Тень Сохатого

– Прежде всего, я хочу сказать, что не верю в вину Антона Ласточкина и считаю это дело целиком и полностью сфабрикованным, – грубовато изрек журналист.

Сказав это, Попов снова внимательно уставился на Турецкого, оценивая эффект, произведенный только что произнесенными словами. Но лицо Александра Борисовича было абсолютно непроницаемо. Поэтому Попову ничего не оставалось, как продолжить:

– Дело крутится вокруг акций фирмы «Недра». Десять лет назад ЗАО «Берег» на конкурсной основе приобрело двадцать процентов этих акций. А «Берег» в то время контролировался банком «Город», которым руководил Антон Ласточкин. Впрочем, зачем я вам это рассказываю? Вы ведь в курсе, да?

– Как сказать, – сказал Турецкий, достал из пачки сигарету и вставил ее в рот. – Что-то я знаю, что-то – нет. Рассказывайте все по порядку, так вам и самому будет удобнее.

– Хорошо, – согласился Попов, подождал, пока Турецкий прикурит, и продолжил: – Одним из условий договора являлось то, что победитель конкурса должен был взять на себя определенные обязательства. А именно – выполнить заведомо нереальную инвестиционную программу. Дело в том, что стоимость приобретенных «Берегом» акций составляет что-то около двухсот двадцати пяти тысяч долларов. А инвестировать в ОАО «Недра» следовало двести восемьдесят миллионов долларов. В частности, фирма «Берег» должна была погасить задолженность фирмы «Недра» перед энергетиками, построить в Мурманске Дом малютки, пивной завод и другие социально значимые объекты.

– Да уж, значимые, – хмыкнул Турецкий. – Особенно пивной завод.

– Мурманская областная прокуратура, – продолжил Попов, – тут же подала в арбитражный суд иск о признании конкурса недействительным. Судебная тяжба длилась два года. За это время фирма «Берег» успела частично выполнить свои обязательства по инвестированию – примерно на сумму одиннадцать миллионов долларов.

Несмотря на это, в Фонде федерального имущества вдруг решили, что «Берег» не справляется со своими обязательствами, и подали иск о возврате акций.

– Те самые двадцать процентов?

– Да. Стоимостью двести двадцать пять тысяч долларов. Но к тому времени хозяева «Берега» не могли этого сделать, поскольку акции уже были перепроданы. К тому же они были не согласны с решением Фонда федерального имущества. Они ведь уже инвестировали в «Недра» одиннадцать миллионов долларов и не собирались списывать эти деньги со счетов. Их можно понять, правда?

– Ну, разумеется, – кивнул Турецкий. – Моя жена лишнего червонца со счетов не спишет, не то что миллионы долларов. Продолжайте.

Попов продолжил:

– Два года назад Фонд изменил свои требования и попросил взыскать с «Берега» вместо перепроданных акций пятьсот миллиардов рублей. В зачет убытков. «Берег» не стал спорить, и в конце две тысячи второго года эта сумма была перечислена на счет Фонда.

– Какую роль во всем этом играл Антон Ласточкин? – спросил Турецкий.

Попов пожал плечами:

– Сейчас это трудно сказать. Но лично я уверен, что к «хищениям» акций он отношения не имел. – В кармане у журналиста запиликал телефон. – Простите, – сказал Попов, достал трубку и приложил ее к уху. – Слушаю… Да… Нет… Что?.. Ну, почему же, я готов… А попозже нельзя?.. Хорошо, я подъеду.

Журналист убрал телефон в карман, посмотрел на Турецкого и сказал извиняющимся голосом:

– Александр Борисович, простите, но мне нужно идти.

– Это настолько обязательно? – поднял брови Турецкий.

Попов вздохнул:

– Увы. Срочное дело. Я и сам не ожидал.

Журналист бросил на стол деньги за кофе, встал и протянул руку Турецкому:

– У меня есть ваш телефон. Постараюсь позвонить вам сегодня вечером. Еще раз простите за то, что отнял у вас время.

– Ничего, переживу.

Турецкий пожал журналисту руку, тот еще раз извинился и ушел.

Александр Борисович отхлебнул кофе и достал еще одну сигарету. Встреча с журналистом не принесла желаемых результатов. Впрочем, Турецкий понял, что ничего нового Попов сообщить ему не сможет. Стандартный набор фактов, который можно прочесть в любом журнале, не говоря уже о материалах дела Ласточкина, которые Александр Борисович успел просмотреть.

Еще раз ознакомившись с этими материалами сегодня утром, Турецкий пришел к выводу, что здесь налицо гражданско-правовой конфликт, подлежащий разрешению со стороны арбитражного суда. Отсюда можно было сделать вывод, что дело против Ласточкина было возбуждено безосновательно и по «заказу». Но Александр Борисович никогда не спешил с выводами.

Размышляя, Турецкий докурил сигарету, выплеснул в рот остатки остывшего кофе, и к тому моменту, когда подошел официант со счетом, в его голове уже созрел план дальнейших действий.

5. Депутатский запрос

Олег Иванович Юркин, тот самый депутат Госдумы, который послал депутатский запрос относительно «криминальной» деятельности бизнесмена Боровского, а позже и Ласточкина, сидел перед Турецким и неприязненно поблескивал глазами из-под насупленных бровей. Он был весь какой-то всклокоченный и нахохленный, этот Юркин. Всклокоченные седоватые волосы, встопорщенный пиджак, явно не подогнанный по фигуре, даже косматые брови и те грозно топорщились в разные стороны, как крылья лохматой птицы. Да и кабинет у него был какой-то неуютный. Слишком функциональный, что ли. Ни тебе картинки на стене (кроме портрета любимого президента), ни фотографии жены и детей на столе – ничего такого.

Турецкий заговорил с ним предельно вежливым и мягким тоном:

– Скажите, Олег Иванович, вы послали этот депутатский запрос по своей инициативе?

Юркин фыркнул:

– Что это за вопрос такой? Ну, конечно, по своей! По чьей же еще? – Он хищно прищурился на Турецкого. – А что вы вообще имеете в виду?

Турецкий вежливо улыбнулся:

– Олег Иванович, не стоит принимать мои вопросы в штыки. Мы с вами просто разговариваем.

Юркин грозно нахмурил брови:

– Вот именно. Но я хочу знать, что вы имели в виду, когда задавали этот вопрос?

– Что я имел в виду? – Турецкий задумчиво потеребил пальцами плохо выбритый подбородок. – Ничего особенного. Просто я подумал, вдруг вам кто-нибудь позвонил и попросил это сделать? Всякое ведь бывает в жизни. Допустим, идея у вас созрела давно, но не было… как бы это сказать… толчка извне. Знаете, как у художников и поэтов? Замысел они вынашивают годами, а потом р-раз – сели и написали гениальную вещь.

– Какой еще толчок? – скрипуче и подозрительно вопросил Юркин. – На что это вы намекаете? Не было никакого толчка! Я просто выполнил свой депутатский долг, вот и все. И нечего разводить здесь инсинуации!

Турецкий вздохнул.

– Хорошо, – сказал он, – я понял. Значит, запрос вы написали просто по вдохновению. Решили – и написали. Так?

Юркин кивнул:

– Так. Если называть «вдохновением» долг перед своим народом.

– Но почему вдруг вы решили выполнить свой долг именно таким образом?

– Как это почему?! – вновь взвился депутат. – Неужели такие вещи нуждаются в объяснении? Депутат – это выразитель чаяний народа. Когда одни жируют и воруют, а другие прозябают в нищете – разве это справедливо? – Юркин яростно усмехнулся и покачал головой: – Нет! Люди вправе знать, куда и на что тратятся богатства их земли. А значит, и их собственные богатства. – Он подозрительно прищурился на Турецкого: – А сами-то вы что, с этим не согласны, так я понимаю?

– Ну почему же, – пожал плечами Александр Борисович. – В принципе, вы абсолютно верно рассуждаете. Вот только…

– Что?

И тут в лице Турецкого произошла разительная перемена. Оно слегка вытянулось, осунулось и стало сухим и строгим, как у школьного учителя. Его серые глаза сверкнули холодным блеском. Турецкий прищурился, резко подался вперед и сказал голосом веским и ледяным, как у прокурора, обличающего преступника:

– А то, уважаемый Олег Иванович, что ни черта у вас не сходится. Ясно вам? Не схо-дит-ся.