Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя

АВТОР. Да. И должен вам сказать: вы гений, вы манипулировали королями Европы, вы создали империю! И, конечно, сделали все, чтобы скрыть свой роман с Екатериной. Но правду скрыть невозможно. Что у вас в кармане? Спорим, я угадаю.

БИСМАРК (хлопая себя по карману). Да нет тут ничего…

АВТОР. Есть! Я же был в вашем музее во Фридрихсруе. Огромное зданием набито вашими вещами – мебель, посуда, ваши мундиры, рукописи, ордена. Единственное, что не выставили там ваши правнуки – ваше завещание. Знаете, почему? А?

Бисмарк молчит.

Потому, что в завещании вы приказали положить с вами в гроб только брелок с надписью «Кэтти» и портсигар с веточкой оливкового дерева, которую она подарила вам на акведуке Понт де Гар. Из всех наград – только это! Доставайте!

Бисмарк принужденно достает из кармана серебряный портсигар и брелок.

Открывайте!

Бисмарк открывает портсигар и вынимает из него засохшую веточку.

Вот, пожалуйста! «Железный канцлер», творец Германии, немецкий Моисей и Петр Первый в одном флаконе, примерный муж и отец трех детей, взял с собой на тот свет только подарки русской возлюбленной! И это называется «платонический роман»?

БИСМАРК (меняя интонацию). Mein Freund… Товаришш… Как тебя звать?

АВТОР. Это неважно.

БИСМАРК. Я вижу: ты выкопал какие-то фактики, телеграммы, грязные газетные намеки…

АВТОР. И вашу переписку с Кэтти.

БИСМАРК. И построил на этом роман о том, что Кэтти была русской шпионкой и «медовой ловушкой». Так?

АВТОР. Да, одно движение ее бедра могло решить судьбу не только Польши…

БИСМАРК. Сколько?

АВТОР. Что «сколько»?

БИСМАРК. Сколько ты хочешь за то, чтобы не печатать этот пасквиль?

АВТОР (чешет в затылке). Гм… Интересный поворот сюжета… Между прочим, насколько я помню, взяткой вы купили нейтралитет России перед войной с Австрией. Но мой нейтралитет будет стоить дороже.

БИСМАРК. Сколько?

АВТОР. Я должен подумать…

БИСМАРК. Послушай, писатель, я читал мои биографии, написанные Людвигом, Палмером, Снайдером и так далее. А что нам делать на том свете, как не читать то, что вы пишете про нас на этом? И хотя в их книгах тоже полно ерунды, я ни разу не являлся к авторам и не требовал исправлений. Даже когда прочел роман «Битва железных канцлеров»… Я же знаю русский, я два года служил прусским посланником в Петербурге. Так вот, ваш Пикуль написал, что я и в подметки не гожусь канцлеру Горчакову, мол, это он великий дипломат, а я – ничто, чурбан и лысый бульдог. Да, да, там так и сказано: «лысый бульдог с тремя волосками». Но даже после этого я не спустился на землю за сатисфакцией. Как сказал мне ваш классик, «хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца».

АВТОР. Он вам это сказал? Александр Сергеич? Где?

БИСМАРК (показав наверх). Там… Но ты! Ты посягнул на честь Кэтти! Я не допущу эту публикацию! И если тебя нельзя убить, придется рассказать правду…

АВТОР. Всю правду!

БИСМАРК. Хорошо, всю правду. Но при одном условии. Ты не будешь печатать свой дурацкий роман.

АВТОР. Только если ваша правда окажется интересней моей.

БИСМАРК. Конечно! Правда всегда интересней вымысла!

АВТОР. Даже шпионского романа?

БИСМАРК. Давай проверим.

АВТОР. Взятка за отказ печатать готовый роман? Хорошо, что я сплю, и это сон. (Бисмарку) Вы мой сон. Пока… (Ложится на лежак и укрывается с головой).

БИСМАРК (стоя над Автором, после паузы). Алло! (Толкает Автора) Слушай, не валяй дурака. Я не сон, я твоя бессонница. И спать ты не будешь, пока не запишешь все, что я скажу. Весной 1862 года, когда я еще служил прусским послом в Петербурге, социалисты в нашем парламенте устроили королю Вильгельму такую обструкцию, что мой друг детства, военный министр, уговорил короля усилить кабинет министров моей персоной. И король телеграммой вызвал меня из Питера. Но пока я ехал, королева наговорила ему, что я реакционер, интриган и циник. И Вильгельм струсил, отправил меня посланником в Париж. И вот представь: мои вещи в Петербурге, мои лошади под Берлином, моя жена и дети в Померании, а сам я – в Париже, где никого нет, потому что уже август, а кто в августе торчит в Париже?

Посреди этого монолога АВТОР принужденно встает, сонно чешет в затылке и, зевая, уходит за кулисы. Бисмарк почти кричит ему за кулису.

Конечно, сейчас для кого-то, может, и неплохо быть королевским посланником в Париже… Но в наш век сорок семь лет – это всё, старость. В сплине я написал королю, что ухожу в отпуск…

АВТОР возвращается с джезвой и двумя чашками.

АВТОР. Вы кофе будете?

БИСМАРК. Нет, спасибо, нам нельзя.

АВТОР. В каком смысле? (Ставит чашки на столик, наливает кофе в одну из них)

БИСМАРК. А, по-твоему, тень отца Гамлета могла пить с ним кофе?

АВТОР. Но вы же не тень! Посмотрите на себя! (Отпивает кофе) Ладно, с чего начнем?

БИСМАРК. Я уже начал. С юга Франции. (Берет со столика курительную трубку, раскуривает ее) Я приехал туда… ну, то есть – сюда, чтобы избавиться от хандры. Но, оказалось, даже кларет Mouton Rothschild – ты же знаешь, я могу выпить хоть пять бутылок! – не спасает. К тому же тут скучно. Французы – необщительные эгоисты. Если ты пытаешься познакомиться, они думают, что ты хочешь или денег занять, или нарушить их семейное счастье. Ну, вот… Шестого августа я приехал в Биарриц, остановился тут в «Hotel d’Europe»…

Меняется освещение, слышен шум прибоя и испано-кастильская музыка.

С тех пор как старик Луи Наполеон III построил здесь замок для своей молодой жены и стал проводить в нем каждое лето, Биарриц из небольшой рыбацкой деревушки превратился в модный курорт. Между прочим, и по сей день…

Гур-гур толпы, курортная музыка.

Но я собирался пробыть тут дня два и даже написал жене, что все письма для меня следует отправлять дальше, в Bagneres de Luchon. Однако буквально на следующий день на променаде…

Оглядываясь за кулису, входит ОРЛОВ.

У ОРЛОВА на левом глазу черная повязка, правая рука на перевязи.

ОРЛОВ (За кулису). Кэтти! Кэтти, я тебя жду! (Увидев Бисмарка, изумленно). Фон Бисмарк?! Бонжур! Какими судьбами?! (Снова смотрит за кулису)

БИСМАРК (Автору). Это князь Николай Орлов, мы знакомы по Петербургу. Он сын знаменитого у вас царедворца Алексея Орлова. Внебрачный. Но – герой Крымской войны и, вообще, такой патриот России, просто – «живот за царя»! При штурме турецкого форта Араб-Табия получил девять ран, лишился глаза и подвижности правой руки. Кавалер ордена Святого Георгия, золотого оружия и других наград…

ОРЛОВ. Барон, теперь я на дипломатической службе в Брюсселе – российский посланник от канцлера Горчакова.