Дерево душ

Ну что ж…

Никита на минуточку вернулся в избушку – просто на всякий случай, чтобы проверить, нет ли там какой-нибудь еды.

Заглянул в поросший пылью сундук, потом под лавку.

Ничегошеньки!

И что, эти похитители рассчитывали, что он будет здесь терпеливо помирать с голоду, поджидая чужака-спасителя?!

А может быть, этот чужак появится очень скоро? Никита даже проголодаться не успеет – а спаситель тут как тут?

Хотя, если честно, проголодаться Никита уже успел. Да еще как! Он ведь не завтракал, а сейчас время обеда. И подкрепиться, конечно, было бы очень кстати, прежде чем пускаться в путь.

Но подкрепляться нечем… Значит, надо потуже затянуть пояс.

И идти, идти…

Туда, где он видел маму. Живую?..

Улэкэн Зеленина, мама Никиты, погибла год назад. Она утонула, купаясь в Амуре, во время одной из своих этнографических экспедиций в тайге Сихотэ-Алиня[7 - Сихотэ-Алинь – горный массив на Дальнем Востоке.]. Улэкэн затянуло в водоворот, да так быстро, что никто из ее спутников, которые загорали на берегу, не успел ее спасти.

Улэкэн искали много, много дней, но так и не нашли. Поэтому в гроб положили только вещи, которые остались на берегу: клетчатую ковбойку, джинсы, кроссовки…

Отец не позволил Никите присутствовать на маминых похоронах, и с собой на кладбище брал очень редко.

На самом деле Никита и сам не очень хотел туда ездить. Зачем?! Ведь мамы там все равно нет, ни живой, ни мертвой.

Но однажды ему приснилось, что он пришел на кладбище, отодвинул могильную плиту с надписью: «Моя любовь навеки с тобой, Улэкэн!» – и спустился вниз.

Никите не было страшно ни на кладбище, ни в могиле, однако стало очень страшно, когда он увидел, что гроб пуст.

Что это значило? Куда могла подеваться из гроба мамина одежда? Кто ее забрал?

Может быть, сама мама?..

Наутро Никита спросил отца, что значил этот сон.

Отец побледнел.

– Этот сон значил, что тебе это все приснилось, – сказал он угрюмо.

– Но кто забрал мамину одежду?! – закричал Никита.

– Это был только сон, – хрипло ответил отец. – Не мучай меня, слышишь? Я сам не знаю, как все это пережил. Только начал привыкать, что ее больше нет с нами, а тут ты со своим сном… Не мучай меня!

С тех пор Никита никогда не заговаривал с отцом о маме. Старался его не мучить. Но про сон так и не забыл. И не переставал думать: кто же забрал мамины вещи из гроба?

Теперь стало ясно: сама мама и забрала свои вещи! Ведь когда она утонула, она была в одном купальнике. Потом ей стало холодно, и тогда она…

Никита схватился за голову.

О чем это он?! Что придумывает?! Ведь одежда из маминого гроба исчезла во сне! А призрак мамы он видел наяву!

Призрак – наяву?..

Никита помотал головой, чтобы в ней немножко просветлело, поднял медвежью лапу и положил ее на подоконник (заново прибивать к притолоке было и неохота, и нечем), вышел на крыльцо – да так и ахнул.

На берегу речки – правда, совсем не в той стороне, где он видел маму! – стоял какой-то человек и пристально смотрел на Никиту. Солнце светило ему в спину, так что ни лица, ни одежды не разглядеть, однако видно было, что он держит в руке длинную удочку, а рядом на траве лежит кукан с нанизанной на него рыбой.

Кукан, если кто не знает, – это проволока, веревка или вовсе ивовый прут. Кукан продевают под жабры пойманной рыбе, а потом эту связку опускают в воду, чтобы добыча до времени не уснула. Когда рыбалка закончена, некоторые так и несут улов до дому на кукане: чтобы похвастаться перед прохожими.

Никита раньше очень любил ходить с отцом на рыбалку. Но потом, после маминой гибели, они забросили это дело. Однако кое-какие рыбацкие премудрости Никита, конечно, позабыть не успел. Например, что такое кукан.

А впрочем, какая, вообще говоря, разница, что это такое?! Главное, что спаситель появился так быстро!

Никита бросился к нему со всех ног, но почти сразу остановился.

Солнце по-прежнему било в глаза, он ничего толком не видел, но в нос вдруг ударил какой-то ужасный запах. Гнилой-прегнилой! Аж тошнота накатила!

Никита зажал рот и нос руками, пытаясь понять, что же это вдруг так несусветно завоняло, – и вдруг, случайно опустив глаза, увидел, что к нему ползут омерзительные белые червяки. Целая стая – или как они там называются, червяковые сообщества?!

А ползут они – откуда бы вы думали? Из этой самой рыбы, которая была нацеплена на кукан!

Никита пригляделся и понял, что было бы очень удивительно, если бы из нее не ползли червяки, потому что рыба оказалась совершенно тухлая, скользкая, гнилая. Да и кукан зеленоватой плесенью покрыт!

Никита заслонил глаза от солнца ладонью, испуганно взглянул на рыбака – да так и сел.

Ноги подкосились…

Еще бы! На него уставил свои вытекшие глазницы полуразложившийся труп, одетый в какие-то гнилые лохмотья! Из них один за другим выползали черви, которые целыми комками падали наземь и ползли к Никите.

Он вскочил и попятился, в ужасе переводя взгляд то на мертвеца, то на червей, которые все приближались и приближались.

Конечно, надо было бежать, бежать опрометью, но ноги совершенно не повиновались. Никита только и мог что неуверенно пятиться и слабо отмахиваться, словно надеясь прогнать этот зловонный ужас.

Но ничего не получалось.

Мало того! Полусгнивший рот вдруг разошелся в улыбке, из гнилой гортани вырвались какие-то звуки. А потом мертвец вскинул руку и, загремев костлявым желтым плечом, махнул удилищем, явно собираясь поймать Никиту, будто какого-нибудь карася!

Только чудом Никита успел отпрянуть от ржавого крючка, воистину каким-то чудом! Поскользнулся, упал, содрогнулся, испугавшись, что свалился на червяков и они сейчас поползут по нему, залезут в карманы, потом расползутся по телу, по лицу, скользнут в ноздри и в уши… и тогда на берегу этой речки окажется два трупа. Один уже изрядно протухший, омерзительно воняющий, а другой совершенно свежий.

Свежий – это будет труп Никиты Зеленина…

Его словно кипятком ошпарило!

На самом деле не кипятком, а ужасом, конечно.

Смертельным ужасом, вот уж правда что!