Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

18–22. Он же сказал: чему подобно Царствие Божие? и чему уподоблю его? Оно подобно зерну горчичному, которое, взяв, человек посадил в саду своем; и выросло, и стало большим деревом, и птицы небесные укрывались в ветвях его. Еще сказал: чему уподоблю Царствие Божие? Оно подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все. И проходил по городам и селениям, уча и направляя путь к Иерусалиму.

Зерну горчичному уподобляется Царствие Божие. А Царствие Божие есть учение и проповедь, ибо через проповедь оно воцарилось в душах человеческих. Как горчичное зерно на вид мало, а силы имеет много, так и учение евангельское многие презирают и считают глупостью, но если человек примет оное и посадит в саду своем, то есть в своей душе, то оно дает большое и ветвистое дерево, и птицы небесные, то есть люди, желающие парить к горнему, укрываются в ветвях его. Ибо возвышающиеся над земным успокаиваются в ветвях проповеди, то есть в высочайших помыслах. Например, Павел принял зерно – небольшое оглашение от Анании, но, посадив это зерно в удобренном своем саду, произвел ветви, то есть обильное и доброе учение (см. Деян. 9, 17–22) и послания, в коих укрывались высокие по уму и мудрости души, – не в тогдашнее только время, каковы коринфяне, Дионисий, Иерофей и очень многие другие, но и жившие во все времена.

Под зерном горчичным можно разуметь и Самого Господа. По видимости Он, как сын плотника и весьма бедный, был невелик. Но когда Он упал в сердце земли через смерть и погребение во гробе (см. Ин. 12, 24), тогда Он произрастил прекрасные ветви – апостолов, под коими успокаиваются все те, которые прежде колебались всяким ветром заблуждения, например язычники, подобные птицам по причине удобопреклонности их ума в какую ни есть сторону, способности к обольщению и по причине большого легкомыслия. Ибо все таковые заблуждающиеся подобны птицам небесным, то есть воздушным.

Божественное учение подобно еще закваске, которую женщина, понимай – человеческая природа, взяв, положила в три меры муки, то есть в тело, душу и дух, так что все освятилось, как говорит блаженный Павел (см. Тим. 4, 5), и стало одним тестом через общение с Духом Святым.

Под «женщиной» можешь разуметь душу, под «тремя мерами» – три ее силы: разум, сердце и волю. Кто в эти силы сокроет слово Божие, тот сделает оные совершенно духовными, так что ни разум не будет сомневаться в учении, ни сердце и воля не будут стремиться к неразумному, но вскиснут они и уподобятся Слову Божию.

Иисус проходил с учением по городам и селениям. Не ходил Он по одним малым селениям с нерадением о городах, как делают желающие обольщать простейших; не ходил по одним городам с нерадением о малых селениях, как поступают желающие показать себя и достигнуть славы, но обходил повсюду, как общий Владыка или, лучше, как Отец, промышляющий обо всех. Не ходил ли Он по одним внешним городам, где было не столько искусных в законе, а Иерусалима избегал, как бы опасаясь обличений со стороны законников или страшась смерти от них? Нельзя сего сказать. И направляя путь, сказано, в Иерусалим, ибо – где более больных, там должен находиться и врач (см. Мф. 9, 12).

23–30. Некто сказал Ему: Господи! неужели мало спасающихся? Он же сказал им: подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут. Когда хозяин дома встанет и затворит двери, тогда вы, стоя вне, станете стучать в двери и говорить: «Господи! Господи! отвори нам»; но Он скажет вам в ответ: «не знаю вас, откуда вы». Тогда станете говорить: «мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты». Но Он скажет: «говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня, все делатели неправды». Там будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова и всех пророков в Царствии Божием, а себя изгоняемыми вон. И придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием. И вот, есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними.

Спасающихся мало, потому что узкие врата не могут вместить многих.

Хозяин дома есть Господь. Он всех людей созывает к насыщению и наслаждению неистощимыми благами. Те, кои рачительны, стараются войти прежде часа самого обеда. А для ленивых и приходящих после часа обеда двери затворяются. Час же обеда что иное, как не жизнь настоящая? Она есть поистине время самое подходящее для приготовления к духовному насыщению.

Когда хозяин дома встанет, то есть воскреснет на суд, и затворит двери, то есть путь добродетели, по которому нельзя идти по отходе из здешней жизни (ибо путем добродетели мы можем ходить только в здешней жизни), то хотя жившие здесь нерадиво станут стучаться в двери (ибо тогда только с бесполезным покаянием поищут они пути добродетели, призывая оную голыми словами, без дел, как бы какими ударами и стуком), но Хозяин дома, по праву заперев двери, примет вид, что и не знает, откуда они. Справедливо так поступит Он. Потому что они от диавола, а познал Господь Своих (2 Тим. 2, 19).

Мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты… Это, вообще, говорится к израильтянам. Ибо Христос по плоти от них (Рим. 9, 5) и с ними ел и пил.

Впрочем, слова мы ели и пили пред Тобою можно разуметь и в высшем смысле. Совершая законное богослужение и принося Богу кровавые жертвы, израильтяне ели и веселились; слушали они в синагогах и чтение книг божественных. И через пророков же, без сомнения, Господь учил. Ибо пророки не свое учение предлагали, но возвещали слово Божие, почему и возглашали: так говорит Господь (Ис. 56, 1; Иер. 2, 1 и 5; Иез. 3, 27). Итак, иудеям, если они не принимали веры, оправдывающей нечестивого (см. Рим. 4, 5), кровавого богослужения недостаточно было для оправдания. А по моему мнению, это же может относиться и к христианам по имени, но нерадивым в жизни. И не едим ли мы Божественное Тело? И не пьем ли Кровь Божию пред Ним, ежедневно приступая к Божественной трапезе? И не учит ли Господь на улицах – в душах наших? Но нам не будет никакой пользы, если мы будем только лишь слушателями Божественного закона, а не исполнителями (см. Рим. 2, 13). Напротив, слушание послужит для нас причиной больших мук, подобно как и причастие Божественных Таин поставится в осуждение. Примечай же, что отвержены те на улицах, коих учит Господь. Но если будем иметь Его учителем не в широких, но в тесных, сокрушенных и истерзанных скорбью сердцах, то не будем отвержены.

Там будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова… Слова сии подходят как к иудеям, к которым Господь говорил оные, так и к неверующим последних времен. Ибо иудеям особенно неприятно было слышать, что иные, из язычников, будут покоиться с Авраамом и другими предками их, а они будут изгнаны вон. Слова сии подходят и к нам, когда мы делаем несообразное с верой. Ибо и мы хвалимся законом Христовым, но потом попираем его, когда преступаем оный, а потому хотя мы и кажемся «первыми», как принявшие Христа и Его учение с самых пеленок, но будем «последними», потому что язычники, уверовавшие при конце своей жизни и богоугодно пожившие в остальное время, будут поставлены выше.

31–33. В тот день пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя. И сказал им: пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу; а впрочем, Мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день, потому что не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима.

Проклятые фарисеи, снедаемые завистью, пытаются устрашить Господа и угрожают Ему Иродом. Они не желали видеть Его творящим чудеса, дабы Он множеством знамений не привлек к Себе народ и силой учения не обратил его к Себе (см. Ин. 11, 47–48). Они выставляют предлогом Ирода и принимают вид заботы о Спасителе. Но Он, зная сердца их, по обычаю Своему, отвечает им кротко, прикровенно и говорит: скажите этой лисице. По видимости Он называет лисицей Ирода, но если тщательнее вникнуть, то скорее Он называет так фарисеев. Сказав в единственном числе лисице «той», дал им разуметь Ирода, а сказав этой, намекнул на коварство их самих. Ибо фарисеи поистине выказывали в своих нравах хитрость и беспечность лисицы.

Смотри еще, как Он отвечает на их злобу. Поскольку они наводили на Него страх со стороны Ирода по зависти своей к совершаемым Им исцелениям, то Он, зная, что приводило их в печаль, говорит следующее: Я изгоняю бесов и совершаю исцеления. Ибо, как и прежде было сказано, из-за того преследовали Его, чтобы Он, пользуясь обнаружением чудес, не уловил многих в веру в Себя. Слова сегодня и завтра означают большое число дней. Как мы в обычной беседе обыкновенно говорим, что сегодня-завтра будет то-то, однако вовсе не ограничиваем сего дела таким промежутком, а выражаем только, что оно будет скоро, так и Христос словами совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу совсем не то выразил, будто в третий день Он непременно скончается, а то выражает, что смерть Его будет скоро. Впрочем, Мне должно… сегодня и завтра, то есть некоторое время, пробыть здесь и совершать чудеса, а в последующий день пойти в Иерусалим, ибо Я определил Себе там пострадать.

Поскольку фарисеи говорили Ему: выйди, ибо Ирод хочет убить Тебя, – и говорили это в Галилее, которой управлял Ирод, то Господь объявляет им, что и при сильном желании Ирода нельзя ему убить Его, ибо Ему определено пострадать не в Галилее, но в Иерусалиме. Чтобы яснее представить тебе изречение Евангелия, скажу: ты не так понимай, что сегодня и завтра должно Ему идти, но на словах сегодня и завтра остановись, а потом читай: и в последующий день идти. При отчислении времени мы часто говорим «в воскресенье, на другой день и на третий, я выйду» не потому, что намерены выйти в воскресенье и на другой день, но потому, чтобы, отчисляя только два сии дня, указать на третий. Подобно и Господь, как бы отсчитывая, говорит: «Должно Мне сегодня и завтра, потом, на третий день, идти в Иерусалим, ибо там определена Мне кончина».

Поскольку мы выше сказали, что Господь говорит это не потому, что заключал жизнь Свою в три дня, но обозначает большое число дней (если не продолжительное время), а завидующим Ему говорит как бы так: «Что вы заботитесь о Моей смерти? Вот, немного спустя, настанет она».

Когда же слышишь, что пророку невозможно погибнуть вне Иерусалима, то из этих слов не заключай, что иудеям делается как бы насилие и принуждение к совершению сего, но так говорится сообразно с их смертоубийственным намерением. Как если бы кто при виде убийцы-разбойника в засаде при дороге сказал, что невозможно быть чистой от крови дороге сей, при которой разбойник подстерегает странников, то сказал бы это совершенно согласно с делами разбойника, так и в том случае, когда в Иерусалиме заседали разбойники – фарисеи и книжники, невозможно было Владыке пророков погибнуть в ином месте, как не в месте сих разбойников. Ибо они, привыкши проливать кровь рабов, убьют и Господа.

34–35. Иерусалим! Иерусалим! избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Сказываю же вам, что вы не увидите Меня, пока не придет время, когда скажете: «благословен Грядый во имя Господне!»

Повторением имени Господь показывает, какую сильную любовь Он имеет к ним. Ибо Он так же воззывает прелюбодейную синагогу, как бы какой возлюбленный, презираемый своей возлюбленной. Объявляет Господь и о человеколюбии Своем и говорит, что Он много раз хотел собрать их; обозначает и безумие их, сказав: и вы не захотели. Наконец Я оставляю вас. Ибо Я столь возненавидел ваше лукавство, что и храм не называю Моим домом, но домом вашим. Ибо доколе между вами жила добродетель, тогда храм был Мой. Но когда вы и его осквернили, сделали его местом торговли и пещерой разбойников, занимаясь в нем многообразной торговлей и убивая друг друга из любостяжания (ибо дело разбоя – подстерегать брата и отнимать его собственность, как делают разбойники, нападая на путника и отнимая что у него есть), – итак, раз вы сделали храм пещерой разбойников через постыдные торговые сделки, которые вы производили в нем – доме молитвы, то он уже не Мой дом, но ваш.

Под «домом» можешь разуметь не только храм, но и весь род иудейский, ибо Писание иногда и род называет домом, например: дом Левиин! благословите Господа (Пс. 134, 20). Поскольку и здесь можно разуметь так: дом, то есть род ваш, оставляется Мною. Подобно как и в другом месте говорит через пророка: Я оставил дом Мой, покинул удел Мой (Иер. 12, 7). Здесь «домом» называются израильтяне. Господь показывает, что и прежде сего Он хранил их и избавлял от всех врагов.

Слова не увидите Меня, пока не придет время, когда скажете: «благословен Грядый во имя Господне» указывают на Второе Пришествие, ибо тогда они и против воли исповедают Его Спасителем и Господом. Только не будет им от этого никакой пользы. Что же, неужели они не видели Его с того времени, как Он сказал это? Точно так. Когда Он говорит: «Не увидите Меня отныне», – то не тот час обозначает, но время после Креста. Он как бы так сказал: «С того времени, как вы распнете Меня, вы уже не увидите Меня, пока не приду во второй раз».

Глава четырнадцатая

1–6. Случилось Ему в субботу придти в дом одного из начальников фарисейских вкусить хлеба; и они наблюдали за Ним. И вот, предстал пред Него человек, страждущий водяною болезнью. По сему случаю Иисус спросил законников и фарисеев: позволительно ли врачевать в субботу? Они молчали. И, прикоснувшись, исцелил его и отпустил. При сем сказал им: если у кого из вас осел или вол упадет в колодезь, не тотчас ли вытащит его и в субботу? И не могли отвечать Ему на это.

Господь хотя знал развращение фарисеев, однако же входил в дома их; входил, потому что заботился о пользе их душ. Ибо они, если желали, могли бы получить себе пользу как от слов Его и учения, так и от проявления знамений.

Посему когда предстал страждущий водяною болезнью на середину, Господь смотрел не на то, чтобы не соблазнить их, но на то, чтобы оказать благодеяние нуждающемуся в исцелении. Ибо там, где предстоит очень много пользы, нам не должно заботиться о тех, кои безумно соблазняются. Господь обличает неразумие тех, кои намеревались упрекнуть Его; посему Он и спрашивает, позволительно ли лечить в субботу, или нет. Не явно ли Он позорит их как безумных? Ибо тогда как Сам Бог благословил субботу, они возбраняют делать добро в оную и таким образом делают ее проклятой. Ибо не благословен тот день, в который не совершают никакого доброго дела. Но они, поняв, к чему клонится вопрос, умолчали. Тогда Иисус творит Свое дело и через прикосновение исцеляет больного человека. Потом сим поступком пристыжает и фарисеев, говоря им как бы так: если закон воспретил миловать в субботу, то неужели ты не попечешься о сыне, подвергшемся бедствию в субботу? И что говорю «о сыне»?! Неужели ты оставишь вола без помощи, если увидишь его в беде? Как же не безумно подстерегать за исцелением в субботу человека, страждущего водянкой?

Водянкой страждет и всякий, кто от распутной и беспечной жизни страшно заболел душой и нуждается в Христе. Таковой будет исцелен, если предстанет перед Христом. Ибо кто постоянно содержит в мыслях, что он предстоит перед Богом и Бог видит его, тот будет грешить сколь можно менее.

7-11. Замечая же, как званые выбирали первые места, сказал им притчу: когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почетнее тебя, и звавший тебя и его, подойдя, не сказал бы тебе: «уступи ему место»; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место. Но, когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: «друг! пересядь выше»; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою. Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Видишь ли, каковы вечери (ужины) Христовы, как они обращаются на пользу душ, а не на пресыщение чрева? Ибо смотри: уврачевал Он страждущего водянкой, научил фарисеев тому, что творить добро в субботу – благое дело. Потом, когда увидел, что они делают шум из-за сидения в передних местах, врачует и эту страсть, происходящую не от малой причины, но от великой и неудобоизбежной, то есть от тщеславия. И никто не считай учение о сем маловажным и недостойным величия Божия. Ибо ты отнюдь не можешь назвать человеколюбивым врачом того, кто лечить подагру и какую ни есть важную болезнь обещается, а ушиба пальца или зубной боли лечить не берется. Потом как считать маловажной страсть тщеславия, когда она во всех всегда обеспокоивает любящих садиться на передних местах? Итак, нужно было Учителю, Начальнику и Совершителю смирения – Христу – пресечь всякую ветвь этого злого корня – тщеславия. Прими также во внимание и другое. Если бы теперь не время стола было и Господь заговорил бы о сем, оставив речь о прочем, то могли бы Его упрекнуть; а теперь, когда было время ужина и когда страсть к первенству мучила несчастных в глазах Спасителя, то Его увещание весьма благовременно. С другой стороны, смотри и на то, от какого посмеяния освобождает Он человека и как научает его благоприличию. Ибо сколько стыда в том случае, если ты займешь место, тебе несоответствующее, а потом придет кто-нибудь почетнее тебя и звавший тебя скажет: уступи место ему! А ведь это может случиться часто. И ты сам должен будешь уступить, а те сядут выше. Напротив, сколь похвально то, когда достойный первого места вначале сядет ниже других, а потом окажется председательствующим, коему все уступят первенство. Ужели тебе кажется маловажным такое убеждение Господа, которое предписывает высочайшую из добродетелей – смирение, поселяет оное в душах слушателей и покорного ему приводит к благоприличию?

Тому же учил впоследствии и ученик Христов Павел: всё должно выть благопристойно и чинно (1 Кор. 14, 40). Как же это будет? Не о севе только каждый заботься, но каждый и о других (Флп. 2, 4). Видишь: ученик проповедует то же, что и Учитель?

Как разуметь слова всякий возвышающий сам себя унижен будет? Ибо многие, сами себя возвышающие в жизни сей, наслаждаются честью. Унижен будет означает то, что, кто в мире сем пользуется большой честью, тот жалок и низок пред Богом. Притом таковой бывает в чести не до конца и не у всех, но сколько одни уважают его, столько же другие поносят, может быть, и из тех самых, кои уважают его. Итак, это изречение истины справедливо. И всякий недостойный высокого места, но себе присваивающий оное будет унижен и перед Богом во время последнего суда, хотя бы в сей жизни был и выше всех. По природе всякий человек недостоин возвышения. Посему пусть никто не возвышает себя, дабы не быть униженным до крайности.

12–15. Сказал же и позвавшему Его: когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых: и блажен будешь, что они не могут воздать тебе; ибо воздастся тебе в воскресение праведных. Услышав это, некто из возлежащих с Ним сказал Ему: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!

На ужине было два разряда возлежащих: звавшие и званые. Господь прежде обратился с увещанием к званым, научил их спасительному смиренномудрию и предложил им пищу неизысканную, а потом воздает почесть позвавшему Его и отплачивает за угощение увещеванием, дабы он не делал угощений из-за какого-нибудь людского благоволения и не ожидал тотчас воздаяния. Ибо малодушные, приглашая друзей или родных, делают это в расчете на их скорую благодарность, и если не получают оной, то приходят в досаду. А великодушные, терпя до будущей жизни, получают вознаграждение от Того, Кто поистине богат (см. Еф. 2, 4 и 7). Господь, говоря сие, отклоняет нас торговать дружелюбием.

А некто, услышав сие и подумав, что Бог почтит и угостит праведников чувственными яствами, сказал: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием. Вероятно, он не был духовен, то есть руководился человеческими размышлениями. Ибо душевный человек (1 Кор. 2, 14) таков, что ничему вышеестественному не верит, ибо обо всем судит по законам природы. Бывают три состояния в человеке: плотское, душевное и духовное. Плотское – когда кто желает наслаждаться удовольствиями и радоваться, хотя бы это сопряжено было даже с причинением зла другим. Таковы все любостяжательные. Душевное состояние – когда кто не желает ни вредить, ни вреда получить. Такова жизнь по закону природы. Ибо это внушает нам и сама природа. А духовное состояние – когда кто ради добра согласен даже потерпеть вред и оскорбление. Первое состояние близко к природе, среднее – сообразно с природой, а третье – выше природы. Всякий, кто мыслит лишь о человеческом и не может понять ничего из вышеестественного, называется душевным человеком, так как водится душою и духом. Но когда кто водится духом и не живет уже сам, но живет в нем Христос (см. Гал. 2, 20), тот духовен, тот возвысился над природой. Итак, подумавший, что воздаяние святым будет чувственное, был душевен, так как не мог понять ничего вышеестественного.