Охота на уток

Охота на уток
Евгений Ильин

О том, как три друга охотились на уток. Юмористический рассказ, суммирующий опыт автора на русской утиной охоте.

Содержит нецензурную брань.

Евгений Ильин

Охота на уток

Нас было трое. Трое красивых, умных, состоявшихся мужчин, близких к сорока (с разных сторон от сорока). Ну или, скорее, просто красивых. Двое из нас, я и Женя, были начинающими в охоте, Сергей был, с его слов, опытным охотником. Он, как минимум, знал много охотничьих баек и был оснащен гораздо лучше, чем мы. Помимо маскировочного костюма и прочих важных мелочей для охоты, у него была лодка и зеленоватый уазик с кузовом, который в народе называли головастик, т.е. закругленная кабина как у уазика типа 'буханка', но сзади открытый деревянный кузов с бортами, а не железный тент. Головастик позже стал неотъемлемой частью и символом всех наших поездок. Он перевозил по грязи весь наш объемный и ненужный груз, служил нам столом, танцплощадкой, фундаментом под палатку и диваном. Кроме этого, он ужасно вонял бензином, тарахтел, жужжал сцеплением, не разгонялся свыше пятидесяти километров в час, и когда он переваливался через ухабы, как старая больная ящерица, я слышал и чувствовал телом, как он умоляет его добить.

Женя, самый молодой наш друг, был позитивен, добродушен, интеллигентен и немного наивен. В хорошем смысле наивен. Он прекрасно отличал подлых и злых людей от хороших, здесь он не был наивен, но некоторые его суждения и истории из его жизни, которые он рассказывал, выдавали в нем человека неиспорченного корпоративным миром. Он был товарищем, с которым приятно дружить. Он не создавал дискомфорта в любых ситуациях, он был тактичен, использовал прекрасный русский язык в общении и предлагал свою помощь, когда это было нужно. Я связываю это с тем, что он был из Санкт-Петербурга. Хотя это может быть вообще никак не связано. Мы склонны объяснять явления, используя какие-то расхожие суждения типа 'Санкт-Петербург – культурная столица России, поэтому все питерцы – интеллигенты'. Это конечно не так. Хотя все мои друзья из Питера действительно – интеллигенты. Пошляки и развратники, но интеллигентные.

Так вот, это была одна из первых наших с Женей охот. И должны мы были охотиться на уток. Мы владели ружьями тогда около года, но не могли проникнуть в охотничий мир. Строго говоря, это не сложно: звони в охотхозяйство, оплачивай лицензию, приезжай, да охоться. Но с таким подходом ты, скорее всего вернешься ни с чем. В таких сугубо практических видах деятельности, как охота, должен быть наставник, более опытный товарищ, который посоветует, как и что. Можно почитать соответствующие книжки (как я и сделал) и на базе только этих знаний стараться преследовать успех на охоте, но придется потратить существенно больше времени и денег на проверку теоретических знаний практикой и анализ ошибок. А мне, жителю Москвы и ненасытному пожирателю жизни, нужно все и сразу.

В общем, мы упросили Сергея взять нас на охоту и показать там, что к чему. Сергей умный, импозантный мужчина с темными глазами, сдержанным характером и добрым сердцем взял нас под свою опеку. Но надо быть честным. Сергей любил охоту, выпить, красивых женщин и хорошую компанию, а мы ему предлагали, как раз все это кроме женщин.

Договорившись по дню и времени, мы начали подготовку. Обсуждали в группе в 'вотсапе' какие патроны брать, обменивались роликами 'бывалых' об охоте на уток в 'ютубе' и рецептами блюд из утятины, проверяли одежду и обувь, решали брать водку или коньяк, и вид закуски.

Наконец пришел долгожданный день охоты. Я отвез семью на дачу, быстро взял какую-то еду в дорогу и отправился в путь, до места предстояло ехать около двух часов в направлении Ярославской области. На дворе был теплый, солнечный сентябрь, суббота и четыре часа дня. Листва, не начавшая еще желтеть, но уже совсем не яркая, как в начале лета, приятно шелестела, купаясь в теплом ветре. Солнце слепило глаза, нагревало голову и уши, а в воздухе уже чувствовалось приближение осени – едва уловимый запах горелых листьев. Я выскочил на своем 'кроссовере' на разогретый, чистый асфальт московской бетонки, включил радио с легкой музыкой и притопил педаль газа.

Особое удовольствие ехать на машине на дальнюю дистанцию одному. Ты погружаешься в свои мысли, но не застреваешь в них. Нет ощущения, что зациклился на какой-то ситуации или событии, ты размышляешь и продвигаешься вперед в своих рассуждениях. Это все объясняется движением и меняющейся картинкой, а еще тем, что тебе нельзя отключить чувства и координацию, и погрузиться на дно своего сознания, иначе ты просто улетишь в кювет или врежешься. А еще, на заднем плане мыслей есть приятное ожидание как раз того, зачем ты едешь. В моем случае была охота и встреча с друзьями.

Меня многие осуждают за то, что мне 'нравится' убивать животных. Этот укол сложно парировать, ведь охота – это, ни что иное, как убийство животных из некоторого 'удовольствия'. Я, в общем, и не пытаюсь как-то оправдаться, но думаю, что здесь не так все примитивно. Охота – это не просто потакание охотником своим садистским комплексам. Тем более, что охотник старается добыть животное с первого выстрела, а не ходить за раненым зверем несколько километров по лесу. Ведь это характеризует охотника, как хорошего стрелка и знатока поведения животного (нужно понимать, куда кинется зверь, чтобы попасть в него на опережение). Известным мне охотникам так же неприятно смотреть на мучение раненного животного, как и любому нормальному человеку. Причина того, что кому-то нравится охота, лежит в древней потребности человека добывать себе пропитание, прописанной в генетическом коде. Развитие человеческой цивилизации избавило большинство мужчин от необходимости охотиться, но не вычеркнуло гены, ответственные за навыки преследовать, атаковать и убивать добычу, получая при этом впрыск эндорфинов. Вот эти гены по какой-то причине начинают преобладать среди всех генов, ответственных за развлечения, и человек становится охотником. Другая причина любви к охоте – это потребность в доминировании и признании, выразившаяся в такой архаичной форме. Ведь в древности тот охотник, который добывал больше зверей, то есть больше мяса, шкур, бивней и когтей, пользовался большим признанием в племени и интересом у женщин. В конце концов 'неохотники', которые покупают мясо в магазине, такие же злодеи, как и я, ведь они платят за убийство животного людям, которые специализируются на выращивании и убийстве животных. Просто мы, охотники, не пытаемся завуалировать нашу природу хищников. Но это все, конечно, общие рассуждения.

Добрался я быстро и, заехав во двор отчего дома Сергея, расположенного в районе города Кубринск Ярославской губернии, увидел самого Сергея, который уютно расставил бутылку водки и три рюмки в кузове полузагруженного Головастика, рядом была разложена на тарелке нехитрая закуска: килька на кусках свежего черного хлеба и маринованные огурчики.

– Серега, привет! -

– Привет! Давай понемногу, а то я еще не успел собраться, а нам через час уже стоять по кустам, начнутся сумерки – самое время для полетов утки. – Сергей проговорил не улыбаясь, как будто он был действительно обеспокоен своей несобранностью.

Он быстро налил нам водки по полной рюмке, мы чокнулись и приятный огонь потек вниз по горлу. Водка была не холодная и оставляла горькое послевкусие, от которого кривились рты и хотелось поскорее проглотить маринованный огурчик и бутерброд с килькой.

Я прожевал, глубоко вздохнул и оглядел место, где начался этот чудесный теплый вечер. Хорошо отремонтированный дом стоял чуть смещен от середины участка. Видно было, что хозяева любили его, старались придать ему аккуратный и современный вид. Он был деревянный, двухэтажный и отделан светлой, почти белой, 'вагонкой', с современными вакуумными стеклопакетами. Во дворе, со стороны крыльца, где был въезд на участок из ворот, вдоль зеленого забора стояло несколько древних сосен, которые мог обхватить, наверное, только взрослый мужчина. Рядом с воротами располагались какие-то большие ягодные кусты, чуть дальше в ряд стояли яблони, большая часть участка была покрыта аккуратным газоном. Недалеко от крыльца в углу забора стояло два деревянных то ли гаража, то ли сарая, выкрашенные в зелёный цвет, из которых Сергей доставал свой многочисленный инвентарь. Перед ними был припаркован наш вездеход с честным напитком в кузове.

Родовое поместье Сергея располагалось посреди небольшого дачного посёлка в несколько улиц. Сам поселок был окруженного с одной стороны сосново-еловым лесом, с другой – рекой, а с третьей дорогой. Лес этот был достаточно густой, высокий и старый, полный непролазного бурелома. Он обволакивал поселение своей свежестью, насыщенными пряными запахами еловых и тишиной, поэтому возникало ощущение, что поселка с относительно современными домами не должно здесь быть, как будто это были декорации для съемки фильма.

– Давай еще по одной и собираться. – также без улыбки предложил Сергей.

Мы выпили, и Сергей действительно начал ходить с озабоченным видом, что-то приносить, упаковывать, складывать в кузов, переворачивать, чем-то щелкать, словом, собираться на охоту.

Примерно через пять минуть после начала этой активности, когда этиловый спирт начал всасываться эпителием наших желудков и дарить нам приподнятое настроение, во двор повернула черная 'BMW', в которой я увидел улыбающуюся физиономию Жени. Он поставил свою машину параллельно моей, чуть ближе к крыльцу, вышел и радостно произнес:

– Всем привет!

Сергей, все еще не улыбаясь, наполнил все три рюмки в кузове Головастика и сказал:

– Давайте по одной, надо быстро, скоро на охоту.

Глаза Жени наполнились искренней, неподдельной радостью. Как настоящий охотник, пусть еще и неопытный, ритуальную часть этого древнего искусства он понимал глубоко. Подготовка к охоте, психологический настрой, соблюдение традиций и порядков – все это неотъемлемая часть этого благородного занятия. Не стоит излишне романтизировать охоту, как любую сферу человеческой деятельности, но и сводить до примитивной дикой забавы ее тоже не стоит.

Алкоголь на охоте – это тоже часть традиции. Но здесь тонкая грань. Опытный охотник использует алкоголь, как берсеркер отвар из мухоморов. Он бодрит, он стимулирует, повышает настроение и придает силы. Вся тонкость в том, что и сколько пить. Как я понял, большинство охотников пьют водку. И это оправданно. Эффект от водки нам известен со старших классов школы, с тех самых первых моментов, когда подростки начинают приобщаться к взрослым методам интоксикации. Мы понимаем, примерно какое количество нужно выпить для получения соответствующей фазы бодрости. Мы знаем, как отреагирует желудок и голова и какие ощущения к нам придут завтра. И это приемлемо. Как и в жизни, на охоте нам нужна предсказуемость и порядок. Да и к тому же, водка дешевле крепких своих аналогов типа виски и коньяка.

Освежившись первой для Жени и третьей для нас рюмкой, мы также приступили к сборам: переоделись в камуфляж, натянули резиновые сапоги, набили рюкзаки патронами, едой, фонарями, ножами, и всей той ненужной мелочью, что берут с собой настоящие охотники.

Периодически появлялся Сергей, уложив в кузов какую-то очередную важную для охоты 'приблуду', он говорил: 'Давайте еще по одной. И давайте собираться. Скоро уже это, охота'.

Было начало седьмого и на улице посвежело. Пора было ехать на засидку. Настроение у нас было исключительно приподнятое. Что касается Сергея, то своим настроением и дыханием он мог бы разжечь мангал в шашлычной на Северном полюсе. Женя и я с трудом впихнули свои мускулистые тела с несущественной прослойкой жира от сидячего образа жизни в кабину Головастика. Женя уселся на сиденье. Я же примостился на железном покатом кожухе коробки передач и задумался – почему я, самый высокий и тяжелый, расположен в самом неудобном положении. Объяснил я это своей доброжелательностью и терпеливостью. Я не склонен к конфликтам и чаще готов идти на компромиссы, хотя я почти всегда больше, выше и сильнее своего оппонента. Кроме этого, я всегда за то, чтобы потратить время на дело, а не выяснение своего места в иерархии. В общем, со мной комфортно. В этот раз я также решил не 'качать права', а ехать на коробке передач. Сергей, резко открыв водительскую дверь кабины, решил сложнокоординационным броском запрыгнуть на водительское место, поразив нас своей удалью. Но то ли удаль с годами поиссякла, то ли сборы израсходовали силы, в общем, он махнул левой ногой по воздуху, промазал мимо подножки и рухнул нелепо верхней частью тела на сиденье лицом к нам. Тело начало съезжать вниз, на землю, и мы проводили грустные глаза Сергея, полные непонимания. Он плюхнулся на траву, присыпанную гравием, с таким звуком, как будто жирного селезня подбросили вверх, а он забыл, что такое летать, и при приземлении своим рыхлым телом глухо бухнулся о грунт, кряхтя, чвакая и матерясь. Мы, конечно, разразились диким хохотом и начали добивать Серегу тупыми шутками типа: 'Аха-ха, Серега, ты, что, членом зацепился, аха-ха!'. Сергей же, смущенно улыбаясь, аккуратно влез на сиденье, хлопнул дверью так, что в голове отозвался железный бубен, и мы покатили на засидку.

Ехали мы весело. Серега то и дело выравнивал машину после наших криков о том, что мы летим в канаву. Иначе ехать не получалось, так как он рассказывал что-то, как ему казалось, смешное, повернувших к нам полностью телом, жестикулировал правой рукой, почти шлепая меня по носу, орал и ржал, как конь, хотя в салоне было не так громко.

Проехав длинный участок по асфальтовой дороге (благо машин было мало), мы свернули в предместье города Кубринск и начали медленно продвигаться между частных домов по влажной после вчерашнего дождя грунтовке. По пути у нас был дом, перед забором которого на привязи сидел здоровенный алабай. Он лаял на вcю округу и заставлял местных обходить этот дом стороной. Упустить такую возможность мы не могли. Приблизившись к дому, мы с Женей вылезли в правое пассажирское окно нашей больной ящерицы, прочистили горло и приготовились. Пес увидел нас издалека, спокойно лежал и ждал, когда мы приблизимся, чтобы резко встать, броситься вплотную к машине и облаять нас с удовольствием. В тот момент, когда собака вскочила на ноги, два красных и наглых лица в окне проезжающей машины с мерзкими улыбками втягивали воздух. Следующие секунды своей жизни животное, наверное, запомнило навсегда. Два лица начали бешено лаять во все глотки, выпучивая глаза, надувая щеки и мотаясь из стороны в сторону. Вздувшиеся вены на шеях говорили о значительном напряжении и невероятном запасе глупости хозяев этих лиц. Заливаясь слюнями, головы быстро перешли с лая до хрипоты на отборный мат до третьего этажа в адрес бедного пса. Животное в первые секунды отпрянуло в испуге, но потом, повинуясь своей природе защитника, рывком достигло двери машины.

Увидев в полуметре перед собой здоровенную голову алабая и почувствовав тепло выдыхаемого им воздуха, после его первого фундаментального лая, я резко дернулся назад в кабину, отталкиваясь руками от двери. Это было ошибкой. Как оказалось, Женя неплотно закрыл дверь. Она открылась и мой друг, опиравшийся на нее правым плечом, начал плавно выплывать из салона, сам этого не замечая. Пытаясь ухватить его за левое плечо, я соскользнул с металлического кожуха коробки передач прямо на кресло товарища и успешно вытолкнул его своей задницей из салона. Подавляя приступ хохота от своего тупого поступка, я повернулся к Сергею, чтобы он остановил машину, но припадок уже начался и все что я мог сказать было:

– Же, аха-ха-ха, там, аха-ха, выпал…

Сергей энергично крутил 'баранку', увидев, что я не могу сказать ни слова от накатившей волны смеха, начал с улыбкой орать, как бы перекрикивая шум двигателя и как бы в тему нашего веселья:

– А, да, псина, ха-ха, псина кретинская.

Я высунулся из открытой двери, алабай был метрах в пяти от удалявшейся машины и цепь уже не позволяла ему нас преследовать, но Жени не было видно. Вдруг откуда-то сверху на меня обрушился поток отборной матерной брани, четко структурированной, неповторяющейся, интеллигентски утонченной. Сразу чувствовалось, что ругающийся был из Санкт-Петербурга. Женя был в кузове и нависал над кабиной с правой стороны. После падения на спину в чавкающую жижу грунтовой дороги, он по инерции прокатился немного вперед, и пес его не настиг. Испугавшись собаки, он вскочил на ноги, как пружина подпрыгнул и перевалился через борт в кузов машины.

После длительной езды по буеракам, канавам и разбитой грунтовке к восьми вечера мы добрались до берега озера. Прохладная влага наполняла наши легкие. Пахло начинавшей увядать осенней растительностью и дымом. Было тихо. Небо окрасилось закатом и на Востоке появились первые звезды. Боже, как хорошо вечером в ясную теплую погоду на берегу озера. После звенящего лязганья города, с его перегруженной деловитостью, 'запахом бензина и дорогих духов', нервной возбужденностью и тревогой оказаться буквально в другом мире: тихом, обволакивающим, медленном и мистическом. Где отзвуки, краски и запахи возвращают тебя к миру людей до появления больших городов.

Нам нужно было поставить машину так, чтобы было удобно вытаскивать из кузова небольшую железную лодку – наш основной транспорт на озере, и в тоже время не загораживать съезд на озеро для других благородных охотников. Сергей, не долго думая, направил машину в высокую траву, стоявшую словно стена по обоим сторонам от покатого, глиняного съезда, уводившего с основной дороги прямо к кромке воды. Машина натужно заходила в траву, буксую задними колесами по рыхлой и вязкой почве. Нутро старого измученного двигателя подавленно и глухо тарахтело, воздух наполнился бескомпромиссной вонью выхлопа и горелого машинного масла. Сергей, сделав жест открытой ладонью типа 'ща, решим', резким движением правой руки вниз и вправо вогнал рычаг на раздаточной коробке в положение самой сложной асаны в йоге. Раздался известный всем из советского детства треск шестерней коробки передач любого изделия нашего автопрома, похожий на то, когда деревянной палкой проводишь по стиральной доске. Передние колеса конвульсивно задергались и машина пошла в кусты. Что-то отчетливо затрещало, послышался звук рвущейся веревки, хруст, машина остановилась и заглохла. Мы приехали на охоту.

– Нам, наверное, нужно посмотреть, что там хрустело и ломалось? – спросил мой питерский друг.

– Наверное, нужно, – ответил я – но лучше потом, сейчас я не хочу это видеть.

Взбодрившись еще одной, ну или двумя, рюмками самого честного напитка, на это у нас всегда было время, мы взяли ружья и рюкзаки и выдвинулись на разведку. Солнце почти уже село, вдалеке на Западе виднелось оранжевое зарево заката, а лесные сумерки начинали плавно захватывать остатки света и создавать причудливые очертания привычных предметов, рождая где-то в подсознании образы ночных чудовищ.

Пройдя двадцать метров дальше по дороге, ведшей к воде, мы увидели: несколько палаток, костер, силуэты людей, лежавших на траве неподвижно в нелепых позах по разным сторонам сужавшейся дороги, разбросанные вещи, какие-то пакеты. Чуть подальше стоял вытянутый деревянный стол, сбитый из старых дырявых строительных досок и такие же убогие скамейки по бокам. На свисавшие над столом ветки деревьев был накинут какой выцветший рекламный плакат с неразборчивым изображением товара и рекламным слоганом – это был импровизированный тент. Стол был заставлен смятыми пластиковыми бутылками, тарелками, банками, наполненными на половину или на треть жидкостями, маринованными огурцами и непонятными субстанциями. В тарелках были недоеденные куски хлеба, колбасы, вареной картошки, сала, поломанных пластиковых вилок, помидоров и прочей снеди. Словом, все напоминало бурное застолье на деревенских похоронах.

За столом сидел настоящий демон. Прическа у него была всклокоченная словно рога у черта с картинок к книге Гоголя 'Вечера на хуторе близ Диканьки'. Вместо глаз – черные бездонные круги, нижняя челюсть выступала вперед и нижняя губа обхватывала верхнюю почти до носа. Худощавое тело демона было одето в серый свитер и камуфляжные штаны.

– Добрый вечер. – мягко проговорил Сергей, прощупывая настроение князя тьмы и медленно приближаясь к нему.

Мы с Женей пытались разобраться, что за несчастье постигло этих достойных людей и озирались по сторонам. Тела лежали неподвижно и тихо. Очертания кустов и ветки деревьев в слабом мерцании костра виделись как черные силуэты каких-то сущностей. Разбросанные вещи создавали картину бегства или безумства. Казалось, что кто-то следил за нами из черноты приоткрытых палаток. Я положил руку на рукоятку охотничьего ножа, висевшего в ножнах на правой стороне ремня и подумал: 'Никто ведь не знает, где мы'. Молчание затягивалось, тишина и сгущающаяся темнота подавляла волю и нагнетала страх, секунды казались часами.

– Добрый, добрый, ребята. Что-то поздно вы. Сейчас уже по местам пойдем вставать. – откуда-то из тьмы позади неподвижного демона проговорил бодрый трезвый голос и на свет костра вышел подтянутый мужчина пятидесяти лет в камуфляжной одежде. Он подошел к нам, широко приятно улыбаясь. Я убрал руку с ножа.

В этот момент князь тьмы изрек что-то похожее на:

– Ится, гхе мая тхселющсь.

– Это дядя Митя, он свою вставную челюсть потерял. – сказал бодрый мужчина и представился Виктором.