Трансформа. Альянс спасения

Трансформа. Альянс спасения
Дмитрий Владимирович Лазарев

Пандемониум #5
Трансформа набирает обороты, и даже смертельные враги становятся плечом к плечу, чтобы противостоять абсолютной гибели. В этой войне на уничтожение нет запретных средств, и порой приходится жертвовать самым дорогим. В жутком апокалиптическом спектакле найдется своя роль для каждого. И для Хозяина Судьбы, и для пылающего жаждой мести разумного меча, и для беглого Проклятого некроманта, и даже для простого художника, невероятным стечением обстоятельств получившего уникальный дар сокрушителя Кармических Печатей.

Дмитрий Лазарев

Трансформа. Альянс спасения

Пролог

Смотрящий в бездну

Неведомо где

Мгла. Серая и беспросветная. Кругом. Она – единственная реальность. Кирилл Владимирович Сотников лихорадочно оглядывался в поисках чего-то еще. Вернее, пытался оглядываться, так как шея не поворачивалась, да и не только она – все тело вообще не подчинялось. Никак. Оно как будто не принадлежало Сотникову. Впрочем, может, это просто сон, ночной кошмар? В них такое часто бывает – Кирилл Владимирович успел стать большим специалистом по кошмарам. Или все же реальность? Но тогда как мог он попасть в такое место из своей уютной московской квартиры? Безумие! Впрочем, он же наблюдатель Безликого, бывал в Замке Судьбы, общался с одним из его хозяев, а также с инферийкой из касты убийц[1 - Пояснение непонятных терминов и названий см. в глоссарии в конце книги. – Примеч. авт.]. Чем то, что происходит сейчас, безумнее этого? Чем оно, в конце концов, безумнее того, что происходило с ним двадцать лет назад, когда проклятый реинкарнатор переселял его из тела в тело, заставляя раз за разом умирать ужасной смертью?

А место, где он сейчас находится… неужели Бездна? Было бы неудивительно, с его-то жизнью. А может быть, именно она – причина провалов в памяти, на которые Сотников жаловался Безликому? Вот это серое ничто, в которое он периодически проваливается, а потом забывает об этом? Может, хотя бы сейчас попробовать зацепиться сознанием, памятью, несмотря на то что здесь волнами накатывал ужас, ибо мгла эта только казалась пустой. В ней было нечто жуткое, голодное и очень опасное. Только пока оно почему-то предпочитало держаться в отдалении, не показываясь на глаза Кириллу Владимировичу… Нет, не Кириллу Владимировичу. Кому-то другому, в чьем теле он сейчас пребывал на птичьих правах. Сотников знал, что это такое – быть в чужом теле: богатый опыт приобрел в свое время. Но никогда не чувствовал себя настолько бессильным – ни малейшей возможности повлиять хотя бы на что-нибудь. Только смотреть туда, куда смотрит владелец тела, который, похоже, отличается немалой крутизной. Во всяком случае, твари Бездны (если, конечно, это и впрямь Бездна) его сторонятся.

Владелец тела повернулся, и перед глазами его возникло что-то яркое. «Множество Миров», – догадался Сотников. Ему страстно захотелось вернуться туда, только права голоса у него не было. А владельца тела Множество Миров в данный момент, казалось, не интересовало вовсе, и Кирилл Владимирович вдруг с ужасом ощутил, что тело, в котором он находится, теряет материальность и словно растворяется в окружающем сером ничто. Сотникову показалось, что сейчас он и сам растворится в Бездне, перестанет существовать, но дикий крик его остался беззвучным – нечем ему было кричать, а ментальный вопль некому было слышать, кроме, быть может, самого владельца тела. Но тот, по всей видимости, даже не замечал присутствия в себе другой личности – очевидно, слишком мала и ничтожна она была в масштабах владельца тела, словно кусочек космического мусора, затянутый в черную дыру. Тела, которое словно исчезло, сделавшись на время (Кирилл Владимирович вдруг совершенно уверился в том, что именно на время) плотью от плоти Бездны, давая возможность сущности его владельца подключиться сознанием к информационному полю изначального Хаоса, враждебного всему, что рождено в упорядоченной вселенной.

Кирилл Владимирович ощущал это подключение приглушенно, опосредованно, словно через подушку или толстое одеяло, да и то его сознание едва не взрывалось от безумной энергетики Хаоса. Не для простого человека такие подключения. Не закались Сотников в ужасной истории с реинкарнатором, сейчас бы его мог и не выдержать. Впрочем, он и так-то держался еле-еле – спасала только сущность Соседа (так Сотников решил про себя называть того, в чьем теле он оказался). Она прикрывала Кирилла Владимировича от Бездны, даже сама не замечая, и Сотников ощущал только эхо – отголоски мыслеобразов того, что получал сам Сосед.

Но даже отголосков Кириллу Владимировичу хватило, чтобы замереть от ужаса, поскольку образы эти были ему очень знакомы и одновременно в них было какое-то потустороннее безумие, не совместимое с реальностью, в которой существовал Сотников. То, что он видел, просто не могло происходить, вернее, во имя сохранения собственного рассудка ему не хотелось в это верить.

Замок Судьбы… Да, определенно это был он, только небо резко отличалось от того, каким Сотников помнил его в том районе Междумирья, – сейчас оно переливалось всеми цветами радуги. Впрочем, нет – гораздо бо?льшим количеством цветов. Цвета плыли, менялись, перетекали один в другой и никак не могли остановиться, зафиксировать образ неба в каком-то стабильном виде. Но главным и самым страшным было не это: перед замком стояла безликая фигура в синем плаще, только вокруг нее тускло светился красноватый ореол. Сотников никогда еще не видел Безликого таким. А потом тот развел руки в стороны, и земля Междумирья вокруг него стала раскалываться, распахивая пасти трещин, края которых сияли багрянцем, а оттуда… Оттуда лезли полчища фантасмагорически жутких тварей, уродливо-гротескных, от количества и разнообразия которых рябило в глазах и ум заходил за разум. Они буквально затопили все окружающее пространство, так что и земли под ними уже не было видно, и волнами растекались по сторонам, исчезая из поля зрения Сотникова. А взамен убегающих из трещин появлялись все новые и новые исчадия кошмара.

Кирилл Владимирович догадывался, куда хлынет это сонмище чудовищ, и вскоре получил подтверждение своей догадке: по разные стороны от Безликого стали распахиваться пурпурные арки пространственных коридоров, и монстры ринулись в них. Неизвестно, куда вели эти порталы, но Сотников не сомневался, что в различные миры Множества, которые вскоре содрогнутся от этого нашествия так же, как сейчас содрогаются от вторжения кристальных големов, и как бы содрогание это не превратилось в агонию несчастной вселенной, раздираемой на части двумя противоборствующими Силами.

Между тем Безликий повернулся к Замку Судьбы, воздел руки, и красный ореол вокруг них вспыхнул ярче. А через несколько секунд титаническую цитадель ордена Хозяев Судьбы наискосок расколола извилистая ярко-алая трещина, которая тут же начала ветвиться, пуская в разные стороны «побеги», и вскоре вся громадная постройка оказалась покрыта сетью трещин, замерла ненадолго и начала разваливаться на куски. Зрелище было завораживающим и одновременно жутким. Сотников смотрел на него как завороженный, не имея возможности ни отвести глаза, ни закрыть их, потому что смотрел не глазами, а сознанием, в которое картинка эта, к счастью хотя бы беззвучная, транслировалась напрямую. К тому же Кирилла Владимировича поразило что-то вроде ментального паралича. Ужас и шок вроде и накрыли его, но над всем довлел ступор, только и позволяющий смотреть на апокалиптическую картину разрушения, и больше ничего. В сознании Сотникова, будто птица в тесной клетке, билась одна-единственная мысль: «Это кошмар! Я хочу проснуться!» Но пробуждение оставалось недостижимой мечтой, и Кирилл Владимирович продолжал смотреть, чувствуя, что еще немного – и рассудок его даст такую же трещину, а тогда монстры безумия заполонят сознание.

Однако ничто не длится бесконечно, даже если таковым кажется. Процесс разрушения замка также подошел к концу, и в тот миг, когда он окончательно развалился, ментальный паралич отпустил Сотникова, и Кирилл Владимирович вновь издал беззвучный мысленный вопль. На сей раз вопль этот был услышан Соседом. Сотников ощутил удивление могучей сущности, а в следующий момент жуткая картина, терзающая его сознание, погасла, и Кирилла Владимировича буквально вышвырнуло прочь.

Междумирье. Замок Судьбы

Безликий Синий вздрогнул. Что-то отвлекло его от размышлений, и это само по себе означало, что причина была стоящей. Мелочь не пробилась бы, не достучалась до его сознания, занятого построением очередной головоломной комбинации, способной, несмотря ни на что, переломить ход неудачно развивающейся войны. Несколько секунд Синий пытался сообразить, что же нарушило его сосредоточенность, а потом понял: магический сторожок, один из тех, которые он приставил к фигурам, находящимся далеко от него, но которым так или иначе отводилось место в планах Хозяина Судьбы. А срабатывали эти сторожки, когда с этими фигурами происходило нечто важное, достойное внимания Безликого. Еще несколько секунд понадобилось Синему, чтобы понять, какой именно из сторожков сработал, а когда он понял какой, то вздрогнул вторично: Кирилл Сотников был одной из приоритетных фигур.

Синий повел перед собой рукой, создавая что-то вроде воздушного экрана, на котором отобразилась квартира Сотникова и он сам, с закрытыми глазами трясущийся на кровати так, будто его накрыл эпилептический припадок. Безликий взмахом руки стер с воздуха эту картину и тут же переместился в квартиру Кирилла Владимировича.

Материализовавшись возле его кровати, Синий несколько секунд разглядывал линии Судьбы вокруг спящего, а потом положил руку ему на лоб. Сотников на данный момент был именно самим собой, а не сосудом для Пилигрима, но, что бы там с ним ни происходило, это, во-первых, было не просто сном, а во-вторых, однозначно связано с фигурой странника. Опять сработала двусторонняя связь, только на этот раз Сотникова, похоже, затянуло в тело Пилигрима. В настоящее тело, которое в Бездне. И теперь несчастный наблюдатель видит совершенно жуткие картины, совершенно для него не предназначенные.

При этом не приходилось сомневаться, что при пробуждении Сотников все забудет – уж Пилигрим об этом позаботится. Синий не мог подключиться к сознанию Кирилла Владимировича и увидеть то, что видит он: после случая, когда Безликому удалось насильно затащить странника в его сосуд, тот позаботился, чтобы Сотников стал эксклюзивным сосудом, чтобы никто, кроме Пилигрима, не смог больше вселиться в его тело – так сказать, защита от взлома. Оставалось одно – не позволить Кириллу Владимировичу забыть. А для этого был единственный способ – выдернуть его из сна-видения раньше, чем Пилигрим сотрет ему память, что могло произойти в любой момент.

Тянуть дальше было опасно, и Безликий послал в мозг Сотникова пробуждающий импульс, одновременно ставя ему мощный ментальный блок на пределе своих возможностей – даже Пилигриму потребуется какое-то время, чтобы его пробить.

Кирилл Владимирович открыл глаза и, увидев над собой Безликого, заорал в голос и отпрянул, словно пытаясь прошибить собой стену. Не совсем понимая причину такой реакции (наблюдателю пора бы уже привыкнуть к порой внезапным появлениям Хозяина Судьбы), тот отправил сознанию Сотникова успокаивающий импульс, а когда он перестал дергаться, произнес:

– Рассказывайте, что вы сейчас видели, Кирилл Владимирович. Только быстро, четко и по существу – у нас очень мало времени!

Глава 1

Стратегия миттельшпиля

Междумирье. Замок Судьбы

Александр Волков рисовал. Собственно, это было одним из двух видов досуга, доступных ему в Замке Судьбы. Вторым были книги. В обширной библиотеке Безликих хватало литературы, написанной не только на всеобщем языке Пандемониума, но и на русском, английском и других ныне практически мертвых земных языках, которыми Волков, однако, владел на весьма приличном уровне. Проблема заключалась в том, что все время его пребывания в обители Безликих и представляло собой только досуг. Отлучаться из замка ему не позволяли даже ненадолго, а территории, по которым он мог ходить в синем секторе, были не так уж велики. Так что нет-нет да и возникало у него ощущение пусть роскошной, но все же тюрьмы.

Забавно, что еще сравнительно недавно Александр сетовал на то, что работа оставляет мало времени на любимое дело. Сейчас вроде бы живи да радуйся: никакой тебе работы с девяти до шести, начальства, сетевой безопасности, хакеров, вирусов и тупых юзеров, которые «че-то нажали, и все исчезло». Но у Александра появилось ощущение, что и у него тоже «че-то исчезло». Он долго пытался хотя бы для себя сформулировать, что именно, и только недавно понял: чувство востребованности. Тут, в Замке Судьбы, к нему относились как к антикварной вазе династии Мин, заботились о его безопасности и комфорте. Только не ради него самого, а ради Селены, словно он был ее любимой игрушкой. А что, разве не так?

Именно так! Вся причина состояла в том, что представительница высшей расы по непонятной причине увлеклась простым смертным. А сама она достаточно важна, чтобы к ее прихотям здесь относились с определенным вниманием. Да, конечно, сама Селена – аргумент очень значимый: красавица, о которой простой питерский админ и мало кем признанный художник и мечтать не мог. Грех жаловаться. Как в классике: «Чего ж тебе еще надо, собака?» А вот ему, такому капризному, все-таки чего-то не хватало. Сама инферийка, разумеется, когда бывала в Замке Судьбы, внимания ему уделяла изрядно, и часы, которые они проводили вместе, были волшебными. Но когда она отправлялась куда-нибудь по очередному поручению Безликого, дурманящее мозг волшебство исчезало, и возвращалась объективная реальность, а с ней и тоска. И вопросы ни много ни мало о смысле жизни. Точнее, вот его, Александра, нынешнего существования. Потому что только лишь ролью утешителя Селены в паузах между трудами ратными он удовлетвориться никак не мог.

В Пандемониуме наверняка хватало мужчин, которые в подобном случае и не подумали бы выражать какое-то там недовольство. Но Волков таким не был. А возможно, будь он таким, Селена никогда не обратила бы на него внимания. Впрочем, эта мысль утешала слабо, только слегка поглаживала по загривку щетинящееся самолюбие Александра. Однако оно, самолюбие, щетиниться продолжало: игрушка есть игрушка, что там ни говори.

И любимое дело не спасало, хотя для него тут были почти идеальные условия: краски, кисти, мольберты, карандаши, бумага, холст – всего в изобилии. Кроме того, Безликий предоставил в его распоряжение свои тематические залы, являвшие собой высококачественные иллюзии ландшафтов различных миров. В общем, с пейзажами все было прекрасно, а вот живых людей не хватало. Или не людей. Хоть кого-нибудь – эльфов, дварфов, уллов, амфов. Правда, у Александра была хорошая память, и он рисовал по памяти: родственников, соседей, коллег, Селену… чаще всего Селену. Только это и позволяло ему не лезть на стену от тоски.

Сегодня он находился в зале с иллюзией ландшафта Данарана и, что вполне естественно, по памяти вписывал в потрясающий местный пейзаж ту молодую уллийскую предсказательницу из палатки в парке имени Рогожина. Ту, что предрекла ему встречу с большой любовью и оказалась права.

Волков, кстати, нет-нет да и вспоминал ее с тех пор, как поселился в Замке Судьбы. И чем больше он думал о той встрече, тем больше ему казалось, что коричневокрылая уллийка о чем-то умолчала. Интересно, о чем? Избыток свободного времени зачастую располагает к пустопорожним размышлениям, и Волков порой фантазировал о том, что же там, в палатке, могло остаться несказанным. Может, как раз то, что он будет, словно принцесса (принц) из сказки, сидеть в башне (Замке Судьбы) и ожидать, когда появится герой (Селена) и развеет тоску, грозящую уже перерасти в депрессию? Но эта гипотеза Александру не нравилась. Куда больше ему импонировала другая версия, которая основывалась на словах «у вас необычная судьба». Конечно, под это определение вполне могло подпадать и торчание в Замке Судьбы в Междумирье – обычным такое уж никак не назовешь, но Волков предпочитал думать, что ему еще предстоит нечто особенное, какое-то настоящее свершение, ради которого стоило появиться на свет. Мечты, свойственные скорее мальчишке или подростку, чем двадцатипятилетнему молодому человеку, но такая жизнь, как у него сейчас, поневоле располагала.

К тому же Александр считал свои мечты не совсем уж беспочвенными. В конце концов, как ни крута была его возлюбленная Селена, Хозяин Судьбы все же намного круче, и вряд ли он стал бы расшибаться в лепешку ради прихоти инферийки, своей подчиненной. А значит, возможно, у него были какие-то свои планы на Александра. Молодой человек не раз и не два давал себе обещание при следующей встрече обязательно спросить об этом Безликого, но ему каждый раз не хватало решимости – в конце концов, кто он, а кто Хозяин Судьбы… К тому же Волков просто не знал, как завести об этом разговор. Не станешь же, в самом деле, спрашивать Безликого, не припасен ли у того какой-нибудь подвиг для него, Александра! Оставалось набраться терпения и ждать, когда Хозяин Судьбы сам все скажет, и надеяться, что все это не плод разыгравшейся буйной фантазии.

Александр понятия не имел, что же такое значительное он мог бы совершить. От Селены, а пару раз и от Безликого он слышал, что идет большая война, но без подробностей. А когда Волков начинал задавать инферийке вопросы об этом, она как-то резко умолкала и либо меняла тему, либо отвлекала его иначе – занятием, которое разговоров не предполагает. И это, кстати, вызывало у Волкова обиду и досаду. Фактически ему указывали место, намекая, что серьезные вопросы – не его ума дело, и ему остается сибаритствовать, писать картины да греть Селене постель. Все это, мягко говоря, повышению самооценки не способствовало…

– А у вас прекрасно получается!

Голос, раздавшийся за спиной, едва не заставил Александра подпрыгнуть от неожиданности. Наверное, он никогда не привыкнет к внезапным и бесшумным появлениям Безликого Синего. Взгляд обернувшегося художника многое сказал Хозяину Судьбы.

– Извините, – Синий поднял руки в примирительном жесте, – не хотел вас напугать. Просто те, с кем я обычно общаюсь, чувствуют всплеск телепортации.

– Это вы извините, что я такой… обычный.

Волков не хотел, чтобы в его шутке прозвучал горький сарказм, но он таки туда прорвался – слишком уж Александра накрыл упадок духа.

Несколько секунд Безликий смотрел на Волкова, уже мысленно ругающего себя за свой длинный язык, но, к счастью, отвечать на подколку не стал, а снова повернулся к его рисунку.

– Кто это? – спросил Хозяин Судьбы, кивая на уллийку. – На собирательный образ или плод вашей фантазии не похоже.

– Одна предсказательница, – чуть смутившись, ответил Волков. – Я ее встретил в парке имени Рогожина в Питере…

– Где-где? – Александру показалось, что в голосе Безликого появилась легкая ошарашенность.

– Питер? Это в Пандемониуме.

– Я в курсе. Речь о парке. Да уж, неожиданное название подобрали. – Хозяин Судьбы немного помолчал. – Ну да ладно. Так что же она вам предсказала? Извините за нескромный вопрос, но интерес у меня чисто профессиональный. Я тоже предсказывать умею, знаете ли…

Теперь уже в голосе Синего чувствовалась улыбка. И Волков, сперва ощетинившийся было внутренним протестом против столь бесцеремонного вторжения в его личную жизнь, смягчился. Ну какая, в самом деле, будет беда от того, что он расскажет все Безликому, – тот ведь и сам, если захочет, может его будущее узнать в два счета.

– Ну… много всего. Встречу с Селеной вот и… то, что дар мой встретит признание. И что судьба у меня необычная.