Дочери страха

– Слушаю вас, – ответил ей глуховатый голос.

– Анна Андреевна! – закричала Лиза, радуясь тому, что хоть поговорить им удастся. – Как вы там?

– Хорошо, Лиза, – бодро прозвучало в ответ.

– У вас еда не совсем еще закончилась? Вы не голодаете?

– Да что ты, Лизонька, у нас тут полк солдат можно неделю содержать, и все равно останется!

Но эти слова Лизу не слишком утешили. Она знала, что Андреевна способна долго скрывать истинное положение вещей, питаться сухими корками и все отдавать Сонечке. Забьет она тревогу, только когда не станет чем кормить девочку.

– Анна Андреевна! – заторопилась Лиза. – Я не знаю, когда смогу навестить вас, понимаете? Может, завтра, но может, и нет. У меня… кое-что случилось. Вы продержитесь немного, хорошо?

– Конечно продержимся, – еще бодрее заверила ее Андреевна. – Ты, Лизонька, за нас совершенно не волнуйся. Я давно говорила, что не надо нам так много всего таскать. Ты отдохни, поднакопи деньжат.

Женщина замолчала, и Лиза услышала, как на заднем плане что-то тихо проговорила Сонечка.

– Что она говорит? – задыхаясь от нежности и тревоги, спросила Лиза.

– Говорит, что любит тебя, – сказала Андреевна. Покривила душой, конечно, – в голосе ребенка явно звучал вопрос.

– Как там соседи, не беспокоят вас? – волновалась девушка.

– Нет, нормально все, – без особого энтузиазма отозвалась женщина. – Вчера Соня немножко всплакнула вечером, так пришлось заглушку делать. Соседи, конечно, попробовали возмутиться, но я, как ты это выражаешься… включила глухую старую стерву, да? Сказала, что хочу слушать телевизор на подходящей мне громкости. А погуляли мы, как обычно, на балкончике, нам туда солнышко светит, хорошо, тепленько, лето скоро. Так что, Лизонька, ты за нас не смей волноваться. Договорились?

– Договорились, – со вздохом подтвердила девушка.

Ульяна

Мать подвезла Улю до дома, выходить из машины не стала, только произнесла сдержанно, покосившись на окна:

– Иди уж, там тебя, похоже, ждут. И возьми на всякий случай ключи от старой квартиры. Отдашь, когда я вернусь. До свидания, дочка.

Мать шокировало, что у ее несовершеннолетней дочери есть сожитель, чему Ульяна искренне дивилась: это было наименьшее из ее прегрешений. У нее и до Мэта были любовники, вот из-за них родителям и впрямь стоило беспокоиться: один из них приучил ее к героину, а из-за второго Уля попала в историю с наездом на пешехода, и отцу потребовалось приложить много усилий, чтобы не увидеть единственную дочь за решеткой. Уля сама поражалась, как после тех парней ухитрилась связаться с таким занудой, как Мэт. Он выглядел просто придурком со своей привычкой рассуждать о том, что хорошо, что плохо, что безнравственно, а что вообще недозволительно. Уля считала это неискоренимым признаком плебейства: ведь Матвей рос в нищей семье и воспитывался матерью-одиночкой.

Но было в Мэте то, что искупало его неискоренимое занудство. Во-первых, он был невероятно красив, в любой тусовке все обращали на него внимание, и, конечно, все бабы от пятнадцати и до шестидесяти лет завидовали Уле. Во-вторых, Мэт так смешно терялся от каждого грубого слова, закусывал губу и смотрел на Улю глазами побитой собаки. А если из сострадания к нему Уля прекращала материться или отказывалась от лишнего стаканчика, он с благодарным видом брал ее за руку и целовал кончики пальцев. От одного этого прикосновения, да что там, от одного воспоминания о нем Улю так и захлестывала горячая волна. В глубине души она очень боялась потерять Мэта. Вот и сейчас, когда ехала с матерью по ночному городу, с тревогой думала о том, не доконала ли Матвея история в клубе?

* * *

Впервые Уля увидела Мэта на премьере очередного шедевра популярного российского режиссера. Идти ей не хотелось, она только что вышла из клиники и испытывала невероятное отвращение ко всему на свете. Но режиссер лично прислал приглашения всей семье, и мать сказала ей:

– Ну, хоть ты сходи, неловко перед человеком…

Уля поломалась для приличия, но пошла, а с собою для компании прихватила Нотку. Вот тогда она увидела Матвея – и просто приросла к стулу. Она была в зрительном зале, а его лицо – во весь экран, и он был сказочно, неправдоподобно хорош собой.

– Кто это? – громко обратилась она к Нотке. – Его что, из Голливуда пригласили?

– Тише! – взмолилась в ответ вечная тихушница Нотка. – Это наш российский актер, его на кастинге режиссер отыскал. Первая роль в кино, по-моему удачная.

Фильм пролетел, как одно мгновение. О чем он был – мелодрама ли, фантастика – это прошло мимо Ули. Она смотрела только на Матвея и шептала себе под нос: «Я хочу такого, заверните. Этот парень должен принадлежать мне, и точка».

– Фильм имел успех, правда? – жадно спросила она у Нотки, едва вышли из кинотеатра.

– Видишь ли, – с обычной рассудительностью завела та. – Фильм, конечно, фуфло, но ввиду колоссальной рекламной кампании наверняка будет признан событием года. Любые намеки на его провал будут пресекаться на корню, пока не внушат даже самым недоверчивым, что фильм безусловно является шедевром. Хотя, конечно, в Америке его бы просто освистали…

– Да плевать мне на это! – нетерпеливо выкрикнула Ульяна. – Скажи, этого парня будут приглашать на тусы? Мне нужно его видеть!

– Я не знаю, куда его будут приглашать, а увидеть ты его можешь хоть завтра, – загадочно ответила Нотка.

– Как это сделать? – подпрыгнула на месте Уля. – Что, позвонить режиссеру и спросить его телефон?

– Да просто сходить в театр.

– Да ты что? – поразилась Уля. – Слушай, а как туда попадают? Кому позвонить, чтобы прислали приглашение?

Нотка изумленно на нее покосилась, кажется, едва удержалась от едкого замечания. Но, зная взрывной характер приятельницы, ответила с обычным терпением:

– Есть вариант проще: купить билеты в кассе.

– Займись этим немедленно! – приказала ей Ульяна. – Не вздумай экономить, бери самые крутые места. Миша, останови машину!

На следующий вечер они пошли в театр. Сидели в первом ряду, Нотка держала на коленях огромный букет. Мэт был на сцене почти все время – и при любой возможности бросал в сторону Ули короткие заинтересованные взгляды. Потом она проследовала за кулисы – и уже через два дня Мэт перебрался в ее квартиру. Уля плевать хотела на намеки желтой прессы, что Матвей живет с ней ради карьеры и денег. Она ведь не взрослая богатая тетка, чтобы у нее завелся альфонс. Пугало другое: вдруг найдется другая, которая сможет лучше посодействовать карьере Мэта. Ах, если бы она смогла помочь ему продвинуться, особенно сейчас, когда даже самые знаменитые актеры сидят без работы. Отец мог бы посодействовать, но ради любовника дочери и пальцем не шевельнет. Пришлось ей изворачиваться; старалась, как могла, чтобы их имена хотя бы почаще мелькали в прессе. Только вот катастрофа: все, что она делала ради его успеха, категорически не нравилось Мэту.

Поднимаясь в лифте, Уля вообразила себе картину: Мэт сидит в прихожей на своем облезлом чемодане, поджидает ее прихода, чтобы отдать ключи и бросить ей в лицо заранее приготовленные несправедливые слова. Она, конечно, найдет что ответить, припечатает так, что парень не скоро отмоется. Но как ей жить без Мэта? Как ходить на тусовки, встречать его и осознавать, что он ей больше не принадлежит, что не для нее сияют его прекрасные глаза, не для нее звучит его голос, то волнующе хрипловатый, то звучный и сильный? А вдруг он уже ушел, а свет в гостиной жжет Нотка? Нет, кажется, она на два дня отпрашивалась в свой дурацкий монастырь. О, хоть бы это не она! Уля так накрутила себя, что в квартиру входила, с трудом удерживая злые слезы.

Мэт выскочил из комнаты на стук двери. Он был в халате, с влажными волосами, во взгляде – паника.

– Ты что вытворяешь? – крикнул он. – Я чуть с ума не сошел! Тебя не было целые сутки!

– Ну, вернулась же, и утешься этим, – посоветовала ему Уля, сразу забывая только что пережитые страхи. – Нечего на меня орать.

– Где ты была, могу я узнать? Ты что, окончательно надралась и уехала с этой компанией?

– А если уехала, что с того? – иезуитски поинтересовалась девушка.

– Ничего, конечно, но в таком случае я одеваюсь и ухожу навсегда, – сообщил ей Мэт.

– Господи, как ты меня напугал! Куда ты пойдешь, а? В свою подворотню?

– Нет, Ульяна, подворотня – она для меня здесь! – выкрикнул Мэт и исчез в глубине квартиры.

И мгновенно Уля перепугалась. Ну, что у нее за тяга постоянно ходить по краю?! Она бросилась за Матвеем и нашла его в ванной комнате, уже в джинсах и свитере. Кажется, он и в самом деле собрался уходить.

– Ну, я же пошутила, – с трудом выдавила она покаянные слова. Ульяна терпеть не могла просить прощения и не делала этого, наверное, с десятилетнего возраста. – Я была с матерью. Честно-честно! Можешь позвонить ей и спросить, если она захочет с тобой говорить.

– Я тысячу раз звонил тебе, – уже спокойней произнес Матвей, и Уля поняла, что угроза немедленного разрыва миновала. – Зачем ты отключила телефон?

– Телефон? – Ульяна похлопала себя по карманам, и вдруг в голове ее отчетливо вспыхнуло одно из воспоминаний прошлого вечера. – Ах, точно, я же его негру подарила!