на его непревзойденное дарование руководить масштабными военными кампаниями. В этом крылась одна из причин наших серьезных неудач на фронтах и сокрушительного поражения на востоке.

В периоды стремительных наступлений русских на долю управления Гелена выпадало особенно много работы. Кроме утреннего, проводилось еще вечернее совещание, и мы постоянно были готовы в любой момент представить требуемую информацию. А это означало, что нам приходилось трудиться вплоть до позднего вечера. Но и после этого всегда нужно было срочно что-то доделать, а потому нередко раннее утро заставало меня за письменным столом.

Я полностью зависел от телефона, и если в период крупного наступления телефонная линия оказывалась перегруженной, заблокированной или разрушенной, то ситуация становилась критической, особенно в дневное время. Фронтовые части обычно находились в непрерывном движении и зачастую не имели времени подготовить и переслать очередные отчеты, и мне волей-неволей приходилось выискивать иные, альтернативные источники информации. Меньше возникало трудностей ночью. Мы, как правило, не очень полагались на сухие доклады лишь с перечислением голых цифр и фактов, которые почему-либо не вызвали доверия. В подобных случаях мы обычно стремились проверить информацию путем личных бесед по телефону и, получив более полную картину происходящего на фронте, лучше подготовиться к утреннему совещанию у фюрера.