Герда

– Очень интересно, знаете ли. Конечно, это все на самом деле искаженная шумерская мифология, но все равно… С этой точки зрения ваши работы, безусловно, новы – как своеобразное преломление древнего мифа о Тиамат…

Интересно. Я вот сама так думала, между прочим. Он что, мысли читает?

Вошла Герда. Доктор замолчал.

– Мне кажется, что Ктулху все-таки не совсем Тиамат, – заметила я. – Вы не находите? Тиамат девочка, а Ктулху мальчик, тут явное онтологическое противоречие.

– Да? – неприязненно посмотрел на Герду. – Возможно…

Герда, конечно же, направилась к нему. Облизываясь. Утопая лапами в ковре. Поблескивая глазами и ошейником. Перебирая мускулами. Умело и весьма угрожающе встопорщивая шерсть на загривке.

Она, как и в прошлый раз, приблизилась к нему и стала смотреть. Смотрела, и все. Доктор напрягся.

Я устроилась на подоконнике. Как я раньше жила без собаки? Оказывается, это так удобно.

– Мне кажется, что это не способствует, – сказал доктор. – Как-то…

Он покосился на Герду.

– Понимаете, Аглая, терапия – сложный процесс. Я хочу вам помочь, а эта собака… Почему она на меня опять так смотрит?

– Кто знает?

– Да… – Доктор огляделся. – Я не очень люблю собак, если честно…

Герда заурчала животом. Доктор одеревенел.

– Не бойтесь, она не укусит, – успокоила я доктора.

– Я знаю, что не укусит, – самоуверенно сказал док. – Но она мне несколько… мешает. Мы так неплохо начали…

Герда урчала.

– У вас собакобоязнь? – уточнила я.

– Нет, не то чтобы. Она отвлекает.

– Герда! – позвала я.

Но Герда не шелохнулась, так и смотрела.

– Я же говорила – не слушается, – сказала я. – А я вам хотела про Ктулху как раз…

Доктор скрипнул зубами. И снова взялся за спички. В этот раз спичка горела как положено. Трюки со спичками меня действительно забавляли, наверное, доктор специальные изготовил, одни горят долго, другие нет, третьи… Прогрессивные методы современной психотерапии. Доктор непрост.

– Но вообще, в последнее время меня все меньше занимает этот Ктулху, – сказала я. – Ктулху – это пройденный этап, это мелко, я понимаю. Гимназически. Ну, разве что в ироничном смысле… Я другую пьесу сочинить хочу, я уже и название придумала. «Лакримоза и Феофан» называется. Вы знаете, что такое «Лакримоза»?

– Да… – неуверенно кивнул доктор. – В общих чертах. А Феофан?

– Феофан тут совсем ни при чем, он только для благозвучия, – отмахнулась я. – Я хочу выплеснуть свои эмоции на бумагу, это же правильно?

– Да, наверное…

Герда заурчала громче, доктор стал смещаться к окну.

– Вы у меня там тоже будете, – сообщила я. – Вы будете помогать героине выбраться из пасти безумия, но потерпите фиаско.

– Фиаско?

– Я не приемлю хеппи-эндов, – заявила я. – Только суровая правда жизни. Критический реализм, старик Белинский и все такое. Старик Белинский сжимает во гробе костлявые длани. Белинский и Феофан, короче. Знаете, я иду неведомыми доселе тропами…

– И что? – осторожно перебил меня доктор. – Каков же финал вашей пьесы?

– Лакримоза. Героиня, так и не сумев разобраться в своем внутреннем мире, поступает в школу прапорщиков. Доктор, разочарованный в своих врачебных возможностях, идет работать на рыбью ферму.

– Очень интересно… – доктор поежился. – Рыбья ферма, всегда мечтал, между прочим.

А то. Там тихо и все время вода журчит. Красота.

– Кроме того, у вас от нервного перенапряжения начинается псориаз, – добавила я.

– Так я и думал. Всегда псиориаз начинается…

Доктор хлюпнул носом.

– Он от нервов, – уточнила я. – Весь чешешься. Вот так.

Я немного нервно почесалась, немного интенсивно, доктор покривился.

– От нервов все, – повторила я. – Я очень нервная.

– Этому можно помочь… Просто эта собака…

Он поглядел на Герду. И она ему не нравилась. Взаимно.

– Знаете, я хочу все-таки прочитать вам свои наброски. – Я выбрала с полки тетрадку потолще. – Хочу услышать мнение специалиста. В конце концов, драма сродни психоанализу, так и классики говорят. Недаром Чехов в психушке работал, «Палата номер шесть», читали?

Доктор усмехнулся.

– Чехов был странным человеком, – сказал он. – Впрочем, в той или иной мере… Достоевский, Гоголь…

– Гоголь, это да.

– Ты, значит, любишь классику? – поинтересовался доктор.

– А кто ж ее не любит? Классика развивает мозг. Это как мышцы качать. Я «Мертвые души» еще в третьем классе осилила, между прочим. Так я почитаю?

– Но…