Княгиня Ольга. Волки Карачуна

Ведьма-рагана повернулась, шагнула к лесу и исчезла – мелькнуло что-то меж еловых лап, и все затихло.

Но Гостислава не сразу тронулась в обратный путь, а еще какое-то время сидела на том же стволе, пытаясь осмыслить эту встречу. Новый князь? Той же крови? Что за басни ей наплела вдовая невестка? Уж не тронулась ли умом с горя? Или правда выучилась мертвых поднимать?

И только выйдя назад к берегу Днепра, где смирно, делая вид, будто он тут по своим делам, дожидался Журавка, ее будто мешком по голове хлопнуло. Пришла в голову самая простая мысль, которая, конечно, уже давно была должна прийти.

Да ведь Еглута говорила о своем сыне – том самом, которого пыталась спасти. И который, выходит, вовсе не утонул.

Времени на дорогу до Рутавецкого волока оставалось в обрез, поэтому вилькаи тронулись в путь в тот же вечер. Никто другой и не успел бы туда добраться, но «лесным братьям» был известен путь через самое верховье Каспли, которое не использовали торговые гости: он вел через болото, и чужой человек здесь просто бы пропал. Часть пути проплыли по речке – настолько узкой, что ветви ив по берегам перегораживали ее целиком и порой даже в челноке едва можно было протиснуться, пригнувшись ниже бортов. Дальше шли пешком.

Уже совсем близок был день, называемый Велес Затвори-Пасть, после которого юные вилькаи расходятся по отчим домам. Но сейчас их еще насчитывалось почти два десятка. Они шли по узкой тропке цепью, и там, где на земле могли остаться следы, ступали точно в след впереди идущего, так что не видевший стаи едва ли мог бы сказать, сколько их здесь прошло.

Возглавляли цепь Лютояр и Равдан. За ними шла основная часть «зимних волков» – полтора десятка отроков от тринадцати до семнадцати лет. Всем им, как и Равдану, предстояло уже скоро вернуться на лето домой. Кому-то – насовсем: старших летом или к осени женят, а женатые в лес не ходят.

Позади них шли трое, кому лес служил единственным обиталищем: это были безродные, не пойми какие люди, носившие прозвища Кабан, Белка и Малец. Благодаря возрасту, опыту и сноровке они пользовались в стае уважением, но отроки тайком косились на них со снисхождением и превосходством. Любой нынешний отрок мог со временем стать уважаемым главой большого рода, а эти уже ничем не могли стать. Сгинут – через год никто и не вспомнит, под какой корягой положили. Кабан, сильный мужик, был так неразговорчив, что от него с трудом удавалось добиться слова: «отвык разговаривать». Товарищ его звался Белка и был очень метким стрелком; этот привык к осторожности, старался производить как можно меньше шума даже на поляне логова, где было безопасно, и это, конечно, была полезная привычка.

Замыкал цепь Ярый – вожак стаи, хранитель самого духа вилькаев. Он носил звание Князь Белый Волк, знаком чего служила белая волчья шкура у него на плечах и такая же личина. Полуседые пряди волос и длинных усов смешивались с ворсом волчьей шкуры, так что трудно было их различить: за долгую жизнь волчья шкура почти приросла к нему и стала как родная.

Еще в стае имелся некий Ворона, но тот еще с детства нахватался «ума-разума» у каких-то мелких духов, из-за чего и оказался в конце концов в лесу. Почти постоянно он то разговаривал шепотом сам с собой, то пел вполголоса какую-то бессвязную околесицу. В прежние годы Ярый нередко его бил, чтобы заткнулся хотя бы во время лова, но потом махнул рукой и стал оставлять в избе «на хозяйстве».

К рассвету вилькаи были на месте: на берегу Березины, где торговые гости после волока вновь спускали лодьи на воду. Отсюда путь лежал вниз по Березине до Днепра, а по нему – вверх до Свинческа. Волок заканчивался на большой поляне, обрамленной кустами. Сейчас они были еще не в полной листве, но если залечь в гущу, накрыться темными свитами и присыпать их листьями, то на взгляд с открытого места, более ярко освещенного, можно стать невидимым.

Покончив с приготовлениями, вилькаи залегли и стали ждать. Да и передохнуть маленько тоже хорошо. А луки держали под рукой…

Имея столь большую дружину, Биргир и Альдин-Ингвар решили не нанимать княжьих волоковщиков. Только на Рутавечи, где кончался прямой водный путь от Всесвячи, они наняли волокуши с лошадьми, а перевозили груз своими силами. Перетаскивать лодьи тоже предстояло самим.

Было далеко за полдень, когда волокуши с грузом достигли конца волока. Это была большая поляна истоптанной голой земли: место использовалось торговцами уже лет сто. По краям ее виднелась сплошная цепь старых кострищ, рядом лежали бревна, валялся разный мусор, обычный там, где проходит множество людей: щепки, черепки от посуды, истлевшие тряпки, кости, рыбьи головы и чешуя, изорванные черевьи. Хороший лес был давно сведен на дрова, по краям толпился кустарник, ни к чему не годный, кроме как дать тень. В жаркие летние дни это было ценно, и те, у кого было немного совести, его берегли.

За кустарником начинался болотистый лес.

Добравшись наконец до Березины, люди с облегчением вздохнули: подошли к воде, умылись. Солнце припекало почти по-летнему.

– Я останусь или ты? – спросил Биргир у Альдин-Ингвара, умывшись и вытирая воду с лица рукавом.

– Отдохни пока. Я схожу сейчас, потом пообедаем, потом ты сходишь.

Им предстояло еще не менее двух раз пройти волок туда и обратно, чтобы перетащить все свои лодьи. Как более молодой, Альдин-Ингвар предпочел дать знатному свею возможность передохнуть.

Они не могли знать, что вопрос «я или ты?» для них сейчас означал гораздо больше, чем они думали: кто останется в живых, а кто уйдет в темные подземные селения…

Биргир благодарно кивнул. Альдин-Ингвар с дружиной направился назад вдоль выложенных бревен, по которым двигались катки. На поляне осталось человек пятнадцать, считая самого Биргира.

Впервые попавший сюда, свейский ярл огляделся. Весь груз – разные дорожные припасы, снаряжение лодий, пожитки хирдманов, товар – был свален как можно ближе к реке беспорядочной кучей. Тут же лежали шлемы, щиты и прочее вооружение. Пожалуй, стоит выставить дозор, пока не вернулась основная часть дружины. Здесь уже были владения Сверкера, родственника свейских конунгов, и Биргир не ждал к себе вражды. К тому же сквозь кустарник, еще не вполне одетый листвой, нельзя было приблизиться незаметно. Но привычка к осторожности была при нем, и он обернулся – отдать приказ хирдманам снарядиться и выставить дозоры по краям поляны.

Биргир успел лишь открыть рот – в тот же миг две стрелы вонзились ему в шею и в незащищенную грудь. Стреляли Белка и Лютояр – чтобы уж точно сразу убрать вожака и оставить прочих без руководства. Одновременно упали еще человек семь – каждый тоже получил стрелу от кого-то из вилькаев. Раздалось два-три вопля: кто-то был лишь ранен, но большинство упавших, включая ярла, не подавали признаков жизни.

Оставшиеся хирдманы кинулись к сваленным вещам, хватая чьи попало щиты, и живо выстроились стеной, прикрываясь с той стороны, откуда летели стрелы.

И тут у них на глазах земля в зарослях вспучилась и выплюнула целую стаю каких-то дикого вида существ: в звериных шкурах, со звериными мордами вместо лиц. Через кусты напролом, с диким воем они ринулись на свеев. Звериное воинство не имело щитов, зато было вооружено топорами и копьями.

В мгновение ока они оказались на поляне и набросились на свеев: часть напала на строй, заставив потесниться в сторону, а часть принялась шустро рыться в сложенном грузе: переворачивать мешки и короба, потрошить тюки.

Поначалу свеи отступили, потрясенные и внезапностью нападения, и диким видом многочисленных врагов, а главное, мгновенной гибелью Биргира ярла. Некому было отдавать приказы, и все помнили только об одной, важнейшей задаче: выжить. Свеев осталось чуть не втрое меньше, чем лесных троллей, и они лишь оборонялись. К тому же тролли, не имея щитов, старались не подходить близко: наносили копьями удар куда попало и отскакивали. При этом они выли, ревели, орали, дико носились туда-сюда, чем еще усиливали впечатление, будто их тут целая сотня. Ошарашенные хирдманы едва успевали вертеть головами, готовясь отразить удар то с одной стороны, то с другой, и не сразу сообразили, что по-настоящему драться с ними тут никто не собирается.

Хирдманам было не до того, чтобы следить за троллями, потрошившими тюки. За диким шумом они и не расслышали, как кто-то из них крикнул по-славянски: «Нашел!» Поэтому и не поняли, почему тролли вдруг отхлынули и бросились назад в заросли – так же внезапно, как и выскочили оттуда. Двое тащили что-то довольно большое и тяжелое.

Видя, что противник отступает, свеи в первые мгновения устремились вдогонку. Последним отходил коренастый тролль в белой волчьей шкуре и с такой же личиной, скалящей острые зубы. С диким ревом он отбивал топором направленные к нему удары – гораздо более умело и уверенно, чем его подручные. Возле самых кустов он повернулся, намереваясь исчезнуть в ветвях. И в этот последний миг в спину ему ударила сулица: кто-то из свеев успел подхватить ее с травы и метнуть вслед убегающему.

Белый волк упал мордой вниз. Двое других оглянулись на бегу, заметили это и вернулись. Один вырвал сулицу из раны и яростно метнул ее назад, с блестящей свежей кровью на острие. Второй подхватил раненого, вскинул себе на спину и побежал в лес почти так же быстро.

Свеи, надеясь, что одержали победу, ринулись было следом, но тут же услышали знакомые грозные щелчки: рядом ударили по листьям три-четыре стрелы, закричали двое раненых. Прячась за щитами, свеи поспешно вернулись на поляну.

И все стихло. Исчезли тролли, растворились в лесу, будто их и не было. На голой земле у реки остался разворошенный груз и восемь мертвых тел… В том числе тело Биргира ярла. Когда хирдманы его подняли, стало ясно, что перевязок тут не требуется: тем первым выстрелом из кустов он был убит на месте.

Чуть опомнившись, уцелевшие свеи послали гонца вслед за Альдин-Ингваром, и тот с дружиной вернулся с полдороги. Изумленный, побледневший, осмотрел он тело Биргира, стрелы – явно местного производства – и разворошенный чужими руками груз.

– Клинки! – воскликнул он. – Где второй тюк?

Уцелевшие хирдманы только переглядывались. Альдин-Ингвар приказал пересмотреть весь груз, но сам уже не надеялся на успех: он помнил, где положили оба тюка, и теперь на месте был лишь один. Хирдманы видели, как тролли утаскивали в лес что-то тяжелое, но в тот миг не сообразили, что это может быть. Альдин-Ингвар лишь качал головой: он не мог упрекнуть людей в том, что они, оставшись без вождя, заботились о спасении своей жизни, а не чужого богатства.

Альдин-Ингвар приказал обыскать все окрестности. Надев кольчуги и шлемы, прикрываясь щитами, хирдманы разошлись по округе. Шагах в ста ниже по течению нашли поломанные камыши и следы на песке: по всему выходило, что здесь у разбойников были спрятаны челноки. Дальше было ясно лишь одно: грабители с добычей ушли вниз по течению.

Но преследовать их Альдин-Ингвар не имел возможности: его лодьи все еще оставались на том конце волока. Теперь ему только и оставалось, что разделить дружину на две части, приказать всем не снимать снаряжения и выставить дозоры не только на поляне возле оставшегося груза, но и на всем пути вдоль волока. Все это должно было изрядно замедлить прохождение. Но Альдин-Ингвар не спешил в Валгаллу вслед за Биргиром.

Хорошие же дела творятся здесь у Сверкера, если разбойники нападают на такие многочисленные, хорошо вооруженные дружины в паре переходов от княжеского городца! В эти мгновения мысль породниться со смолянским князем не казалась Альдин-Ингвару такой уж удачной.

По Березине вилькаи плыли недолго: только чтобы сбить со следа. Впереди на берегу лежала весь Стожаровичей, где им никак не стоило показываться. Именно там были украдены ночью челны, в которых вилькаи бежали с места нападения. Теперь эти челны вытащили на берег, заволокли в овраг и спешно забросали ветками. Найдут их не сразу, а значит, налетчиков еще довольно долго будут искать, спускаясь вниз по Березине.

На деле же их дальнейший путь лежал совсем в другую сторону и по другому берегу реки – напрямик через глухой лес, в сторону Каспли, близ которой находилось «логово». Кроме тюка с добычей, по двое, часто сменяясь, чтобы не терять скорости, несли тело Ярого. Лютояр лишь бегло проверил, точно ли тот убит и не надо ли перевязывать; ему запомнилось, что не надо, но смерть вожака пока еще не уложилась в его сознании.

Кроме Ярого, никто в стае не был даже ранен: невероятная удача! Ярый еще перед выходом тайком приказал Лютояру и Равдану: если будет раненый, которого не получится вытащить, придется постараться добить. Чтобы не попал в руки Сверкеровых людей и не был допрошен. Сейчас мысли рвались сразу в две противоположных стороны: добыча – и Ярый. Одна мысль несла ликование, другая – ужас, но в итоге Лютояр вовсе ничего не соображал, его лишь трясло от возбуждения.

На берегу ручья Равдан схватил его за плечо и выдохнул:

– Стой!

Они сдвинули личины на затылок и обменялись взглядом. Все было ясно без слов: отроки, составлявшие их дружину, выбивались из сил. Бессонная ночь в пути, первое в жизни настоящее сражение, бегство – все это было слишком для подростков, из которых восемнадцатилетний Равдан был старшим.

От части груза надо было избавиться. У обоих одновременно мелькнула мысль о выборе: тюк с варяжскими сокровищами или тело Ярого. И оба одновременно приняли одно и то же решение.

Не сговариваясь, Равдан и Лютояр подхватили тюк и потащили в лес. Нашли впадину между елками, затолкали туда, засыпали листьями, торопливо набросали сверху хвои и шишек, чтобы этот участок земли ничем не отличался от прочих. Бегло огляделись, запоминая место, и побежали назад. Они так и не узнали, ради чего совершали этот налет, рисковали собой и товарищами, потеряли вожака…

Дальше им предстояло нести только тело. Лютояр и Равдан еще не думали об этом, но в глубине сердца оба осознали: теперь они тут старшие и отвечают за выживание стаи.

Только глухой ночью вилькаи добрались до своего логова – двух вросших в землю избушек на краю большого оврага в глухом лесу. Здесь они положили на листву тело Ярого и наконец перевели дух. Лютояр велел разложить костер на обычном месте, между двух избушек, где коротали время по вечерам. Усевшись на бревнах у огня, отроки устало опустили руки и посмотрели друг на друга. Возбуждение первой битвы давно схлынуло, осталась лишь смертельная усталость. И все же многие улыбались: это была победа, успех, какого многим не достичь и за пятьдесят лет жизни. Они схватились с настоящими варяжскими хирдманами, опытными зрелыми воинами, которые обучались искусству владеть оружием всю жизнь. И они, чумазые отроки в звериных шкурах, победили! А что напали из засады и превосходящим числом – так надо было как-то возместить недостаток сил и уменья.

– Вот что, братья! – заговорил Лютояр. – Мы все молодцы, каких свет не видывал. Но за такие дела… Князь сильно осерчает и будет землю рыть. Поэтому вот что: брысь все по домам.

Вилькаи недовольно загудели. Еще третьего дня многие с нетерпением ждали дня Велес Затвори-Пасть: соскучившись за зиму, мечтали о возвращении в родные веси, в семьи, к мамкам и батькам, а кто и к невестам. Но сейчас, после налета, им гораздо приятнее было находиться здесь, в лесу, среди побратимов, товарищей и свидетелей их удали.