Смерть приходит в Пемберли. Невинная кровь

– А как скоро за ним последовал мистер Уикхем?

– Не прошло и двух секунд. Я уж говорил, сэр, что миссис Уикхем вцепилась в него и пыталась остановить, а потом долго кричала вслед. Но он не вернулся, и когда она услышала выстрелы, то приказала мне как можно скорее ехать в Пемберли. Всю дорогу, сэр, она истошно вопила, повторяя, что всех нас убьют.

– Жди нас здесь, – велел Дарси, – и не отходи от коляски. – И обратился к Элвестону: – Нам лучше взять с собой носилки. Конечно, это будет выглядеть глупо, если ничего не случилось и они просто заблудились, но стрельба настораживает.

Элвестон отвязал и спустил вниз носилки.

– Еще глупее, если мы сами заблудимся, – сказал он. – Однако полагаю, вы знаете этот лес, сэр.

– Надеюсь, достаточно хорошо, чтобы найти дорогу домой, – ответил Дарси.

С носилками нелегко продираться сквозь заросли, и после недолгих переговоров Элвестон скатал и взвалил их себе на плечи, и они углубились в лес.

Пратт ничего не ответил на приказ Дарси никуда не отлучаться, но он явно боялся остаться в одиночестве; его страх передался лошадям, чьи нервные переступания с ноги на ногу и ржание показались Дарси подходящим звуковым сопровождением предприятия, которое стало казаться ему неразумным. Мужчины шли друг за другом, прокладывая путь сквозь почти непроходимый кустарник; полковник возглавлял процессию, осторожно помахивая фонарем из стороны в сторону и замирая всякий раз, когда ему мерещились недавние следы, а Элвестон с трудом протискивал ручки носилок под вислыми ветвями деревьев. Пройдя несколько шагов, они всякий раз останавливались, кричали, но никто не отзывался. Притихший ветер внезапно совсем замолк, и в тишине стало казаться, что тайная жизнь леса замерла из-за их незваного вторжения.

Поначалу по надломленным и свисающим веткам кустарника и нескольким вмятинам, которые можно было принять за отпечатки ног, у группы появилась надежда, что они на правильном пути, но уже через несколько минут деревья и кустарник поредели, на крики никто не отвечал, и мужчины остановились, чтобы уяснить, как действовать дальше. До этого момента, чтобы никто не потерялся, они не отходили друг от друга больше чем на несколько шагов и направлялись на запад. Теперь было решено вернуться к коляске, двигаясь на восток по направлению к Пемберли. Понятно, что трем людям невозможно исследовать такое большое лесное пространство, и если смена направления не принесет результата, они постановили вернуться домой и в случае невозвращения до рассвета Уикхема и Денни собрать всех слуг и прибегнуть к помощи полиции, чтобы организовать более тщательные поиски.

Все трое с трудом потащились дальше, но вскоре в зарослях обнаружился просвет – перед ними предстала залитая лунным светом поляна в окружении стройных серебристых берез. С новыми силами они рванулись вперед – к свободе и свету, сокрушая кустарник и радуясь возможности выбраться из его цепких пут. Здесь не было балдахина из свисающих ветвей, и лунный свет, окрашивая серебром тонкие стволы, создавал прекрасную картину, больше похожую на сон.

И вот они на поляне. Медленно, почти в благоговейном страхе пройдя между двумя стройными деревьями, они словно вросли в землю, потеряв от ужаса дар речи. Перед ними разительным контрастом к нежному, мягкому свету открылась резко проступившая жестокая картина смерти. Все молчали. Потом осторожно двинулись разом вперед, держа высоко фонари. Они высветили ярко-красный цвет офицерского мундира и обращенное к ним наводящее ужас окровавленное лицо и неподвижный взгляд.

Капитан Денни лежал на спине, его правый глаз был залит кровью, а невидящий взгляд левого был обращен к далекой луне. Уикхем с окровавленными руками стоял перед ним на коленях, его забрызганное кровью лицо казалось маской. Хриплым, гортанным голосом он, однако, довольно отчетливо произнес:

– Он мертв! Боже, Денни мертв! Мой друг, мой единственный друг, и я убил его! Я его убил! Это моя вина.

Никто еще не успел ничего сказать, как Уикхем подался вперед и со страшными рыданиями, рвущимися из горла, упал на труп; два окровавленных лица почти соприкасались.

Полковник склонился к Уикхему и тут же выпрямился.

– Мертвецки пьян, – сказал он.

– А Денни? – спросил Дарси.

– Мертв. Нет, лучше его не трогай. Я могу по одному виду определить смерть. Положим тело на носилки, я помогу нести. А вы, Элвестон, как самый сильный из нас, могли бы довести Уикхема до коляски?

– Думаю, да, сэр. Он не очень тяжелый.

Дарси и полковник молча подняли тело Денни и опустили на брезентовые носилки. Затем полковник помог Элвестону поставить Уикхема на ноги. Тот покачивался, но не сопротивлялся. Захлебывающиеся рыдания распространяли в чистом воздухе мерзкий алкогольный перегар. Элвестон был выше ростом и, закинув правую руку Уикхема на свое плечо, поддерживал виснущую ношу и кое-как тащил на себе.

Полковник снова нагнулся и тут же выпрямился, держа в руке пистолет. Понюхав дуло, он сказал:

– Возможно, стреляли из этого оружия.

Полковник и Дарси взялись за ручки носилок и с трудом их подняли. Скорбная процессия пустилась в горестный обратный путь. Носилки несли впереди, а за ними в нескольких шагах Элвестон почти волок Уикхема. Они шли по своим же следам – здесь трудностей не возникло, однако возвращение было медленным и тягостным. Держась за задние ручки носилок, Дарси шагал за полковником, пребывая в убийственном настроении: самые разные страхи и тревоги теснились в его сознании, мешая трезво мыслить. Он никогда не позволял себе задумываться, насколько близки были Элизабет и Уикхем в дни их дружбы в Лонгборне, но сейчас его охватили ревнивые подозрения, хотя он и понимал, насколько они неосновательны и постыдны. В какой-то ужасный момент он захотел, чтобы тяжелый груз на носилках был трупом Уикхема, и сознание того, что – пусть и на секунду – он пожелал смерти своему врагу, испугало Дарси.

Пратт испытал явное облегчение при их приближении, но, увидев носилки, задрожал от страха и только после грозного оклика полковника занялся лошадьми, которые заволновались, почуяв кровь. Дарси и полковник опустили носилки на землю, и Дарси, достав из коляски одеяло, накрыл тело Денни. Присмиревший на время в лесу Уикхем теперь вдруг взбунтовался, и только с помощью полковника Элвестону удалось запихнуть его в коляску и самому сесть рядом. Полковник и Дарси вновь взялись за носилки, и, когда поднимали тело, натруженные плечи заныли. Пратт наконец успокоил лошадей, и Дарси с полковником молча, испытывая огромную физическую и душевную усталость, двинулись вслед за коляской в сторону такого далекого Пемберли.

3

Как только немного успокоившуюся Лидию уговорили лечь в постель, Джейн решила, что может доверить ее заботам Белтон, и присоединилась к Элизабет. Вместе они поспешили к парадному входу, откуда следили за отъездом поисковой группы. Туда еще до них пришли Бингли, миссис Рейнолдс и Стаутон, и они впятером вглядывались в темноту, пока коляска не скрылась из виду, некоторое время еще мигая двумя далекими колеблющимися огоньками. Стаутон стал запирать и закрывать на засов дверь.

– До приезда доктора Мерфи я посижу у миссис Уикхем, мадам, – предложила миссис Рейнолдс. – Думаю, он даст ей успокоительное, от которого она заснет. А вам с миссис Бингли советую вернуться в музыкальный салон, там зажжен камин, и вам будет удобно. Стаутон подежурит у дверей и сразу даст знать, как только появится экипаж. Если они встретят по дороге мистера Уикхема и капитана Денни, то им тоже найдется место в коляске, хотя придется немного потесниться. Джентльменам, думаю, стоит после возвращения съесть чего-нибудь горячего, однако не уверена, что мистер Уикхем и капитан Денни захотят остаться. Когда мистер Уикхем узнает, что его жена в безопасности, он вместе с другом захочет продолжить путешествие. Пратт ведь сказал, что они направляются в «Кингз-Армс» в Ламтоне.

Последнее Элизабет было особенно приятно слышать, и она даже подумала, не сознательно ли миссис Рейнолдс ее обнадежила. Ее грызла мысль, что Уикхем или капитан Денни могли сломать или вывихнуть лодыжку, продираясь сквозь заросли, и тогда их придется приютить, пусть и на одну ночь. Муж никогда не откажется предоставить ночлег пострадавшему, но его будет мучить сознание, что Уикхем ночует в Пемберли, и она боялась думать, к чему это может привести.

– Я прослежу, мадам, чтобы все слуги, занятые подготовкой к балу, легли спать. Если Белтон нужна, она будет рада и ночь просидеть, Бидуэлл тоже еще работает, но он умеет держать язык за зубами. Никто не должен знать до утра о ночных приключениях, да и тогда только самое необходимое.

Они уже ступили на лестницу, когда Стаутон объявил, что возвращается посланный за доктором Мерфи экипаж, и Элизабет задержалась в холле, чтобы встретить врача и рассказать о случившемся. Доктора Мерфи в доме всегда ожидал теплый прием. Этот средних лет вдовец, потерявший молодую жену, оставившую ему изрядное состояние, мог позволить себе разъезжать в экипаже, однако предпочитал объезжать пациентов верхом. Его часто можно было видеть на дорогах и тропах Ламтона и Пемберли с прикрепленным к седлу массивным кожаным саквояжем. Годы, проведенные в седле в любую погоду, огрубили его черты, и хотя его нельзя было назвать красивым, но открытое и умное лицо в сочетании с твердостью и доброжелательностью очень подходило сельскому врачу и, казалось, было предназначено ему самой природой. Его врачебная философия заключалась в том, что человеческий организм обладает естественной тенденцией к самоисцелению, если пациенты и врачи не мешают этому, но, понимая, что человеческая натура не может обходиться без таблеток и микстур, он сам изготавливал лекарства, в целебное действие которых пациенты безоглядно верили. Он рано понял, что родственники больных чувствуют себя значительно лучше, если заняты уходом за ними, и изобретал такие снадобья, эффективность которых состояла в прямой зависимости от времени их приготовления. Теперешнюю пациентку он хорошо знал, ведь миссис Бингли вызывала его всякий раз, как у ее мужа, детей, гостей или слуг были хотя бы легкие признаки недомогания, и он стал другом семьи. Все испытали большое облегчение, когда он приехал: Лидия встретила доктора новым всплеском скорбных причитаний, но быстро успокоилась, как только он подошел к ее постели.

Теперь Элизабет и Джейн могли расположиться в музыкальном салоне, где из окон хорошо просматривалась дорога в лес, и оттуда следить за событиями. Они хотели отдохнуть на диване, но поминутно то одна, то другая вставала, подходила к окну или расхаживала по комнате. Элизабет знала, что они обе делают в уме одни и те же подсчеты, и наконец Джейн облекла их в слова:

– Дорогая Элизабет, нельзя ждать их обратно слишком скоро. Предположим, Пратту потребуется пятнадцать минут, чтобы найти то место, где капитан Денни и Уикхем вошли в лес. Еще пятнадцать минут или более того уйдут на поиски заблудившихся джентльменов, потом какое-то время – на путь к экипажу и возвращение домой. И нужно помнить, что кто-то должен зайти в Лесной коттедж и убедиться, что с миссис Бидуэлл и Луизой все в порядке. Да мало ли что еще может их задержать! Нужно проявить терпение. Я подсчитала, что до их возвращения может пройти час. И есть вероятность того, что Уикхем и капитан Денни выйдут на дорогу и решат вернуться в гостиницу.

– Вряд ли они так поступят, – возразила Элизабет. – Слишком далеко идти, и к тому же они предупредили Пратта, что, оставив Лидию в Пемберли, отправятся в «Кингз-Армс» в Ламтоне. Да и вещи им нужны. И Уикхем захочет убедиться, что Лидия благополучно добралась до места. Однако пока экипаж не вернется, мы ничего не узнаем. Есть надежда, что эту парочку встретят уже на дороге, и тогда коляска сразу повернет назад. А тем временем нам лучше постараться хоть немного отдохнуть.

Но отдых был невозможен – они постоянно подходили к окну. Через полчаса сестры потеряли надежду на скорое возвращение спасательного отряда и замолчали, охваченные мрачными предчувствиями. Помня о выстрелах, они больше всего боялись увидеть экипаж, ползущий медленно, как катафалк, и идущих позади Дарси и полковника с нагруженными носилками. В лучшем случае то мог быть Уикхем или Денни без тяжелых увечий, но не в состоянии перенести тряски экипажа. Обе сестры старались, как могли, вытеснить из сознания картину целиком закрытого тела и ужасную перспективу объявления потерявшей от горя рассудок Лидии, что ее худшие опасения подтвердились и ее муж действительно мертв.

Прождав час и двадцать минут, сестры устали стоять и отошли от окна, и как раз в эту минуту в комнату вошли Бингли и доктор Мерфи.

– Миссис Уикхем ослабела от волнения и непрерывных рыданий, и я дал ей успокоительное, – сказал доктор Мерфи. – Скоро она заснет мирным сном и, надеюсь, проспит несколько часов. С ней горничная Белтон и миссис Рейнолдс. Я расположусь в библиотеке и позже еще раз осмотрю миссис Уикхем. Обо мне заботиться не нужно.

Элизабет тепло поблагодарила доктора и сказала, что он сделал все, что было необходимо сестре. Доктор в сопровождении Джейн покинул комнату, а Элизабет и Бингли снова подошли к окну.

– Нельзя терять надежды на лучшее, – сказал Бингли. – Стрелять могли браконьеры по кроликам, или Денни разрядил ружье, чтобы спугнуть кого-то, кто крался в лесу. Мы не должны давать волю нашему воображению и не рисовать картины, которые рухнут при первой же трезвой оценке разума. В лесу нет ничего, что могло бы склонить кого-то замыслить нехорошее против Уикхема или Денни.

Элизабет промолчала. Сейчас даже знакомый и любимый пейзаж казался чужим; изгиб реки выглядел под луной застывшим серебром, лишь изредка порыв ветра, пробегая по поверхности реки, оживлял ее. Что до дороги, то она протянулась там, где царила, казалось, вечная пустота – призрачный пейзаж, таинственный и зловещий, где не могло существовать или двигаться ничто человеческое. В тот момент, когда Джейн вновь вошла в комнату, вдали наконец показался экипаж – вначале в виде неопределенного движущегося объекта, обозначенного тусклым мерцанием дальних огоньков. Преодолевая искушение немедленно броситься вниз, к дверям, сестры напряженно ждали.

Элизабет не смогла скрыть прозвучавшее в голосе отчаяние:

– Экипаж едет медленно. Будь все хорошо, он катился бы быстро.

Эта мысль не позволила ей продолжать стоять у окна, и она побежала вниз по лестнице; Джейн и Бингли последовали ее примеру. Стаутон, должно быть, увидел экипаж из окна первого этажа, потому что входная дверь была уже открыта.

– Не лучше ли будет, мадам, вернуться в музыкальный салон? Мистер Дарси сразу поднимется к вам и сообщит все новости. Ждать снаружи холодно, а пока коляска не подъехала, мы ничем не можем помочь.

– Миссис Бингли и я предпочитаем ждать здесь, Стаутон.

– Как вам угодно, мадам.

Вместе с Бингли сестры вышли в ночную тьму и стояли, застыв в ожидании. Никто не произнес ни слова, пока коляска не оказалась в нескольких ярдах от крыльца и они не увидели того, чего так боялись, – укрытую одеялом ношу на носилках. Внезапный порыв ветра разметал по лицу волосы Элизабет. Она почувствовала, что падает, и вцепилась в Бингли, который поддержал ее за плечи. Тот же порыв приподнял угол одеяла, и все увидели край алого офицерского кителя.

Полковник Фицуильям прямо заявил Бингли:

– Скажите миссис Уикхем, что ее муж жив. Но сейчас его лучше не видеть. Капитан Денни мертв.

– Убит? – спросил Бингли.

– Не из ружья, – ответил Дарси. И обратился к Стаутону: – Принеси ключи от оружейной комнаты. Мы с полковником Фицуильямом пронесем тело через северный дворик и положим его на оружейный стол. – Затем он сказал Бингли: – Пожалуйста, уведи в дом Элизабет и миссис Бингли. Они ничем не могут помочь, а нам нужно извлечь из коляски Уикхема. Не стоит им видеть его в теперешнем состоянии. Надо скорее уложить его в постель.