Жизнь чудовищ (сборник)

Зуб за зуб

Гарик терпеть не мог «Голуаз». Искренне ненавидел приторно-кислый вкус, от которого за версту несло портовыми борделями, и волочащийся за ним шлейф дешевого кортасаровского эстетства. Да только Юлькины приятели, художники-писатели, других сигарет просто не признавали. Всякий раз, когда ее компания собиралась на кухне – попеть песен да распить пару бутылок дешевого, но обязательно чилийского вина, – квартира неизменно пропитывалась «богемным ароматом». Потом Гарика еще неделю мутило и кружилась голова. Юля и сама курила именно «Голуаз», естественно жеманную «ультру», и всячески противилась попыткам Гарика уговорить ее бросить дурную привычку.

– Все потому, что ты стоматолог, – отвечала она на это. – У тебя нарушена система ценностей – вместо того чтобы заглянуть человеку в душу, ты смотришь на зубы.

– Да причем тут моя работа! – возмущался Гарик, раздражаясь из-за женской склонности к неверным толкованиям.

– Ты же не можешь смириться с курящей девушкой, – не унималась Юля. – Как же! Никотин портит зубы! Скоро и конфеты есть запретишь, да?

Дальнейшие попытки что-либо объяснить заканчивались скандалами, хлопаньем дверьми и очередной порцией противного дыма, сочащегося через балконную дверь.

Последний такой разговор случился не далее как вчера, и Гарик до сих пор ощущал неприятный осадок. Рабочий день закончился, но домой идти не хотелось. Юля наверняка еще дуется, так зачем спешить? Целый вечер терпеть колкости да давиться макаронами на ужин? Нет уж…

Гарик сидел за столом, заполняя карточки, когда в дверь робко постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет заглянула похожая на землеройку женщина.

– А доктор еще на месте?

Гарик отложил ручку.

– Слушаю.

Женщина растерянно моргнула. Кончик ее носа суетливо дернулся, словно она хотела поморщиться, но не решилась. Гарик давно смирился с тем, что многие мамаши не воспринимали его как нормального врача – все-таки возраст еще не тот, – но порой это действовало на нервы. И кроме того, он был готов поклясться, от дамочки несло «Голуазом».

– Вы чего-то хотели?

Женщина вздрогнула и выдавила:

– Нам бы зубик удалить.

Гарик демонстративно посмотрел на часы. Работа в госклинике требует соблюдения ряда неписаных правил, и излишняя строгость с пациентами в их числе.

– Между прочим, мы работаем до восьми.

– Но доктор, – женщина жалобно улыбнулась. – Мы просто не успели, пробки, и трамваи плохо ходят…

«Конечно, – подумал Гарик, – они не успели! А отпроситься с работы на час пораньше, сводить ребенка к врачу, никто не догадался?»

– Как я погляжу, бахилы купить вы тоже не успели? – Гарик вздохнул. – Ладно уж, проходите.

Женщина втянула в кабинет щуплого мальчика лет семи с распухшими от слез глазами.

– Садитесь.

Мамаша помогла ребенку забраться в кресло.

– А ему не будет больно?

– Нет, конечно. Мы даже кричать не будем, правда? – Гарик заговорщицки подмигнул мальчишке. – Покажем маме, что мы уже большие и уколов не боимся?

Ребенок затравленно смотрел на Гарика, вцепившись в подлокотники, как цыганка-гадалка во влюбленную девицу. Он вяло кивнул, но колени заметно дрожали. Гарик повернулся к женщине.

– Анестезия бесплатная или платная? – Гарик щелкнул перчатками.

Естественно, платная. И, естественно, мальчишка кричал – не от боли, конечно, а от надуманного страха. Зуб, нижняя шестерка, почти развалился. Гарик мысленно выругал мать ребенка – надо сильно постараться, чтобы запустить все до такого состояния. Вот до чего доводит «главное – заглянуть человеку в душу, а уж потом смотреть на зубы». Проклятый «Голуаз». Однако удаление прошло легко и быстро, и вскоре, вручив мальчишке пластиковую бутылку со льдом, он отправил его в коридор.

– Пусть подержит минут пятнадцать. Если дома будет болеть, выпейте таблетку импортного парацетамола или – аккуратно! – прополощите рот отваром крапивы или коры дуба. Вот памятка. – Гарик вырвал из блокнота лист с рецептом. – За анестезию восемьдесят рублей.

Дамочка торопливо отдала деньги и поспешила успокаивать сына. Гарик вернулся к карточкам. Ровно через четверть часа снова вошел мальчик, прижимая к щеке бутылку. Оставленный ею след заметно белел на раскрасневшейся коже.

– Ну вот и все. Сильно болит? – спросил Гарик, забирая лед. Мальчик замотал головой. – А ты боялся! Можешь идти домой. Поторопишься – успеешь на «Спокойной ночи».

Паренек робко топтался на пороге.

– Что-то забыл? – поинтересовался Гарик, непроизвольно оглядываясь.

Мальчишка испуганно кивнул.

– А можно я заберу свой зуб?

Гарик поморщился. Все-таки дети напрочь лишены элементарных представлений о гигиене.

– Это тебе зачем? Делать больше нечего, как тащить домой всякую гадость.

– Они за ним придут, – тихо сказал ребенок, опустив глаза. – А у меня его нет. Что я отдам за монетку?

Гарик растерянно уставился на мальчишку.

– Кто придет?

– Клубни. Разве вы не знаете? Когда зубику больно, он кричит и плачет. Тогда приходят клубни и его забирают, а взамен оставляют монетку.

Гарик с самым серьезным видом кивнул. Бывает же. Наверняка ведь пацан уже в школу ходит, а до сих пор верит в подобные глупости. Это все плоды телеамериканизации. Зубные феи из пошлых комедий – вот истинный позор стоматологии. Вдалбливают детям, что деньги можно делать даже на больных зубах. Хуже Санта-Клауса да гамбургерного клоуна. Правда, здесь не феи, а какие-то клубни, но суть от это не меняется.

Гарик покопался в карманах.

– Держи. – Он протянул ребенку двухрублевую монету. – Зуб твой я сам передам.

Мальчик осторожно взял деньги.

– Честно передадите?

– Конечно, – заверил его Гарик.

– Вы обещали. – Мальчик выскользнул за дверь.

Вздохнув, Гарик вернулся к документам. Спустя час зашел старик-охранник и грубо напомнил, что через десять минут клиника закрывается, а лично ему, доктору, вообще уже давно пора быть дома.

– Я сейчас, – ответил Гарик. Он громко захлопнул тетрадь и убрал ее в ящик стола. – Пять минут.