Любовь и искусство

Венера и Адонис

Любовь взлетает в воздух, словно пламя,
Она стремится слиться с небесами! (10)
Мой милый, мне любовь легка, светла, —
Ужель тебе она так тяжела? (10)
Тебе не жаль
Смотреть, как женщину любовь сжигает? (11)
Туши пожар любви неодолимый
Чтоб уголь сердце не воспламенял.
Пределы морю есть, но нет – для страсти! (17)
А если бы я даже не могла
Ни видеть, ни внимать, ни трогать нежно,
То я бы в обаянии нашла
Возможность волю дать любви безбрежной…
Твой облик излучает аромат,
В нем как бы вновь огни любви горят. (18)

Сонеты

Своей могилой хочешь стать за что,
Любви своей в себе замкнувши круг? (129)
Так от смущенья забываю я
Любовный ритуал, для сердца милый,
И замолкает вдруг любовь моя,
Своею же подавленная силой. (150)
Но счастлив я: люблю я и любим
И от любви своей неотделим (152)
В тебе я вижу всех любимых мной, —
Ты – все они, и я – всегда с тобой. (158)
Тебя не спрятать ни в какой тайник,
Тебя хранить могу лишь в сердце я,
Где для тебя открыт во всякий миг
И вход и выход – воля в том твоя (177)
Любовное желание мое —
Вот ржущий конь мой, ярый, как огонь (180)
Взметнись, любовь, и снова запылай! (185).
Встань и всмотрись в лицо любви моей (231).
Лишь ты даешь моей душе движенье (244).
Любовь – незыблемый маяк,
Его не сотрясают ураганы;
Любовь – звезда; ее неясен знак,
Но указует путь чрез океаны (248).
Но ухитрился факел свой божок
Зажечь опять – от глаз моей любимой,
И для проверки сердце мне обжег (285).
Согреться может от любви вода,
Любви ж не охладить ей никогда (286).

Ромео и Джульетта (пер. А. Григорьева)[5 - http://lib.ru/SHAKESPEARE/shks_romeo7.txt]

Любовь… ведь это дым, который порожден
Парами вздохов. Если не стесняет
Его стремления преграда, ярко он
Огнем в очах двух любящих пылает.
А запертой, он – море, и питают
То море слезы любящих.(…)
Пойду, но не другими заниматься, —
Ее, любви моей, сияньем любоваться!(…)
Любовь, – то штука нежная? Она
Груба, свирепа, зла, колюча как репейник. (…)
Будь тьма твоя хоть мутное болото,
Из этой, с позволения сказать,
Любовной тины потащим тебя мы,
Хоть по уши завяз ты… (…)
Чтоб щедрой быть и вновь тебе отдать;
Но я – чего желаю, тем владею!
Во мне – как море безгранична щедрость
И глубока любовь: чем больше я
Даю тебе, тем больше я имею…
Любовь и щедрость – обе без конца. (…)
Любовь к любви
Бежит, как мальчики из школы, и лениво,
Как в школу мальчики, плетется от любви. (…)
На голубях любовь на легких ездит… (…)
О! дай любовь мне силу, —
И сила та одна меня спасет!

Оноре де Бальзак

Собрание сочинений в 24-х томах. М., 1960.

Уныние и печаль – самые красноречивые толкователи любви и передаются от одного страждущего к другому с невероятной быстротой. У страдальцев развито какое – то внутреннее зрение, они полно и верно читают мысли друг друга и одинаково воспринимают все впечатления (2; 139).

Любовь передается. Чувство кладет на все свою печать, оно летит через пространства. Письмо – это сама душа, эхо того, кто говорит, настолько точное, что люди тонкой души относят письма к самым ценным сокровищам души. Бессознательное чувство папаши Горио достигало высшей степени собачьей чуткости, и он почуял удивительную доброту, юношескую симпатию, сочувствие к нему, возникшие в душе студента (2; 376).

Взять хотя бы самое невежественное существо: стоит ему проявить подлинную, сильную любовь, оно сейчас же начинает излучать особый ток, который преображает его внешность, оживляет жесты, скрашивает голос (2; 390).

Ничего, – ответил он, вскидывая на нее глаза, в которых потух свет души и любовный пламень (4; 351).

Модеста так испугалась ясновидящего взгляда любви, что стала даже подражать старушечьей походке (5; 283).

…мать на всю жизнь сохраняет неразрывную связь со своим ребенком, чувствует как бы толчок от каждого его страдания и трепет от каждой радости, словно это – события ее собственной жизни. Если с физической точки зрения природа и создала в лице женщины как бы нейтральную почву для развития ребенка, то она не лишила ее способности в некоторых случаях вполне сливаться со своим созданием; когда материнство духовное сочетается с материнством физическим, мы видим то чудесное, скорее еще не объясненное, чем необъяснимое, явление, которое составляет сущность материнской любви (6; 387).

Дети так же хорошо угадывают во взгляде голод, как вы читаете в нем любовь… (8; 9 – 10).

Воспоминание о былых невзгодах и только что перенесенное оскорбление вызвало у нее нервную дрожь, которую мне удалось успокоить лишь с помощью магнетизма любви; действие его было мне незнакомо, но интуиция подсказала мне, что надо делать. Я обнял Анриетту за плечи и долго держал ее, крепко и нежно сжимая в объятиях… (8; 119).

Итак, среди обольщений английской роскоши я неожиданно узнал женщину, быть может, единственную в своем роде, опутавшую меня сетями любви, которую лишь разжигало мое суровое воздержание, любви, сверкавшей убийственной красотой, насыщенной особым магнетизмом… (8; 196).