Оковы разума

– Ну… – профессор Юрачек вновь хмыкнул, но на этот раз с сомнением.

– Я же говорю, инопланетяне! – воскликнул Филипп. – Будь захватчики людьми… Уж язык бы они выучили точно!

– Но зачем мы им? – вклинилась секретарша.

– О, они хотят захватить наши сокровища и изнасиловать наших женщин! – провозгласил Филипп с широкой ухмылкой.

От очередного приступа смущения девушку спас шагнувший через порог профессор Кваша из института фонетики.

Его институт принадлежал к тому же философскому факультету и располагался в том же Католическом корпусе, что и кафедра транслатологии, на которой работал Ник, разве что находился этажом выше.

– Все в курсе, что происходит?! – заявил Кваша, задыхаясь и приквакивая от волнения. – Нас оккупировали! Город и окрестности захвачены чужаками! Нелюдью!

Профессор Юрачек хмыкнул в третий раз, теперь смущенно.

– Не смотрите на меня так, я их сам видел! На мосту Легионеров столкнулся! Остановили наш трамвай! На нас похожи, только глаза черные, блестящие такие! Никакого зрачка! Они…

– Тихо-тихо, – вмешался Ник, положив руку на плечо разошедшегося коллеги. – Отставить панику. Рук у них две? Ног две? Голова одна?

– Ну, одна, да… – профессор Кваша недовольно затряс головой.

– Щупалец нет?

– Не видел! – огрызнулся преподаватель из института фонетики.

– Значит, это люди, – подвел черту Ник. – А что глаза…

– Да ты их просто не видел! – заорал Кваша. – А если бы увидел, то обосрался! Идиот! Нужно убираться из города немедленно, пока они нас всех не расстреляли! Вот увидишь, это будет хуже немецкой оккупации! Вы как хотите, а я уезжаю, немедля!

И, развернувшись, он ринулся к двери и исчез в коридоре.

– Что с Квашой такое? – спросила, заходя в комнату, профессор Штефанова. – Промчался, точно пуля…

– Переволновался, бывает, – сказал Ник, поправляя очки.

Нет, он не верил, что на берегах Дуная высадились гости из глубин Космоса – вздумай они и в самом деле атаковать Землю, нашли бы множество целей куда более интересных, чем их город.

– Кваша прав, надо уезжать, – сказал Филипп. – У нас война, это-то бесспорно. Когда говорят пушки, такая хрень, как наука, не нужна никому, по крайней мере, лингвистика точно…

– Наука нужна всегда! – отрезал Ник. – Кто хочет дезертировать – на здоровье! Только я останусь и буду исполнять свой долг до конца!

– Но разумно ли это, когда в стране творится невесть что? – Юрачек нахмурился. – Телевизор не работает, со связью ерунда полная, есть ли у нас власть, совершенно непонятно…

– Власть меня интересует в последнюю очередь, – продолжил Ник, не сбавляя тона. – Зато меня интересует, получат ли студенты те знания, что они должны приобрести в стенах нашего университета! Желающие покинуть доверенную мне кафедру – прошу, на выход! Только учтите, обратно я никого не возьму! Ни при каких условиях! Ну? Вперед!

Никто не пошевелился, даже Филипп хоть и нахмурился, но отвел взгляд и с места не сдвинулся.

– Вот и отлично, – сказал Ник, позволив себе улыбку. – Работаем, коллеги… Понятно, что мы не инженеры и не можем изобрести новое оружие или что-то такое… Только ведь лингвистика имеет дело с языком, а без языка мы всего лишь бесхвостые голые обезьяны… Помните об этом…

* * *

На лекцию вводного курса для перваков народу пришло меньше, чем обычно, но больше, чем он ожидал, так что вещал не в пустоту.

Потом Ник заглянул на кафедру, забрал у секретарши пачку документов для изучения и отправился к себе в кабинет. Опустился в кресло и даже успел просмотреть проект сметы на следующий год, и тут в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Ник.

Скрипнули петли, и в кабинет проскользнула невысокая изящная девушка, улыбнулась чуть нервно.

– А, Марта! – воскликнул он, чувствуя себя как всегда неловко под взглядом ярких зеленых глазищ. – Заходи. Как поживают детерминативы имени в астурийском? Присаживайся…

Вчерашняя студентка, ныне его аспирант, несмело опустилась на стул.

– Поживают хорошо, – сказала она, теребя прядь каштановых волос за ухом. – Изучаю «Lletres asturianes» за последний год… Только вот… я… – девушка запнулась.

– Ну же, смелее, – сказал Ник, бросая мученический взгляд на украшавший стену портрет Яна Гебауэра.

Знаменитый лингвист ответил понимающей усмешкой.

Да, составлять грамматики славянских языков иногда проще, чем иметь дело с юными романтичными девами…

Нет ничего плохого в том, что ученица относится к наставнику с восхищением. Проблемы возникают, если она начинает смотреть на него как влюбленная женщина на мужчину.

Ладно бы Ник был холост, но он счастливо прожил с Анной более десяти лет и изменять ей не собирался.

– Я беспокоюсь, – выдавила, наконец, Марта, уставившись куда-то в колени.

– О чем?

– О вас! – Она подняла глаза, и Ник вновь отвел взгляд, на этот раз к окну, за которым виднелся Дунай и кусочек обрывистого берега на другой стороне, парк и беседка над откосом.

– Обо мне?

– Ну да… – Марта, наконец, собралась с духом. – Вы должны немедленно уехать! Здесь просто опасно!

– Тебя укусил профессор Кваша? – спросил Ник.

– Что?.. – На красивом личике появилась растерянность.

– Ничего.

– Вы должны немедленно уехать! – повторила она. – Вы слишком ценны для науки! Здесь стреляют, вы же слышали!

– Конечно, – сказал Ник, после чего повернулся к стоявшему на тумбочке кулеру. Зажурчала, забулькала вода, и он передал наполовину полный стакан девушке. – Держи. Выпей и успокойся.

Марта вцепилась в пластик так, что тот захрустел под ее пальцами.

– Никуда я ехать не собираюсь, – продолжил он. – Я понимаю, что обстоятельства… – отыскать нужное слово оказалось неожиданно трудно, – изменились… Как именно… Пока никто не знает.