Дочери страха

– А я не могла допустить, чтобы твои соседи, охрана твоего подъезда или твой молодой человек, окажись он дома, увидели бы тебя такой!

«Они меня и не такой видели», – едва не сказала Уля, но в последний момент удержала нечаянную фразу на кончике языка. Вместо этого спросила:

– И сколько времени мы здесь торчим?

– Через пару часов будут сутки.

– Чего?! – Ульяна так и подскочила на месте, попутно ударив копчик обо что-то каменно-твердое в недрах дивана. – Да меня же все потеряли! А что ты сказала отцу? Он знает, что мы тут?

– Отец в курсе. Что я могла ему сказать? Что тебе наконец-то захотелось поболтать по душам со своей старой мамой.

– И он, конечно, обо всем догадался, – скрипнула зубами девушка.

– Возможно. Но, по крайней мере, он тебя не видел.

Немного помолчали. Уля еще раз обвела глазами комнату, брезгливо поморщилась и начала сползать с дивана. Неожиданно в голове противно зашумело, и свет померк в глазах. Горло словно сжали железные щипцы, и Уля в страхе откинулась на подушку и замерла. Весь апломб испарился, и она захныкала, словно попавший в беду ребенок:

– Мамочка, почему мне так плохо, не понимаю? Раньше такого никогда не бывало…

– А ты забыла, что пьешь таблетки, несовместимые с алкоголем? – в сердцах воскликнула мать. – Ты, конечно, не помнишь, но вчера тут был твой врач. Мне показалось, что даже у него опустились руки. Он сказал на прощание, что бессилен, когда пациент так тверд в желании себя уморить. Единственное, на чем он настаивал, – чтобы ты хотя бы несколько дней не вставала с постели. Не волнуйся, я не буду допекать тебя разговорами, мне нужно вернуться к отцу. А ты оставайся здесь, пока не пройдет слабость.

– Да ты чего? – испуганной куропаткой вскинулась Уля. – Чтобы я осталась в этой убогой квартире еще хоть на час? Да лучше сдохнуть!

– Но ведь ты жила здесь, – возразила мать.

– Так это когда было? Здесь меня точно тянет… как его… умориться. Любого бы потянуло.

– Знаешь, – сказала мать, – иногда я жалею, что мы уехали из этого дома. Я тогда была вроде тебя, молоденькая дурочка. Думала, что все к лучшему и у тебя будет настоящее детство, не то что у нас с отцом. А теперь я все чаще думаю, что, возможно, нам лучше было бы остаться здесь.

– Ага, лучше! – возмутилась Уля. – Я бы давно уж повесилась на этой дурацкой люстре. В таких условиях люди не живут!

– А помнишь, как ты просила отвести тебя в эту квартиру хоть на пару часов? Как почти год еще ездила в свою старую школу на репетиции хора? Как стеснялась, что тебя туда возили на машине и с охранником?

– Дура была, одним словом, – равнодушно обронила Ульяна. Ей, наконец, удалось оторваться от дивана и не испытать новый приступ тошноты. Она даже дотянулась до своей одежды и начала раздраженно натягивать футболку на слабое, противно-влажное тело.

– Что ж, не хочешь тут оставаться – собирайся, я отвезу тебя домой, – отвернувшись, холодно проговорила мать. – Кстати, отец велел тебе явиться к нему в офис завтра ровно в два часа. Запиши в телефон напоминание, иначе опять все забудешь.

– Отец? Зачем? – пискнула девушка. Мгновенно вернулась слабость, наполовину натянутые джинсы сползли с бедер и упали на ковер. – Это… из-за вчерашней истории, да, мам?

– Вчера он тебя, слава богу, не видел. Сходишь – узнаешь.

– А почему в офисе, а не дома? – жалким голосом выспрашивала Уля. – Я что, уже не живу вместе с вами? Почему бы ему не поговорить со мной, когда я заеду домой?

– Ну, видно, устал ждать, когда заедешь. Ты нас визитами не балуешь.

– Так если бы он сказал, я бы тут же, я бы сразу… Мам, может, узнаешь, зачем он меня вызывает? – окончательно смешалась девушка.

– Все, хватит, раньше надо было бояться! – прикрикнула на нее мать. – А я, извини, ничего узнать уже не успею, потому что, если помнишь, утром у меня самолет. И с меня достаточно стрессов. Разбирайся сама, дочь моя.

Ульяне ничего не оставалось, как с пришибленным видом снова заняться одеванием, попутно размышляя о том, какие новые меры борьбы с собственным чадом придумал на этот раз ее неугомонный отец. И что знает об этом мать, которая, показалось Уле, выглядела в этот вечер подозрительно грустной и озабоченной.

Лиза

Лиза Вяткина валилась с ног от усталости и тревоги. Сегодня она снова не смогла попасть туда, куда попасть было жизненно необходимо. Вместо этого с неподъемной сумкой на плече она полдня металась по городу, оглядывалась, словно загнанный зверек, бросалась то в подворотню, то в нутро отъезжающего автобуса. И окончательно убедилась в том, что за ней следят какие-то неизвестные ей люди.

Этот кошмар начался два дня назад. Она привычно собирала со столов грязную посуду, когда почувствовала на себе чей-то взгляд и машинально посмотрела в окно. Там стоял человек с камерой в руках и снимал кафешку, в которой она работала. Зачем понадобилась ему эта забегаловка, выглядевшая со стороны обычной бетонной коробкой, Лиза не поняла, но задумываться не стала. Через два часа ее смена закончилась. Вяткина забрала из холодильника приготовленный еще с утра пакет с продуктами, вышла на улицу, жадно вдохнула свежий воздух – и снова увидела того человека. Теперь он сидел на скамеечке шагах в десяти от входа и смотрел в другую сторону. Но, перейдя двор, Лиза обернулась и увидела, что он идет за ней следом.

Это было невозможно, так невероятно, что поначалу Лиза даже не испугалась. Ну, кому она нужна, чтобы следить за ней? Если мужчина положил на нее глаз, то, верно, не стал бы особо церемониться. Да и не похож этот тип на человека, который может заинтересоваться какой-то посудомойкой. Уж слишком он лощеный, гладкий, а глаза холодные, злые.

И вдруг она испугалась до крика, до темноты в глазах. Лишь один человек на свете может интересоваться ее нынешним существованием! Ноги подкосились от ужаса, сумка сделалась неподъемной. Лиза замерла на месте, боясь пошевелиться, боясь нечаянно взглянуть на мужчину за спиной. Она принялась без всякой нужды копаться в карманах, потом заставила себя сделать шаг вперед. Но куда теперь ей податься? Ясно, не туда, куда шла. И Лиза отправилась домой, убеждая себя, что завтра этот кошмар развеется как сон.

Но назавтра все продолжилось. Уже от дома за ней увязался мужчина. Другой, но очень похожий на вчерашнего. Синий свитер, тщательно наглаженные брюки. Равнодушное, словно смазанное выражение лица. Да и само лицо такое неприметное, что не остается в памяти. Может, это все же тот, вчерашний? Глаза у этого красные, как у лабораторной крысы, а вчерашний был в очках. Шел он, не особо таясь, с ленивым и даже несколько презрительным видом, поддевая носком дорогого ботинка камешки на дороге. Один из них догнал Лизу и больно ударил по пятке. А она даже не посмела оглянуться.

Отработала как во сне. В окна сегодня никто не заглядывал, но она чувствовала – ничего еще не кончилось. После смены вышла на улицу, боязливо прижимая к груди похудевший пакет. Ночью мать с отчимом обнаружили в холодильнике продукты, ничего толком не съели – их давно уже мало интересовала еда, – но все перепортили, раскрошили, размазали по полу. А денег на новые оставалось совсем впритык. Но не это волновало сейчас Лизу.

Она оглянулась. Так и есть, человек поджидал ее на скамейке с видом на кафешку. Немедленно встал, с довольным видом размял ноги – и пошел следом. Так они дошли до проспекта.

И тут Лиза поняла, что должна немедленно избавиться от преследователя, пока не сдали нервы. Она увидела автобус, который уже понемногу отваливался от остановки, однако двери его все еще оставались открытыми. Прижав к себе сумку, Лиза рванулась вперед, вскочила на первую ступеньку и в изнеможении прислонилась к захлопнувшейся двери. Преодолеть еще одну ступеньку она не смогла – дрожали колени. Только спросила у кого-то:

– Скажите, какой это номер?

Ей ответили, и девушка воспрянула духом. Автобус шел именно туда, куда ей было нужно. Через пять остановок она спустилась на тротуар, думая уже только о том, какие продукты ей придется докупать в магазине.

Магазин был напротив остановки. Тщательно сверяясь с наличностью в кошельке, Лиза купила сыр, колбасу, творог, упаковку сока и селедку для Андреевны. Потом не удержалась и взяла еще резиновую голубую уточку для ванны. Вышла из магазина – и оцепенела от горя и ужаса. Чуть впереди поблескивала боками черная машина, рядом с ней стоял ее преследователь. И как же она не подумала о машине? Какая непростительная глупость с ее стороны!

Идти к Андреевне было нельзя. Лиза перехватила поудобнее два раздутых пакета и бросилась через дорогу к остановке автобуса, который шел в сторону ее дома. Назад она больше не смотрела. Пусть тип думает, что ей нравится закупать продукты именно в этом магазине.

Дома Лиза первым делом прошла на кухню и обнаружила там соседа по коммуналке, который давно уже предпочитал снимать квартиру, лишь бы не обитать в их гадючнике. Он варил себе яйцо, настороженно и терпеливо зависая над кастрюлькой. Лиза решила, что сосед из-за кризиса решил вернуться домой, тем более что его жильцы – супруги из Узбекистана – уже месяц как не появлялись в съемной комнате.

– Как поживаешь, Лизавета? – спросил сосед, краем глаза оглядывая девушку. И вздохнул, видно приметив, как осунулась и подурнела она за последние месяцы.

– Хорошо, дядя Сережа, – как можно бодрее отозвалась Лиза.

– Худая ты стала, не узнать, – не удержался от оценки сосед. – Родители все квасят?

Лиза только плечами пожала: как будто они когда-нибудь делали что-либо другое. Лицо соседа вдруг потемнело, губы искривились, и он спросил напряженным голосом:

– Слыхала, что Геннадий наш из тюрьмы досрочно вышел?

Лиза не слышала, но о чем-то таком догадывалась с того момента, как обнаружила слежку. И все-таки в этот миг в голове застучали молоточки, мешая слышать соседа.

– Пропала квартира, – сокрушался сосед, – с этим типом даже гастарбайтерам комнату не сдашь. Затеет драку, а мне с милицией объясняйся. И тебя, Лиз, жалко. Нашла бы ты себе мужика да съезжала б отсюда куда подальше.

– Дядя Сережа, – не слушая, пробормотала девушка, – дайте мне с вашего телефона позвонить. Я быстренько, одну только минуточку.

– Бери, конечно. – Сосед рассеянно вложил ей в руку мобильник. – Не торопись.

Лиза шмыгнула в ванную и быстро набрала номер. Как хорошо, что она додумалась купить Андреевне телефон для экстренной связи. Теперь себе бы купить, но пока лишних денег на это нет.