Узкая дверь

При виде столь представительной делегации я поставил кружку с чаем на стол и встал, хотя для светского визита было все еще слишком рано, часы показывали только 7.45. А тот факт, что все «Броди Бойз» были без формы, свидетельствовал: они неким образом постарались позабыть, что первый день осеннего триместра предназначен исключительно для преподавателей.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе утро, сэр. – Аллен-Джонс всегда был у них спикером. Но сегодня вид у него был какой-то неестественно серьезный. На мгновение у меня мелькнула ужасная мысль: что-то случилось с Тайлером – он, единственный из «Броди Бойз», сегодня отсутствовал. Но потом я вспомнил, что вся семья Тайлера уехала на лето в израильский кибуц, а самого юного Тайлера следует ждать в школе лишь к концу этой недели. Наверное, мысли мои все еще были заняты стариной Скунсом, но я уже догадывался, что произошло нечто очень нехорошее.

– Что случилось? – спросил я. – У вас какие-то неприятности? – В любое другое время я бы, возможно, добавил еще какое-нибудь веселое и не совсем приличное латинское выражение, но, глядя на их серьезные лица, решил, что в данный момент это было бы совершенно неуместно. И я снова подумал о Тайлере. Столь много бед уже постигло нашу школу, что мысль о возможности потерять еще одного из моих дорогих мальчиков заставила мое сердце тревожно забиться. А в груди вновь пробудилось знакомое ощущение некоего призрачного пальца, который иногда начинал двигаться где-то на уровне третьей пуговицы жилета – это было одно из неприятных напоминаний об инфаркте, два года назад надолго уложившем меня в постель. – Да в чем же дело? – воскликнул я как-то совсем уж нервно.

Аллен-Джонс быстро переглянулся с остальными. Бен кивнула. Сатклифф остался недвижим; он вообще показался мне каким-то невероятно бледным – с другой стороны, при такой рыжей шевелюре у него и цвет кожи соответствующий, причем вне зависимости от времени года, так что иной раз может показаться, что он всю жизнь провел в глубокой пещере. А тот призрачный палец все продолжал осторожно продвигаться вверх по направлению к сердцу, и больше всего мне хотелось спросить, жив ли Тайлер, но произнести столь страшный вопрос вслух я не решался. Как известно, дай своему страху голос, и страх обретет реальную форму. Как тот lupus in fаbula[14 - «Волк в басне» (лат.); выражение употребляется в значении «легок на помине» и восходит к поверью, что о волке лучше не говорить, иначе он может неожиданно появиться.].

– В чем дело? – снова спросил я охрипшим от волнения голосом.

– Сэр, – сказал наконец Аллен-Джонс, – мы вроде бы нашли чей-то труп.

Глава вторая

«Сент-Освальдз», академия, Михайлов триместр, 4 сентября 2006 года

Некоторое время у них ушло на то, чтобы изложить все достаточно связно. Аллен-Джонс, к моему сожалению, никогда не умел излагать свои мысли коротко и ясно, а уж сразу перейти к сути дела и вовсе был не способен. И потом, остальные постоянно вмешивались, добавляя всякие ненужные подробности, и в этой круговерти вставных эпизодов основной сюжет попросту терялся.

Если коротко, то суть истории такова. Желая отметить начало учебного года, эти юные хулиганы задумали некий розыгрыш. У меня даже сомнений не возникло, что их план – если бы, конечно, он осуществился – стал бы одновременно и весьма остроумным, и довольно разрушительным. Их, разумеется, давно уже соблазнял вид недостроенного и оставленного без присмотра Дома Гундерсона – стройка велась вдали от школы, за игровыми полями, но недалеко от нее был боковой вход на школьную территорию, так называемая Калитка Привратника, получившая свое название в давние времена, когда возле нее еще жил в своем домике настоящий привратник, – ибо Совет Попечителей, приняв решение временно приостановить строительные работы, велел всего лишь обнести площадку изгородью из проволочной сетки.

– Мы попытались туда пробраться, – рассказывал Аллен-Джонс. – Нам хотелось начать новый триместр с какой-нибудь настоящей, классической, шутки. Ну, помните, как однажды «младшему шестому» удалось поставить автомобиль «Моррис Майнор» на крышу физического кабинета? (На самом деле это был не «Моррис Майнор», а «Мини-Купер», и мальчишки загнали его не на крышу кабинета физики, а всего лишь на теннисную площадку, но я решил пока что пропустить это преувеличение мимо ушей. Самое главное – эта проделка давно стала школьной легендой и вошла в историю «Сент-Освальдз», так что мои «Броди Бойз», естественно, воспринимали ее как некий вызов собственной сообразительности и изобретательности.)

– И какую же «классическую» шутку вы задумали? – осторожно поинтересовался я. – Только, пожалуйста, не говорите, что вы украли подъемный кран.

Бен, переглянувшись с остальными, тоже осторожно заметила:

– Не совсем так, сэр.

– О господи!

– И вообще это была моя идея, – сказала Бен, которая теперь смотрела на меня с мятежной непокорностью. Насчет ее авторства я ничуть не сомневался: эта девочка (или все-таки мальчик?) всегда была на редкость умна и сообразительна. – Хотя в данный момент мне бы не хотелось вдаваться в детали…

– Но, сэр, ей-богу, все вышло бы просто классно! – встрял Аллен-Джонс, сверкая глазами от возбуждения. – Честно говоря, если бы нам это удалось, то история с «Моррис Майнор» выглядела бы сущей ерундой.

Остальные дружно закивали. По-моему, им было страшно жаль, что ничего не получилось. Теперь уже, должен признаться, в голову мне стали приходить мысли о том, что сутью якобы неудавшейся шутки и была сама эта история, задуманная, чтобы поставить меня в дурацкое положение, сделать жертвой их розыгрыша. Однако поведение «Броди Бойз» по-прежнему было весьма необычным, и я отказался от подобных подозрений.

– Итак, вы попытались туда проникнуть, и что именно там случилось? – спросил я.

– Мы обнаружили, что в одном месте проволочная сетка прорвана, – сказал Аллен-Джонс, – и пролезли в это отверстие, решив, что начало положено и можно приступить к дальнейшим расследованиям. Совсем рядом с дырой оказалась огромная куча всякого мусора, земли и камней, которую, наверно, должны были вывезти, а за ней как раз и оказалась та великолепная Зияющая Дыра…

– Бассейн Гундерсона, – быстро пояснил МакНайр.

Я, собственно, уже и так догадался. Бассейн начали строить как раз неподалеку от Боковой Калитки, в той части школьных игровых полей, которая после сильных дождей часто бывает затоплена. А после того, как экскаватор выкопал там яму, соответствующую своими размерами будущему плавательному бассейну и вскоре заполнившуюся водой, образовавшийся «пруд» начал собирать неплохой урожай – три магазинных тележки, детский скутер и великое множество консервных банок, бутылок и прочей дряни. И вот сегодня утром там, значит, оказалось и еще кое-что.

– Это там вы обнаружили тело? – тихо спросил я.

Они опять дружно закивали; шутить им явно больше не хотелось.

– Вернее, нечто похожее…

Видимо, из-за дождей груда мусора сползла в вырытый котлован, заодно обрушив и часть его берега и обнажив нечто похожее…

– …на человеческие останки, – за всех договорила Бен.

Я только вздохнул:

– Наверное, нам лучше вместе сходить туда и посмотреть.

Я давно уже отринул все мысли о шутках и розыгрышах. Слишком уж серьезны были лица этих детей, слишком страшной была тема нашего разговора. Я встал, аккуратно поставил чашку на стол и стал машинально напяливать свою мантию, которая, как всегда, висела за дверью. Примерно так престарелый рыцарь привычно облачается в свои боевые доспехи. В мантии я чувствовал себя совершенно готовым к дальнейшим действиям. И, чувствуя, как болезненно екает мое сердце, словно готовое вот-вот оторваться и куда-то упасть, я решительно двинулся через игровые поля – точно знаменосец во главе крошечного войска, в котором уже погиб каждый десятый.

Глава третья

«Сент-Освальдз», академия, Михайлов триместр, 4 сентября 2006 года

За летние каникулы Дом Гундерсона из обычного непрезентабельного долгостроя превратился в некую иллюстрацию к одному из кругов Ада. Особенно жутко выглядел будущий бассейн: на его затопленном конце образовалось нечто вроде айсберга из разнообразного мусора; бурая стоялая вода была покрыта блестящей маслянистой пленкой. Следом за мальчиками я проник на стройку через дыру в изгороди – двигаясь, правда, не с такой легкостью, как они, – и с некоторым усилием присел на корточки на краю котлована, где земля уже снова сползла вниз под собственной тяжестью. Колени мои, разумеется, тут же яростно запротестовали.

– Вон там, сэр!

Это могло быть чем угодно. И все же ничем иным это быть не могло. Чувство неизбежности, какое иногда возникает в тревожных снах, уже охватывало мою душу. Я наклонился, стараясь как можно внимательней рассмотреть большой комок полусгнившей ткани и то, что вполне могло бы оказаться и обыкновенным куском дерева или корнем, вылезшим из искореженной земли на краю будущего бассейна.

Только это не было ни веткой, ни корнем. А еще я заметил, что как бы внутри того грязного комка ткани поблескивает нечто весьма мне знакомое.

И тут колени мои окончательно взбунтовались. К сожалению, я уже достиг того возраста, когда, прежде чем наклониться, человек дважды подумает, стоит ли это делать. Заметив, что на ботинке у меня развязался шнурок, я воспользовался этим, снова наклонился и, завязав шнурки двойным узлом, с ворчанием поднялся на ноги. Лишь после этого я снова повернулся лицом к «Броди Бойз».

– Ну, что скажете, сэр?

Мне страшно хотелось сказать им, что все хорошо, что они просто ошиблись, что им следует сейчас разойтись по домам и насладиться последним днем летних каникул. Я чувствовал, что они и сами этого хотят. И, возможно, уже почти в это поверили. Но ведь это были мои «Броди Бойз», им я не мог солгать. Может быть, кому-то другому, но только не им.

И я честно признался:

– Похоже, вы были правы. И мне придется сообщить об этом директору.

– А нам придется давать показания? – спросила Бен.

Я покачал головой:

– Вряд ли. Хорошо, что вы пришли с этим именно ко мне. Спасибо. А теперь предоставьте все мне. Я сам этим займусь. А вы никому больше не говорите, что вы тут обнаружили. Вы же не хотите навредить следствию?

Аллен-Джонс с надеждой спросил:

– Как вы думаете, сэр, это действительно человеческие останки?

Полагаю, у такого мальчика, как Аллен-Джонс, подобное открытие, да еще и на территории родной школы, вызвало столь же сильное возбуждение, какое испытывает собака на собачьей площадке; еще бы, такая волнующая тайна, поистине долгожданнее событие, взрывающее тупую каждодневную рутину. Я же, его учитель, воспринимал это совершенно иначе. Последние два года были тяжелыми для всех нас. Многочисленные скандалы, убитый мальчик, месть, насилие, позор в глазах общественности – все это самым дурным образом сказалось на репутации школы, ее рейтинг сильно упал, и мы оказались буквально на краю банкротства. И в новом учебном году нам менее всего нужны были всякие неприятные тайны и дополнительные волнения. Я призвал на помощь все свои навыки преподавателя и с важным видом заявил:

– Я во всем разберусь, Аллен-Джонс. Вам больше этим заниматься не нужно. – И с этими словами я снова нырнул в проделанную в изгороди дыру и действовал столь энергично, что острые концы прорванной проволочной сетки впились в мягкий валик плоти, давно уже образовавшийся у меня на талии, и сильно оцарапали бедро. В итоге на моей белоснежной, все-таки-первый-день-занятий, сорочке расплылись зловещие кровавые пятна.

Еще один дурной знак. Сегодня уже третий. И он был гораздо хуже предыдущих, ибо возвещал не просто приближение грозовых облаков, а неминуемый ураган. Дело в том, что мне все-таки удалось разглядеть то, что поблескивало в груде грязного тряпья на берегу будущего бассейна; для моих «Броди Бойз» этот предмет, даже если б они его и заметили, никакого значения не имел. Но я-то хорошо его разглядел и знал, что он означает. Еще одно послание из прошлого. Причем такое, что если сейчас его вскрыть и прочесть, то в нашей школе, которая только-только начинает приходить в себя после прошлогодних ужасных событий и не менее ужасных событий позапрошлого года, воцарится такой хаос – как финансовый, так и эмоциональный, – что в итоге «Сент-Освальдз» все-таки рухнет, несмотря на все усилия нашего нового директора и спасательной команды из «Малберри Хаус».