Тень Сохатого

3. Изюм из булочек

Арест бизнесмена Ласточкина насторожил Александра Борисовича Турецкого. Его не покидало ощущение, что вся эта история, лихо закрученная прокуратурой и активно раздуваемая прессой, шита белыми нитками. Этим он и поделился с женой за ужином.

Ужинали они в маленьком китайском ресторанчике, который открылся неподалеку от их дома и куда жена Ирина любила захаживать – иногда просто для того, чтобы выпить чашку зеленого чаю.

– Ты посмотри, какой здесь колоритный зал! – восхищенно говорила она мужу, оглядывая многочисленные ширмочки и огромные веера, развешанные по стенам. – Такое чувство, как будто мы за тысячу километров от дома. А дом-то – вон он, совсем рядом!

В ответ Александр Борисович скептически пожимал плечами. Он не разделял восторгов жены. Он предпочитал ужинать дома. Борщ, пельмени, жареная курочка, котлеты и макароны с подливкой – простая домашняя кухня нравилась «важняку» гораздо больше здешней экзотики.

– Ни за что на свете не стану есть еду, которая называется «сычуанской», – сердито отзывался он. – Меня от одного названия мутит.

– Между прочим, твои любимые пельмени были изобретены в Китае, – информировала Ирина своего строптивого мужа. – И они есть в меню.

К третьему посещению ресторанчика Турецкий вполне смирился с неаппетитными названиями блюд. Даже глупая улыбка на круглом лице официантки-казашки, изо всех сил изображающей китаянку, перестала его раздражать. Ирина Генриховна одержала очередную победу над мужем и в глубине души торжествовала.

За совместными ужинами Турецкий часто делился с Ириной своими мыслями и соображениями относительно дела, которое он в данный момент вел. Так было и на этот раз. Ирину скепсис мужа не удивлял. Она давно привыкла к тому, что Турецкий ничего не принимает на веру, не имея веских доказательств или хотя бы гипотез, имеющих «правдоподобный вид» (как выражался сам Александр Борисович). В шумихе, поднявшейся вокруг компании «Юпитер», возглавляемой Боровским, ему виделся чей-то злой умысел.

– Пойми, дорогая, в нашем деле случайностей почти не бывает, – сказал Турецкий, запив свинину с ананасами китайским пивом и поморщившись. – Конечно, случается, что одно дело тянет за собой другое. Но здесь не тот случай.

– Почему ты так в этом уверен? – поинтересовалась Ирина.

Турецкий пожал плечами:

– Ну, во-первых, интуиция.

– О, простите, мистер Холмс! – шутливо воскликнула Ирина. – Продолжайте, пожалуйста.

– А во-вторых, я знаком с материалами дела Боровского. Конечно, кое-что там есть, но… – Он вновь пожал плечами. – Все это похоже на изюм из булочек.

– Из каких булочек? – не поняла Ирина.

– Ну вот смотри. Допустим, тебе понадобился изюм, чтобы положить его в плов, так?

– Так.

– А под рукой у тебя этого изюма нет. Зато есть целая куча булочек с изюмом. Что ты будешь делать?

Ирина усмехнулась:

– Ну, по крайней мере, не стану ковырять булочки, чтобы достать из них изюм.

Турецкий кивнул:

– Вот именно. А тут такое ощущение, что перелопатили гору булочек, в надежде достать хоть что-нибудь. А когда хочешь достать хоть что-нибудь, ты это «что-нибудь» обязательно наковыряешь.

– Даже если булочки без изюма? – усомнилась Ирина.

Турецкий отпил пива, снова поморщился и ответил:

– В этом случае изюм можно заранее туда запихать. А потом «найти». Время от времени такое случается. И не делай таких изумленных глаз.

Ирина Генриховна и впрямь насмешливо выпучила глаза, изображая изумление. Но Турецкий, судя по его озабоченному виду, не настроен был шутить, поэтому Ирина ответила серьезно:

– Что ж, тебе виднее. Ты можешь наблюдать эту чехарду изнутри, а я знаю только то, что говорят по телевизору. А что, ты и в самом деле, думаешь, что Ласточкина арестовали, чтобы прижать Боровского?

– Не знаю, золотце, не знаю. Я не занимаюсь делом Ласточкина. А что касается Боровского… тут тоже все покрыто туманом и мраком. Сам он упорно отмалчивается. Как будто нарочно роет себе могилу.

– Или боится, что по неосторожности может сказать что-то такое, что принесет вред не только ему, но и его близким людям, – заметила Ирина. – Впрочем, это мое субъективное женское мнение. Тебе на него конечно же наплевать.

– Ну почему же, – возразил Александр Борисович. – Женщины тоже иногда бывают правы. Особенно ты. – Он с любовью посмотрел на жену и, улыбнувшись, добавил: – Ты у меня удивительно проницательная женушка!

– С кем поведешься, от того и наберешься, – парировала Ирина.

Турецкий вновь улыбнулся и сказал:

– Спасибо.

– За что? – подняла брови Ирина.

– Не так уж часто ты говоришь мне комплименты.

– Не так уж часто ты на них напрашиваешься, – с прежней иронией ответила Ирина. – Ты собираешься вникать в детали дела Ласточкина?

Турецкий задумался, покручивая на столе высокий стакан с недопитым пивом. Ирина смотрела на него внимательно и уважительно (она знала, что мужу нравится, когда она так на него смотрит, и изредка баловала его этим взглядом). Наконец он ответил:

– Дело ведет Гафуров. Если честно, мне этот парень не по душе…

– Да, ты что-то о нем рассказывал, – кивнула Ирина.

– Обращаться к нему за помощью… – Турецкий дернул плечом.

– Бесполезно? – спросила Ирина.

– Не то чтобы бесполезно, но малоинформативно. Это довольно скользкий тип. И скользит он, как правило, в том направлении, в каком ему укажет Казанский.

Ирина задумчиво наморщила лоб:

– Ты говорил, но я забыла – это какой-то ваш начальник?

– «Какой-то», – шутливо передразнил Турецкий. – Казанский – это начальник Следственного управления Генпрокуратуры. А Гафуров из тех, кому карьера дороже истины, поэтому он легко повернется туда, куда подует ветер.

Ирина деловито кивнула:

– Ага, ясно. И что ты намерен делать?

– Хочу поговорить с журналистами, – сказал Турецкий. – По части добывания информации они настоящие доки. Помнишь Семена Комарова?

– Того самого? Журналиста?