Любовь и искусство

Полное собрание сочинений в 30 томах. Л., 1972–1990.

– Как будто греют тебя мои очи! Знаешь, когда любишь кого… Я тебя с первых слов в сердце мое приняла (1; 276).

Но в иную счастливую, нетревожную минуту в этом взгляде, проницавшем в сердце, было столько ясного, светлого, как день, столько праведно – спокойного; эти глаза, голубые как небо, сияли такою любовью, смотрели так сладко, в них отражалось всегда такое глубокое чувство симпатии ко всему, что было благородно, ко всему, что просило любви, молило о сострадании, – что вся душа покорялась ей, невольно стремилась к ней и, казалось, от нее же принимала и эту ясность, и это спокойствие духа и примирение, и любовь. (2; 229)

Не смеялась одна только Настенька. Полными любовью глазами смотрела она на жениха своего и как будто хотела вымолвить: «Какой ты, однако ж, прекрасный, какой добрый, какой благороднейший человек, и как я люблю тебя!» (2; 157).

– Позвольте, мсье, – продолжала она, кладя перо, вставая со стула и подходя ко мне с самым любезным видом, – вот сюда, два шага, к окну. Надо разглядеть цвет ваших глаз. Гм, светлые…

И она опять посоветовалась глазами с мужем. Они, видимо, чрезвычайно любили друг друга (4; 67).

Не знаю, отчего напоминает мне она ту девушку, чахлую и хворую, на которую вы смотрите иногда с сожалением, иногда с какою – то сострадательною любовью, иногда просто не замечаете ее, но которая вдруг, на один миг и как – то нечаянно, сделается чудно, неизъяснимо прекрасною, и вы, изумленный, пораженный, невольно спрашиваете себя: какая сила заставила блистать таким огнем эти всегда грустно – задумчивые глаза, что привлекло кровь на эти бледные щеки, что облило страстью и стремлением эти нежные черты лица, отчего так вздымается эта грудь, что так внезапно вызвало силу, жизненность и красоту на лицо этой женщины, заставило блистать его такой улыбкой, оживиться таким сверкающим, искрометным смехом? Вы смотрите кругом себя, вы чего – то ищете, вы догадываетесь… Но миг проходит, и, может быть, на завтра же встретите вы опять тот же грустно – задумчивый и рассеянный взгляд, то же бледное лицо, ту же всегдашнюю покорность и робость в движениях, утомление, бессилие, глухую тоску и даже следы какой – то бесполезной, мертвящей досады за минутное увлечение (18; 29).

Вот отрок; его имя неизвестно; но восторг любви сияет в очах его; неопытная сила юной, беспредельной страсти кипит в молодом его сердце. Он с радостью, даже с благодарностью отдает свою жизнь, он о ней и не думает; он глядит в лицо царицы, и в глазах его столько упоения, столько беспредельного счастья, столько светлой любви, что в гиене мгновенно проснулся человек, и царица с умилением взглянула на юношу. Она еще могла умиляться!

Но только на одно мгновение. Человеческое чувство угасло, но зверский дикий восторг вспыхнул в ней еще сильнейшим пламенем, может быть, именно от взгляда этого юноши (19; 137).

А. А. Блок

Стихотворения и поэмы. Петрозаводск, 1959.

«Когда же мне пела она про любовь,
То песня в душе отзывалась,
Но страсти не ведала пылкая кровь…» (с. 26);
«Но если б пламень этой встречи
Был пламень вечный и святой,»
«И мне хотелось блеском славы
Зажечь любовь в Тебе на миг,» (с. 28);
«Ни тоски, ни любви, ни обиды,
Все померкло, прошло, отошло…»
«Ты не ушла. Но может быть,
В своем непостижимом строе
Могла исчерпать и избыть
Все мной любимое, земное…» (с. 48);
«Сердцу влюбленному негде укрыться от боли.» (с. 55);
«Но люблю я тебя и за слабость мою,
За горькую долю и силу твою.
Что огнем сожжено и свинцом залито —
того разорвать не посмеет никто!» (с. 83);
«Я знаю женщину. В ее душе
Был сноп огня. В походке – ветер.
В глазах – два моря скорби и страстей.» (с. 91);
«Что я сумела, когда полюбила?»
«…вечной любовью Перстень – Страданье тебе сковать.» (с. 109);
«И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,» (с. 112);
«Я всех забыл, кого любил,»
«Я сам иду на твой костер! Сжигай меня!» (с. 129);
«И, настигая, с новым жаром
Шепчу ей нежные слова,
Опять кружится голова…
Далеким озарен пожаром,» (с. 137);
«Я не люблю пустого словаря
Любовных слов и жалких выражений:
«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «навеки твой».
Я рабства не люблю.» (с. 156);
«Моя! Моя!» – И пусть она не мне крикнет: «Твоя! Твоя!» (с. 158);
«О, тоска! Через тысячу лет
Мы не сможем измерить души:
Мы услышим полет всех планет,
Громовые раскаты в тиши…
А пока – в неизвестном живем
И не ведаем сил мы своих,
И, как дети, играя с огнем,
Обжигаем себя и других…» (с. 182);
«Жадно влюбленное сердце бросаю
В темный источник сияющих глаз.» (с. 201);
«О, сердце, сколько ты любило!
О, разум, сколько ты пылал!» (с. 216);
«Ты проклянешь, в мученьях невозможных,
Всю жизнь за то, что некого любить!
Но есть ответ в моих стихах тревожных:
их тайный жар тебе поможет жить.» (с. 222);
«Вместе ведь по краю, было время,
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть.
Ты всегда мечтала, что, сгорая,
Догорим мы вместе – ты и я,
Что дано, в объятьях умирая,
Увидать блаженные края…» (с. 224)»
«И сама та душа, что, пылая, ждала,
Треволненьям отдаться спеша, —
И враждой, и любовью она изошла,
И сгорела она, та душа.» (с. 227);
«Хорошо в лугу широком кругом…»
«Страстью, грустью, счастьем изойти, —
Но достойней за тяжелым плугом
В свежих росах поутру идти!» (с. 230);
«Жизнь давно сожжена и рассказана,
Только первая снится любовь.» (с. 242);
«Легкий ветер повеял нам в очи…
Если можешь, костер потуши!
Потуши в сумасшедшие ночи
Распылавшийся уголь души!» (с. 249);
«Тоскою, страстью, огневицей
Идет безумие любви…» (с. 250);
«Ваш взгляд – его мне подстеречь…
Но уклоняете вы взгляды…