Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

52–54. Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали. Когда Он говорил им это, книжники и фарисеи начали сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы на многое, подыскиваясь под Него и стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его.

«Ключом разумения» Господь назвал учение и руководство посредством закона, который может приводить ко Христу, ибо закон, без сомнения, служит детоводителем ко Христу (Гал. 3, 24). Итак, законники с виду объясняли закон, а между тем злонамеренно удерживали ключ разумения и не отворяли дверей закона, через которые могли бы сами они и народ ко Христу прийти. Закон служит дверью ко Христу. Но эта дверь остается затворенной, если кто-нибудь не объяснит премрачной стороны закона и таким образом не отворит двери. Ибо Господь сказал: если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне (Ин. 5, 46). И еще: Исследуйте Писания, ибо… они свидетельствуют о Мне. Но вы не хотите придти ко Мне (Ин. 5, 39–40).

Для примера укажу на одно. У иудеев, как известно, закалаем был агнец, помазываемы были пороги, вкушали они эти мяса – и это у них было победой над губителем (см. Исх. 12, 1-14). Всем этим предызображалось таинство Христово. Когда Христос заклался как непорочный и пречистый Агнец, тогда помазаны и наши пороги, то есть сердце и воля, и наддверие их, то есть ум, и мы вкусили плоти Сына Человеческого и победили губителя душевных наших сил. И очень многие установления ветхозаветного закона указывали на Христа.

Хотя закон был как бы прикрыт и заперт темнотой буквы, словно дверью какой, но, если кому-нибудь вверяемо было учение, тот имел ключ разумения; и если бы таковой пожелал, то мог бы отворить его – и сам вошел бы, и других бы ввел. Но законники не сделали этого, а ключ разумения взяли, то есть сокрыли, спрятали из виду; когда же законниками взят был этот ключ, то есть истолкование закона, то запертой осталась и дверь его.

Под «ключом разумения» можешь понимать и веру. Ибо познание истины происходит через веру, как и пророк Исаия говорит, что если не уверуете, не уразумеете (см. Ис. 6, 10). Итак, законники ключ разумения, то есть веру, взяли и скрыли. Ибо они не допускали некоторых веровать во Христа, Спасителя всех. Он творил чудеса, и народ, веруя ради этих чудес, признал бы Его Богом, но законники говорили, что Он совершает эти чудеса силой веельзевула. Видишь теперь, как они взяли ключ разумения, не допуская верить тому, что самих привело бы к знанию? Христос в синагогах учил воле Божией, а законники говорили: Он одержим бесом и безумствует; что слушаете Его (Ин. 10, 20).

Итак, фарисеи и книжники поистине взяли ключ разумения, но сами не вошли и других не впустили, и притом «входящих», то есть способных уже к богопознанию.

Когда Он говорил сие, они, вместо того чтобы признаться в своем бессилии, как бы в опровержение Его слов объявили себя именно мудрейшими Его и начали заграждать Ему уста, то есть непрерывно спрашивать Его и приводить в недоумение. Ибо обычно происходит затруднение в речах, когда одного человека очень многие одновременно спрашивают, и притом о разных предметах. Тогда человек этот, не имея возможности всем отвечать, неразумным дает повод считать себя побежденным. То же злоумышляли против Христа и эти проклятые. Они многие, вопрошая одного, думали сбить Его в речах и привести в затруднение как не могущего им отвечать, что было и вероятно. Ибо как может один вдруг одновременно отвечать многим на разные вопросы? Заграждение уст Его можно принимать и в таком значении: уловить что-нибудь из уст Его и обличить. Ибо когда кого уловят в собственных его словах, то он, кажется, сам замыкает себе уста, то есть обличается своими устами и осуждается. Это значение видно и из последующего. Ибо сказано: стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его. Что немного прежде было названо «заградить уста», то теперь заменяется словами уловить. из уст Его. Вопросы Ему предлагали то относительно закона Моисеева, чтобы обличить Его как богохульника, который хулит Моисея (ибо они подозревали Его в этом), то касательно кесаря, чтобы объявить Его возмутителем и домогающимся власти, и обо всем таком, что могли придумать души лукавые и исполненные всякой злобы.

Глава двенадцатая

1–3. Между тем, когда собрались тысячи народа, так что теснили друг друга, Он начал говорить сперва ученикам Своим: берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие. Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях.

Фарисеи пытались уловить Господа на слове, чтобы отклонить от Него народ, а вышло наоборот. Народа сходилось еще более: он собирался многими тысячами, и каждый так стремился приблизиться к Нему, что теснили друг друга. Так истина сильна, а ложь бессильна! Иисус, зная коварство фарисеев, видя, что они только представляются вопрошающими, а на деле подыскиваются под Него, заговорил со Своими учениками о лицемерии фарисеев; без сомнения, для того, чтобы обличить их и обнаружить полные лицемерия сердца их. Господь называет лицемерие «закваской», потому что оно терпко, полно древней злобы, изменяет и растлевает собой образ мыслей тех людей, к коим приразится. Ибо ничто так не изменяет нравов, как лицемерие. Посему ученикам Христовым должно бегать лицемерия. Ибо Христос, будучи Истиной (см. Ин. 14, 6), абсолютно противоположен лжи. А всякое лицемерие, иным на вид представляясь и иным будучи на деле, исполнено лжи.

Хотя фарисеи, говорит Господь, думают прикрыться лицемерием, подделываясь под благонравие, однако же нет ничего сокровенного, что не открылось бы. Ибо все и слова, и помышления на последнем суде представятся во всей наготе (см. 1 Кор. 4, 5). Да и в настоящей жизни обыкновенно обнаруживается много тайного. Посему, что вы сказали в темноте и что вы говорили внутри дома и тайно, то будет провозглашено во свете и на кровлях.

Он говорит это ученикам, а между тем направляет против фарисеев, намекая на их злоумышления, и обращается как бы так: «Фарисеи! Что вы замышляли в темноте, в ваших темных сердцах, желая уловить Меня, то будет услышано и узнано во свете, ибо Я свет миру (Ин. 8, 12), и вы не можете укрыться от Меня, – но во Мне, Свете, распознается все, что замышляет ваша темнота. И то, что вы порешили между собой на ухо, стало для Меня так известно, как бы провозглашаемо было с высоких кровель».

А это можешь понимать и так, что свет есть Евангелие, а высокие кровли – высокие души апостолов. То, что фарисеи замышляли, впоследствии было провозглашено и слышимо во свете Евангелия, когда в высоких душах апостолов воцарился великий проповедник – Дух Святый.

4–7. Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать. Но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь. Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц.

После того как Господь обличил лицемерие фарисеев, отвратил от него учеников Своих, Он говорит ученикам и о более совершенном. Так, вырвав терния, Господь сеет доброе семя.

Говорю же вам, друзьям Моим… То, что прежде говорилось, относилось не к ученикам, но к фарисеям. Итак, Я говорю… вам, друзьям Моим. Ибо слово сие идет не ко всем, но к тем, которые всей душой возлюбили Его и могут сказать: кто отлучит нас от любви Божией? (Рим. 8, 35) Таковым только и подходит сие убеждение.

Не бойтесь, говорит, убивающих тело и ничем более не способных вредить. Ибо вред от тех, кои вредят телу, состоит не во многом. Тело потерпит свойственное ему и в том случае, если они не будут вредить. Но должно бояться Того, Кто наказывает не только тело, но и душу, – существо бессмертное подвергает бесконечным мучениям, и притом в огне. Таким образом, Христос обучает друзей Своих мужеству духовному, соделывает их свидетелями и отгоняет от них страх человеческий. Люди, говорит, простирают злобу свою только на тело тленное, и конец их козней против нас – смерть плотская. Но когда Бог казнит, тогда не останавливается на одной только плоти, но и самую душу несчастную подвергает мучениям. Примечай, что смерть приводит грешников к казни: они и здесь наказываются, будучи убиваемы, и там ввергаются в геенну.

Разбирая это изречение, уразумеешь и нечто другое. Смотри: не сказал Господь: «бойтесь того, кто по убиении ввергает в геенну», но – «Кто имеет власть ввергнуть». Ибо умирающие грешники не непременно ввергаются в геенну, но во власти Божией состоит то, чтобы и прощать, например, ради тех приношений и подаяний, которые бывают по умершим и которые приносят немалую пользу даже тем, кои умирают в тяжких грехах. Итак, Бог не безусловно по убиении ввергает в геенну, но имеет власть ввергнуть. Будем же и мы непрестанно прилежать к милостыням и молитвам и умилостивлять ими Того, Кто имеет власть ввергнуть, но не пользуется этой властью непременно, а может и прощать.

Многие думают, что умирающие за истину оставляются Богом (как бы говорит Христос) – но вы не думайте так. Вы будете умирать не потому, будто бы Мной будете оставлены. Ибо если не забыта у Бога ни одна из малых птиц, которые продаются дешево, тем более не должна быть забыта ваша смерть, други Мои, как будто бы Я не пекусь о вас. Напротив, Я имею такое попечение о вас, что до тонкости знаю все ваше; например, у Меня сочтены и волосы ваши.

Итак, если Я попущу вам впасть в искушение, то, без сомнения, дам и силу к перенесению его (см. 1 Кор. 10, 13). А часто, когда увижу кого слабым, Я и не попущу ему впасть в искушение. Ибо, будучи попечителен, и зная все, и имея на счету самую мелочь, Я устрою соответствующее для каждого и полезное. Если ты наблюдателен, то найдешь, чем в Писании считается все мужское, пришедшее в меру возраста и вообще достойное божественного счисления (см. Исх. 23, 17; Чис. 26, 4).

Под «головой» должно разуметь христоугодную жизнь каждого из верующих, а под «волосами» – ее честнейшие деяния, коими умерщвляется тело и кои у Бога исчисляются и принимаются в рассуждение. Ибо такие ваши дела удостаиваются воззрения Божия.

Под «пятью малыми птицами» некоторые разумеют пять чувств, которые не забыты у Бога, будучи искупаемы «двумя ассариями», то есть ценой Ветхого и Нового Заветов. Ибо кто свои чувства умеряет и подчиняет разуму, так что они бывают небесполезны для духовного питания, тот не забыт у Бога.

8-12. Сказываю же вам: всякого, кто исповедает Меня пред человеками, и Сын Человеческий исповедает пред Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня пред человеками, тот отвержен будет пред Ангелами Божиими. И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет; а кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится. Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать, или что говорить; ибо Святый Дух научит вас в тот час, что должно говорить.

Теперь Господь предлагает награду за исповедание веры. Так как Он сказал: не бойтесь убивающих тело – и прибавил: у вас и волосы на голове все сочтены, – то, дабы кто-нибудь не сказал: «Дай же мне и награду какую-нибудь, ибо что мне будет из того, что Ты счел мои волосы», – Он говорит таковому: «Ты желаешь и награды? Слушай. Кто исповедает (то есть открыто признает веру в Меня), тот Мною будет признан перед Богом. Сей исповедает Меня – при Моем содействии и Моей силой, и Я же исповедаю его – при его содействии». Ибо как мы нуждаемся в Боге, так как без Него не можем делать ничего (Ин. 15, 5), так и Бог нуждается в нас. Если же Он не найдет в нас дел достойных, Он нас и не принимает; а иначе Он был бы лицеприятен… Если мы не дадим Ему повода, Он и не будет свидетельствовать за нас. А отвергающийся отвергается не силою Божией, поэтому Он и не добавил «Мною». Так как всякий святой пребывает во Христе, а Христос в нем (Ин. 15, 5), то, возможно, по этой причине Он сказал: кто исповедует, «во Мне» пребывая, того исповедую и Я, пребывая в нем.

И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет… Это значит: кто скажет хулу на Меня, по виду Своему простого Сына Человеческого, Который ест и пьет с мытарями и блудниками, тот, покается ли или не покается в своей хуле, прощен будет, поскольку такому человеку неверие его в грех не вменяется. Ибо что он видел располагающего к вере? Напротив, чего он не видел достойного хулы? Он видел человека, общающегося с грешниками, и говорит хулу на него, а посему грех не вменяется ему. Ибо, естественно, он мог подумать: что же это за Сын Божий, раз обращается с блудниками? Посему Того, Кто так поступает, а между тем выдает Себя за Сына Божия, он может поносить и назвать обманщиком.

А кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится… Слова эти означают: кто, видя божественные знамения и великие и необычайные дела, не верует и поносит, действия Святаго Духа приписывая веельзевулу, тот, изрыгая хулу на Святаго Духа и говоря, что знамения сии совершаются духом лукавым, а не Божиим, если не раскается, не будет извинен и прощен. Говорящему хулу на Сына Человеческого не вменяется грех, а посему он прощается и без покаяния, а тому, кто видит дела Духа Божия и хулит, без покаяния не будет прощено, но вменится в величайший грех.

Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям… Слабость наша двоякого рода: мы убегаем от исповедания веры или по страху наказаний, или по простоте и неспособности дать ответ в нашей вере. Страх наказаний Господь уврачевал словами не бойтесь убивающих тело. Теперь Он врачует страх, происходящий от простоты. Поскольку немного мудрых… по плоти (1 Кор. 1, 26) уверовало, а большая часть простых, то Он говорит: не бойся, необразованный и простец, и не заботься, как или что отвечать при допросе от властителя или что говорить при другом случае, – у тебя будет соответствующий строй речи. Святый Дух научит вас в тот час, что должно говорить. Посему какая нужда тебе заботиться, если в тот же час научен будешь Духом Святым? Итак, с той и другой стороны Господь укрепляет нас на подвиг исповедания, врачуя страх – как телесной немощи, так и простоты и неведения.

13–15. Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения.

Чтобы научить нас, как мало должно радеть о житейском и заниматься земным, Господь отсылает от Себя того, кто просил Его распоряжения о разделе отцовского наследства, и потому говорит: кто поставил Меня судить или делить вас? – Поскольку человек этот не стал просить того, что полезно и нужно для спасения, а просил Его быть делителем земного и временного имения, то Господь отсылает его как беспокойного и не желающего научиться ничему полезному; впрочем, делает это кротко, а не грозно. Но поступком этим, без сомнения, всех – как тогдашних, так и нынешних – слушателей Своих Он научает не заботиться ни о чем земном и временном, не спорить из-за него с братьями и даже уступать им, если они желают быть любостяжательными, ибо говорит: от взявшего твое не требуй назад (Лк. 6, 30) – но ищи того, что полезно и необходимо для спасения души. Посему и присовокупил сии слова: смотрите, берегитесь любостяжания, – убеждая нас избегать любостяжания как какой-нибудь диавольской ямы.

Кому же сказал Он это: смотрите, берегитесь любостяжания? Оным двум братьям. Так как у них был спор о наследстве и, вероятно, один другого обидел, то Он и обращает к ним речь о любостяжании, ибо оно – великое зло. Посему апостол Павел называет его идолослужением (см. Кол. 3, 5), быть может, потому, что оно свойственно одним тем, кои не знают Бога, или, что и справедливее, потому, что идолы язычников – серебро и золото (см. Пс. 113, 12). Почитающий серебро и золото подобен идолопоклонникам, потому что также поклоняется и воздает почитание одному веществу. Итак, избытка должно бегать. Почему? Потому что жизнь человека не зависит от изобилия его имения, то есть мера сей жизни не соразмеряется с изобилием имения. Ибо если кто имеет многое, то это не значит еще, что он уже и проживет долго. Долголетие не зависит от множества богатства. Господь говорит это в опровержение мнения любителей богатства. Сии, по-видимому, заботятся о богатстве потому, что желают жить; и собирают отовсюду потому, что намереваются долго жить. Посему Господь говорит: «Несчастный и бедный! Неужели от многого имения прибавится тебе и долголетие? Зачем же ты явно страдаешь из-за неизвестного успокоения? Ибо неизвестно еще, достигнешь ли ты старости, для которой собираешь, а то очевидно, что ныне ты тратишь свою жизнь на приобретение имения».

16–21. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: «что мне делать? некуда мне собрать плодов моих». И сказал: «вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое. И скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». Но Бог сказал ему: «безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет.

Сказав, что жизнь человека от изобилия его имения не становится продолжительнее, Господь приводит и притчу в подтверждение Своих слов. И смотри, как Он изображает нам ненасытимые помыслы безумного богача. Бог творил Свое намерение и явил особенное благоутробие. Ибо не в одном местечке, но во всем поле богача был хороший урожай, а он был так бесплоден в милосердии, что прежде чем получил, удерживал уже за собой.

Посмотри и на удовольствия богача – что мне делать? Не эти ли самые слова произносит и бедняк? Что мне делать? – мне и есть нечего, и нечем одеться… Вникни, пожалуйста, и в слова богача: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих. Хорошо же спокойствие! И бедняк говорит: «Что мне делать, я не имею…» И богач говорит: «Что мне делать, я не имею…» Что же мы получаем от того, что очень много собираем? Спокойствием мы не пользуемся, очевидно, от забот, – разве только собираем себе множество грехов.

Сломаю житницы мои и построю большие… А если на будущее лето урожай в поле будет еще богаче, ты опять сломаешь и опять построишь? И какая нужда ломать и строить? Утробы нищих – вот тебе житницы. Они могут и вместить многое, они и неразрушимы, и нетленны, ибо небесны и божественны, так как питающий бедного питает Бога.

Вот и еще безумие богача: хлеб мой и все добро мое. Он не считает их даром от Бога, потому что в противном случае располагался бы относительно них как приставник Божий. Но он считает их плодом собственных трудов. Посему, присвояя их себе, и говорит хлеб мой и все добро мое. Нет у меня, говорит, никакого сообщника, и не буду я ни с кем делиться. Все это добро не Божие, а мое; посему я один и буду наслаждаться им, а Бога участником в наслаждении не приму. Это явное безумие.

Посмотрим далее: душа! много добра лежит у тебя на многие годы. Сам назначает себе долголетнюю жизнь, как будто и долголетие он получил от возделываемой им земли. Неужели и это – произведение твое? Неужели и это – добро твое? Ешь, пей, веселись – прекрасные блага души! Есть и пить есть благо души неразумной. Впрочем, поскольку ты и сам имеешь такую душу, то справедливо предлагаешь ей такие блага. Но благо души разумной состоит в том, чтобы уразумевать, рассуждать, увеселяться законом Божиим и благими размышлениями. Тебе недостаточно, безумный, есть и пить – ты предлагаешь душе своей и следующее постыдное и скаредное удовольствие. Ибо очевидно, что Господь словом веселись обозначил страсть распутства, которая обыкновенно следует за пресыщением яствами и питиями (см. Флп. 3, 19; Еф. 5, 18).

Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя… Сказано но Бог сказал ему не потому, будто бы Бог беседовал с богачом, а слова сии имеют такой смысл, что когда богач так гордо помышлял в себе, тогда Бог сказал ему (ибо это подразумевает притча). Бог называет богача безумным, потому что он в душе своей полагал намерения самые безумные, как мы показали. Ибо всякий человек безумен и суетен, как и Давид говорит, что человек суетится, и причина сему та, что собирает и не знает, кому достанется то (Пс. 38, 7–8). Ибо разве не безумен тот, кто не знает, что мера жизни в руках одного Бога и что никто сам себе не может определить сроков жизни?

Обрати внимание и на слово возьмут. Страшные Ангелы, как бы жестокие сборщики податей, душу твою возьмут у тебя против воли твоей, поскольку ты из любви пожить присваивал себе здешние блага. У праведника не отнимают душу, но он предает ее Богу и Отцу духов с радостью и веселием не чувствует неприятности при освобождении от тела, ибо он тело имеет как легкую тяжесть. Но грешник, соделав душу телом и землей, чрезвычайно затрудняет отделение оной. Посему и говорится, что у него душу возьмут, как бы у какого упорного должника, преданного в руки жестоких сборщиков. Приметь и сие. Не сказал Господь, что Он возьмет душу у него, но – возьмут. Ибо души праведных в руке Божией (Прем. 3, 1). И поистине от такового богача ночью истяжут душу, ибо он не имеет озаряющего света богопознания, но находится в ночи богатстволюбия и, омраченный ею, захватывается смертью.

Так, кто собирает сокровища для себя, тот по справедливости называется безумным и не успевает привести в исполнение свои намерения, но в самое время составления планов решительно исторгается из среды живых. Но если бы он собирал для бедных и для Бога, с ним не было бы так поступлено. Посему будем стараться «богатеть в Бога», то есть на Него уповать, Его считать нашим богатством и хранилищем богатства. Не будем говорить «блага мои», но – «блага Божии». Если же блага Божии, то не будем отчуждать Бога от Его благ. «Богатеть в Бога» значит веровать, что если я и все свое отдам и истощу, то и тогда ни в чем необходимом у меня не будет недостатка. Ибо сокровищница моих благ есть Бог – я отворяю и беру, что нужно.

22–26. И сказал ученикам Своим: посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться. Душа больше пищи, и тело – одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем?

Мало-помалу Господь восходит к учению о высшем совершенстве. Заметь же порядок. Он научил беречься любостяжания и присовокупил притчу о богатом в доказательство, что желающий очень многого – безумен. Простирая учение далее, Он не позволяет нам заботиться и о необходимом. Как диавол, начиная с малых грехов, ввергает нас и в большие, почему и назван у Иова мраволев, то есть могучий лев (Иов. 4, 11), так, напротив, Господь, разрушая дела его, научает прежде бегать великих грехов, а потом указывает и начала их. Заповедав нам беречься любостяжания, доходит и до корня его – заботы, дабы и корень пресечь, и говорит: посему говорю вам. Поскольку, говорит, безумен, кто назначает сам себе продолжительную жизнь и, сим обольщаясь, желает большего, как упомянутый богач, потому Я вам говорю: не заботьтесь для души вашей, что вам есть. Сказал так не потому, будто бы разумная душа ест, но потому, что душа, по-видимому, связана с телом только под тем условием, если мы употребляем пищу. И иначе: тело, будучи и мертво, одевается, но не питается. Поскольку питаться свойственно телу одушевленному, то употребление пищи Он справедливо отнес к душе. Или: не называется ли душой питательная сила? Итак, питательной частью неразумной души не заботьтесь, что вам есть, ни телом – во что одеться.

За сим Он представляет основание. Тот, Кто дал большее – душу, не даст ли и пищу? Тот, Кто дал тело, не даст ли и одежду?

Потом доказывает сие на примере воронов. Птиц упоминает для того, чтобы более усовестить нас. Он мог бы привести в пример святых пророков, например Илию и Моисея, но для большего посрамления указывает на птиц. Потом представляет еще и другое основание. Скажи, пожалуйста, какая тебе прибыль от забот? Прибавляешь ли ты своему росту хотя малейшую часть? Нет; напротив, ты даже истощаешь свое тело, ибо забота сушит. Если и малейшего добавить не можешь, что заботишься о прочем? – Очевидно: как росту Бог придает, так и прочее подаст.

27–31. Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры! Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь. Потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том. Наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам.

И пример лилий Господь привел для большего нашего вразумления. Ибо если Бог лилии одевает так, что слава Соломонова не могла никогда сравниться ни с одной из них, и это при том, что для лилий красота не обязательна, не тем ли более Он оденет нас – честнейшее Свое создание, когда одеяние для тела нашего необходимо?

Что же, скажут, Господь повелевает нам не возделывать земли? Господь не сказал: не возделывайте землю. Но – не заботьтесь. «Возделывать Я не возбраняю, а запрещаю беспокоиться, надеяться на самих себя». А кто делает и уповает на Бога, тот живет без забот. Явно, что Он искореняет заботу, потому что она удаляет от Бога.

Не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь… Беспокойством называет, без сомнения, не иное что, как отвлечение и непостоянное направление разума, помышляющего то о том, то о другом, перескакивающего от одного на другое и всегда мечтающего о чем-то большем. Не значит ли это «гоняться за метеорами»? То есть преисполняться гордостью? Такое-то беспокойство, как удаляющее нас от Бога, или легкомыслие, запрещает Господь, сказав, что всего этого ищут люди мира сего. Ибо забота не останавливается на необходимом, но, как я сказал, всегда ищет большего, почему и называется еще возношением. Например, мы не имеем хлеба. Мы сначала беспокоимся, откуда бы получить его, но на этом не останавливаемся, а желаем получить хлеб из отличной пшеницы; потом желаем и вина, притом цветисто-благовонного; затем желаем и жареного, притом из рябчиков или фазанов. Видишь ли, каковы беспокойство и легкомыслие? Посему Господь решительно пресекает оные, ибо этого ищут язычники.

Потом предоставляет и другое основание: ваш же Отец знает, в чем вы имеете нужду, – и предоставляет не одно, а много оснований. Говорит, что Он есть Отец, – и если Отец, то как не даст? Притом Он знает, что вы имеете нужду, ибо это не лишнее, а необходимое. Итак, если Он – Отец, и вы имеете нужду, и Он знает, то как же не даст? Посему ищите прежде всего Царствия Божия, а заботу о житейском, как удаляющую вас от Господа, отвергните, – и тогда все сие придастся вам. Видишь, каков Бог? Если ты ищешь малого, ты делаешь неугодное Ему, ибо оскорбляешь Его великодаровитость; если ищешь великого, то и его получишь, и малое придастся тебе. Ибо если Он увидит, что ты занят исканием Царства Его, то Он всеконечно будет промышлять о тебе в твоих нуждах. Даже и мы в своих делах не так ли поступаем? И мы заботимся более о тех, кои всецело предали себя нашему попечению, и бываем к ним так предусмотрительны, как будто бы они сами и не смотрят за собой. Не тем ли паче так сотворит Господь? Итак, Господь пресекает заботу о житейском для того, чтобы убедить нас искать Царствия Его: ибо при житейских заботах это невозможно.

32–34. Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища неветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается, и где моль не съедает. Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет.

Господь желающих быть учениками Его называет малое стадо или потому, что в мире сем святых весьма мало по причине требуемой произвольной нищеты и нестяжательности, или потому, что их меньше, чем Ангелов, которых сонмы не имеют числа и несравненно превышают число нас. А что Ангелов гораздо больше, видно из притчи, в которой Господь сказал, что пастырь об одном заблудшем было и снова найденном радуется более, нежели о девяносто девяти незаблудших (см. Лк. 15, 3–7). Ибо отселе видно, что как единица относится к девяносто девяти, так и род человеческий к миру ангельскому.